Буржуазные реакционные ученые стройным хором славословили монополистов. Политэконом Генри К. Кэри твердил о гармонии экономических интересов хозяина и рабочего. Видный экономист Фрэнсис А. Уокер выдвигал «научные» доказательства того, что капитал — результат бережливости капиталиста, а проценты на капитал — естественное поощрение «за воздержание», проявленное накопителем. Американский социолог Уильям Грэхем Самнер, занимавший ведущее место в буржуазной социологии США, объявил, что бедность — «естественное состояние слабых и неспособных», как и богатство — удел деловитых и сильных. Американские магнаты капитала с восторгом подхватили «теорию» Самнера. Джеймс Хилл — железнодорожный «король» — заявил, что богатства железнодорожных компаний созданы на основании биологического закона о выживании наиболее приспособленных. Рокфеллер, расстреливавший бастовавших рабочих, выступал с проповедями в воскресных школах и поучал с кафедры: «Рост крупной фирмы — это выживание наиболее приспособленных… Роза, которую называют красою Америки, может быть выращена и достичь блеска и красоты, радующих взор, лишь ценою принесения в жертву маленьких почек, растущих вокруг нее. И это вовсе не плохая сторона деловой жизни. Это есть лишь осуществление закона природы, божественного закона»[442].
Реакционная доктрина, переносящая законы биологии на общественную жизнь, имела непосредственное отношение к некоторым формам развития реакционной буржуазной литературы — к «литературе красной крови» и к «деловой повести».
Создатели агрессивного «исторического» романа обращались к прошлому — временам пионерства — и уподобляли народные движения пионеров на Запад современным империалистическим агрессиям. Для этого привлекались расистские теории о «наибольшей пригодности американцев к господству», о том, что у них была и есть «красная», «бурно кипящая кровь», и поэтому «пространства штатов им тесны». Эта реакционная литература устанавливала идеал «стопроцентного американца» — расиста и захватчика, выдавала за «национальное» и «американское» всякое проявление насилия.
«Литература красной крови» была мутным потоком бульварного чтива; в ней превозносился «сильный» человек, преследующий обычно три цели: достичь богатства, власти и успеха у женщин. Среди представителей этой литературы выделялся Стюарт Уайт, создававший «героику» бизнесменства в своих романах «Завоеватели лесов», «Компаньон», «В стране молчания» и других. Стюарт Уайт — верный слуга империалистов — спустя некоторое время принялся за колониальные сюжеты; его герои в качестве «культуртрегеров» стали одерживать победы над дикими племенами Африки, населением Тихоокеанских островов. Романы Уайта — стандарт, характерный для реакционной «экзотики», которая в начале XX века стала наводнять книжный рынок, заполнять страницы журналов и массовых газет.
К 900-м годам в Америке создаются крупнейшие журнально-издательские тресты, поглощавшие мелкие издательские фирмы (одной из жертв и была фирма Уэбстера, принадлежавшая Марку Твену).
В. И. Ленин указывает, что «монополия, раз она сложилась и ворочает миллиардами, с абсолютной неизбежностью пронизывает все стороны общественной жизни»[443].
Этот ленинский закон можно проследить и в сфере американской литературы. Буржуазная пресса крепко сращивалась с монополиями, служила их интересам и сама становилась средством сказочного обогащения дельцов. Издание «боевиков» (бестселлеров), рассчитанных на внедрение реакционных идей и пошлых вкусов, способствовало накоплению миллионных состояний. «Король желтой прессы» Джон Херст нажил колоссальные прибыли, сделав нью-йоркскую газету «Морнинг джорнэл» центовым изданием. Херстовская пресса вела систематическую пропаганду империалистических идей, была связана с крупными монополиями, имеющими заокеанские интересы;, другие же газеты и журналы, отражавшие интересы промышленников, превозносили напористость бизнесмена в его каждодневных делах.
В недрах журнала «Субботняя вечерняя почта» родилась «деловая повесть». Редактор этого журнала Джордж Лорример приобрел известность и нажил огромное состояние, напечатав в своем журнале повесть под названием «Письма купца, создавшего самого себя, к своему сыну» (1902). Это было беззастенчивое прославление власти доллара, апофеоз «сильного» бизнесмена, в его безудержном рвении к наживе, точная рецептура преуспевания. Старый чикагский «мясной король» Джон Грэхем (его прототипом был чикагский миллионер Армор) поучал своего сына Пирпонта, как «сколотить» состояние. «Искусство» бизнеса раскрыто в повести с предельным цинизмом. «Письма» Лорримера положили начало бесчисленному количеству низкопробных изданий на эту же тему.
