– Я отлично отдыхаю на ходу, – резко сказала Тами. – Не надо делать из меня неженку.
Она действительно еще не до конца восстановилась: травма, что нанес ей бог, грозила заживать очень и очень долгое время. Кхае знала, как лечить подобное, однако, кроме нее самой, этого сделать никто не мог. Собственного демиурга связывали таинственные правила, Каэхон слишком неопытен и слаб, а других фиолетовоглазых, владеющих магией духа, попросту не было.
– Не злись, – спокойно сказал Торе. – У всех из нас бывали не лучшие времена.
– Бывали, – согласилась Тами. – Но это не значит, что мне нравится ощущать себя слабой. Если нам вновь встретится Хари-Шари… Он сможет попросту меня раздавить. Этот бог стал сильнее, намного сильнее. Не знаю уж, что там случилось.
– Все имеет обратную сторону. Даже боги платят по счетам. Равновесие во всем – это залог стабильности мира.
– Мир отнюдь не стабилен, Торе. – Тами сжала один из своих амулетов и почувствовала, как воздух вокруг нее становится неподвижным, безветренным и куда более теплым. – Забыл, что говорил Мурре? Пока боги, люди, маги играют в игры, всем грозит попросту исчезнуть. Знаешь, я еще ни разу не исчезала и не горю желанием попробовать.
– Это тоже опыт, – пожал плечами ее спутник. – К тому же, если мир все же исчезнет, мы – не часть его. Мы можем умереть, но не исчезнуть.
– Как будто это такая большая разница, – язвительно произнесла Тами.
– Конечно, большая, – кивнул Торе. – Абатта будет жить, помнишь? И мы вместе с ней. Ты же лучше всех знаешь об этом!
– Знаю, – вздохнула фиолетовоглазая. – Но лишь в теории. Мне страшно, впервые за многие десятки лет мне страшно, Торе! И очень неприятно это признавать. Я ведь никогда так не боялась.
– Все познается впервые. Когда-нибудь мы познаем и смерть. А может, уже познавали.
– Ты оптимист, каких еще не видел мир, – вздохнула Тами.
– Должен же кто-то смотреть на этот свет трезвым взглядом! – Торе улыбнулся. – Мурре начал вмешиваться в дела этого мира, значит, все по-настоящему плохо. Обычно он сильно дорожил стабильностью. С момента затопления Абатты наш демиург молчал.
– Это может означать одно из двух…
– Это может означать только одно: миру пришел конец.
– Не совсем. Он может попытаться спасти этот мир своими действиями.
– Либо, – усмехнулся кхае, – миру опять-таки пришел конец.
– Торе, – возмутилась Тами. – Может, я хочу пожить еще каких-то сто лет! Хватит рушить мои надежды на будущее!
– Я не говорил, что надежды нет. Миру пришел конец, но с помощью наших действий этот конец можно отменить. Наверное.
– О да, – кивнула повелительница духов. – Полтора кхае придут и всех спасут.
Торе промолчал, едва заметно усмехнувшись. На самом деле он не верил, что миру пришел конец. Да, об этом действительно говорил их бог, но он всегда любил попугать и пошутить серьезными вещами. Просто спор был единственным способом привести Тами в порядок. А мир… Не может он быть такой хрупкой штукой, чтобы развалиться от простой смены власти, которая происходила уже множество раз.
Путь их медленно, но верно заканчивался. Амулет Тами все уверенней, по ее словам, показывал направление. Пустыня же становилась мертвей с каждым шагом. Торе хорошо знал, что жизнь есть везде, даже в выжженных солнцем песках к югу от обжитых человеком земель, даже в высоких горах Харакора. Но тут… Последнюю ящерицу они увидели несколько часов назад, а хоть что-то похожее на растение попалось им еще вчера.
– Приехали, – сказала в какой-то момент времени Тами.
– Угу, – согласился Торе.
Каждый ощущал людей по-своему. Владеющая магией потустороннего мира видела чужие души, так же как и Каэхон. Мастер клинка и собственного тела чувствовал их эмоции, подобно Райдо. Только опыта у него было побольше.
– Пора разогнать этот праздник жизни, – предложил Торе.
Улыбка его не предвещала для поклонников Хуга абсолютно ничего хорошего.
– Пора, – согласилась Тами. – Что же, мир все равно грозится рухнуть. Покажем, что значит настоящие, опытные кхае?
Торе широко улыбнулся:
– Наконец-то я вижу знакомую Тами де Гах, внучку нашего бога! Вперед!
Абатта
Где-то над землями Вероса, высоко в небесах застыла Абатта. Ветер свободно носился между многочисленными высокими башнями, и на Летающем Острове, казалось, царила атмосфера спокойствия и мира. Для большинства кхае так и было. Во всем городе лишь несколько фиолетовоглазых знали, что дела идут не так хорошо, как хотелось бы.
Мурре, обычно не попадавшийся никому на глаза, бродил по каменным тропинкам в задумчивости, не выказывая желания с кем-либо общаться. Однажды, когда демиург стоял у края острова, облокотившись на ограду, и смотрел вдаль, его застал Кетхе.
– Когда наш бог находится не в духе – страшно представить, что ожидает его народ, – проговорил кхае вместо приветствия.
– Этому богу самому страшно представить, что ждет его народ, – помолчав, ответил Мурре. – Знаешь, я думал, этот мир все же сможет принять Абатту.
– Что же не так? – удивился Кетхе. – По-моему, Абатта – уже давно часть этого мира. Мы заслужили это.
– К сожалению, я вижу немного больше, чем ты, – криво улыбнулся демиург. – Этот мир начал разваливаться.
– Как мир может развалиться? – возразил Верховный Магистр. – Наши знания куда больше знаний людей. Какой силы должна быть магия, чтобы суметь расколоть твердь земную? Или ты говоришь о мире в целом? Ведь ты сам дал кхае знание, что вокруг каждой звезды вращаются другие миры.
– Это очень сложный вопрос, – ответил Мурре. – Не все так просто, Кетхе. К сожалению, мир разваливается не в материальном смысле. Когда все это, – демиург обвел рукой просторы под Абаттой, – создавалось, была допущена ошибка. Маленькая, возможно. Появление кхае ее усугубило: без нас некоторые события никогда бы не произошли. А когда есть маленькая трещина, то любое действие начинает расширять ее все больше и больше. Вот и сейчас происходит нечто подобное. Волею случая Хуг стал именно тем, кто может превратить трещину в разлом. И тогда гибель мира неизбежна.
– На это уйдут века.
– Могут уйти века. Могут – секунды, – пробормотал бог Абатты. – Сейчас все мои мысли направлены на то, как спасти наш город, всех нас.
– Кхае не страшна смерть, – пожал плечами Кетхе. – Каждый из нас понимает, что душа – куда важнее, а она навсегда связана с Абаттой.
– Оставаться в погибающем мире до самого его конца – значит погубить и свою душу. Не все так просто, повторяю. Сейчас кхае должны постараться и остановить Хуга: это даст нам время, которое сейчас бесценно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