Селлерсизм, дважды сатирически описанный Твеном, был неистребим в американской действительности. Он снова возникал в литературе, но уже не как объект сатирического осмеяния, а как нечто положительное, в виде непреложного закона американской жизни. Темы «удачи», «успеха» обстоятельно разрабатывал и «великосветский роман», героями которого были «тоскующие» космополиты, американо-европейские авантюристы-дипломаты, шпионы, идеализованные богачи из мира артистической богемы, которые изображались как «хорошие ребята», веселые и удачливые. Модным романистом такого типа был Ричард Гардинг Дэвис — писатель и журналист, который признавался, что пишет «не потому, что мне есть что сказать», а «только ради денег». Его роман — яркий пример оскудения буржуазной литературы. Апологет империализма, Дэвис воспел в своем нашумевшем романе «Солдаты фортуны» (1897) молодого американского буржуа, с оружием в руках защищающего концессии в колониях.
На помощь идеологам американского империализма приходили их заокеанские собратья. В 1899 году Редиард Киплинг выразил свое удовлетворение тем, что Америка, как и Англия, вступила в борьбу за передел мира, и напечатал в нью-йоркском «Журнале Мак-Клюра» стихи «Бремя белых». Захват колоний он представлял как подвиг «белой расы», предначертанный историей:
Несите бремя белых:И лучших сыновейНа тяжкий труд пошлитеЗа тридевять морей.
Киплинговские стихи помогли обмануть общественное мнение. Желтая пресса охотно подхватила звучные, легко, как лозунг, запоминающиеся киплинговские строчки: «Несите бремя белых, сумейте все стерпеть». Стихи эти не сходили с уст ораторов на банкетах и митингах, их цитировали конгрессмены на заседаниях, ими пестрели газеты. «Журнал Мак-Клюра» напечатал еще одно реакционное произведение Киплинга — повесть «Ким».
Киплингу вторил Лоренс Лоуэлл; в статье «Колониальная экспансия Соединенных Штатов», напечатанной в 1899 году в журнале «Атлантический ежемесячник», он требовал от американцев не забывать, что «англосаксы — это раса, которой присуща экспансия». Поэт-декадент Ричард Хови писал по поводу агрессий на Филиппинах: «Война — велика, велика и прекрасна» («Призыв горнов»). В подражание Киплингу, создавались воинственные баллады. Через два-три года на эту тему появилась целая литература — романы, поэмы, рассказы.
В 1901 году южанин Томас Диксон выпустил махрово-реакционный расистский роман «Шкура леопарда», назвав его «романом о бремени белого человека». По Диксону, южные плантаторы-рабовладельцы, строившие свое благоденствие на крови негров-рабов, тоже несли «бремя белых» цивилизаторов. Действие первой части романа протекает на юге Америки после Гражданской войны. Диксон описывает негров как людей, «катастрофически деградировавших», с тех пор как они остались без надзора хозяев. Диксон открыто требовал восстановить рабство негров и с восхищением описывал организацию ку-клукс-клана. Это «англосаксонское рыцарство» (так называются куклуксклановцы в романе) сжигает на кострах негров и борется за восстановление «расового абсолютизма англосаксов». Вторая часть романа, по мысли автора, должна связать «славное» прошлое рабовладельческого Юга с настоящим империалистической Америки. Диксон превозносил войны в колониях и давал картины судов Линча над неграми в США. Погромщики убивают негров за участие в политической жизни страны, в щепы разносят помещения негритянских газет, объявляют уголовными преступниками прогрессивно настроенных людей. В сюжете романа дана целая «программа» деятельности ку-клукс-клановских организаций. Недаром прогрессивная печать называла роман Диксона «учебником погромов и диверсий». Книга Диксона в буквальном смысле слова способствовала росту линчеваний в стране: было зафиксировано, что с каждым новым тиражом романа «Шкура леопарда» поднималась вверх волна линчеваний. Страна превращалась, по горькому определению Марка Твена, в «Соединенные Линчующие Штаты».
