— Тоже в брюхо?! — ужаснулся кто-то.
— То-то и оно! — сказал Марко. — Ну, я, значит, вижу, оба в седлах еще сидят, но уже заваливаются вбок. Пустил я сарацинам привет стрелой, схватил обоих под бока и коней еще нахлестал…
— Ну и?
— Ускакали кое-как, а там отряд повстречали христианский. Молодых своих я монахам отдал лечиться… Не этим, конечно, которых ждем, а которые в пустыне живут. Говорят, что еще Балдуин этот монастырь там основал. Ну, положили они и рыцаря, и оруженосца, а меня к ним приставили — в услужение. Сам настоятель, отец Иона, их лечил, не одним словом Божьим, а и корешками какими-то, повязками. Только ведь вот как вышло: ранили их одинаково, можно сказать, лечили тоже одинаково, а вот Филипп-то помер на третий день, мучился очень, стонал и орал так, что меня до сих пор мутить начинает, как про то вспомню…
— А мессир Ульрих?
— До сего дня живой был, не помнишь, что ли? Полежал дней девять, да и встал, а потом еще неделю — и на коня сел. Вот так.
— А почему же так вышло? — недоуменно спросил Огюстин.
— Вот уж не знаю… Должно быть, Огюстин, мессир Ульрих больше Филиппа жить хотел, вот и выжил. Ему очень нужно было живым вернуться — он и вернулся. Надо было сто сарацин уложить — уложил. Вот так.
— Это что же, если ему будет нужно, так он и от монахов отобьется?
— Ну, может, и так.
— Не-ет, — протянул Огюстин, — воля ваша, а здесь что-то нечисто…
И тут в камине послышался шорох.
— Идут! — прошептал Марко. — К бою, ребята!
Копейщики встали по бокам от входа, чтобы колоть вылезающих из дыры монахов и не мешать лучникам стрелять в них. Внизу ворочали камни. Похоже было, что там много народу.
— Приготовься! — скомандовал Марко, прислушиваясь к шорохам и гулким ударам, доносившимся из подземелья.
Из подземелья высунулось острие копья, на котором была прикреплена бумага, свернутая в свиток. Копьем тряхнули, сбросили записку на пол, после чего копье исчезло в проеме подземного хода.
— Кто умеет читать, молодцы? — спросил Марко, подцепляя записку на острие «моргенштерна». — Не ты ли, блаженный Огюстин?
— Умею, — согласился Огюстин, сняв с острия записку. Смешно наморщив лоб, он стал по складам читать:
— «Сто-я-щим на-вер-ху… Я, ба-рон фон Ва…» — неразборчиво, а…
— Может, «Вальдбург»? — спросил Марко.
— Точно! «Я, барон фон Вальдбург, при-шел сю-да с дру-жи-ной…»
— Либо монахи врут, либо он заодно с ними, — сказал кто-то из воинов недоверчиво.
— Не спеши, — пробасил Марко. — Дальше читай, Огюстин!
— «Я, барон фон Вальдбург, пришел сюда с дружиной помочь своему шурину мессиру Альберту и невесте Альбертине…» — подсказали из подземелья. — Не стреляйте, я выйду один…
Внизу зашуршали камни, потом показался шлем, а затем и его обладатель. Он снял шлем и сказал:
— Да, когда услышишь таких грамотеев, сразу поймешь, что перед тобой не монахи…
— А где те, что должны вылезти отсюда? — спросил Марко, подозрительно поглядывая на Вальдбурга.
— Уничтожены. Из трехсот мы взяли в плен только сорок человек. Они уже в подземельях замка Вальдбург…
— Как же вам это удалось, мессир Иоганн? — спросил Марко, все еще не доверяя юноше…
— Будучи сегодня на охоте…. — начал Иоганн, и тут мы прервем его, чтоб рассказать всю эту историю с дополнениями и комментариями.
ИОГАНН ФОН ВАЛЬДБУРГ
Начнем с того, что несколько подробнее опишем этого несомненно благородного, хотя и не слишком удачливого юношу. Мы, собственно, обрисуем его портрет, ибо уже знаем, что поединок с Альбертом внес в него довольно заметные изменения, как-то — отрубленное ухо и довольно приличный кусок кожи вместе с шевелюрой (и сейчас еще у Вальдбурга была повязка на голове, как и вчера, когда он приезжал свататься к Альбертине). Опишем его биографию.
Прежде всего фон Вальдбурги происходили вовсе не из баронского рода, получившего титул от императора Барбароссы. Фридрих, царствие ему небесное, никакого отношения к присвоению титула отцом Иоганна не имел, ибо уже давным-давно утонул, задолго до этих событий. А отцом Иоганна был довольно известный в определенных кругах разбойник, вор и бунтовщик Якоб Мюллер по прозвищу Кабан. Банда Кабана орудовала в свое время где-то в Тюрингии. В основном резали купцов, но не брезговали и рыцарями. К разбойникам убегало немало мужиков, к тому же не уплатив долгов, поэтому местные бароны собрались с силами и начали потихоньку прижимать Кабана и его «поросят». Кабан понял, что его вольной жизни может прийти конец, но тут как раз и подвернулся счастливый случай.
Один из служивших королю рыцарей был пожалован баронством в марке, где разворачиваются основные события нашего романа. Переселясь со своей небольшой дружиной в новообретенное имение, он имел несчастье заблудиться в горах, где ему фатально не повезло. Банда Кабана внезапно напала на свежеиспеченного барона и вырезала всех — самого барона и его воинов. Кабан, он же Якоб Мюллер, знал, что в его деле самое главное — вовремя смыться, и, обнаружив бумаги покойного, в том числе и пресловутую баронскую грамоту, справедливо решил, что не худо бы унаследовать имение, уже ненужное его законному хозяину. Мюллер стал бароном фон Вальдбургом, поскольку в те времена для подделки документов не требовалось даже переклеивать фотографии. Он настолько хорошо изучил родословную своего предшественника (благо она находилась в числе захваченных бумаг), что мог бы наизусть перечислить всех предков до одиннадцатого колена. Своих «поросят» Кабан превратил в вассалов и, приодев за счет гардероба перебитых воинов, благополучно прибыл к маркграфу, который в то время правил маркой. У маркграфа, разумеется, не было ни возможности запросить фотографию барона фон Вальдбурга, ни сверить отпечатки пальцев, и он со спокойной совестью подчинился королевскому указу, который вводил барона во владение замком Вальдбург.
Замок этот, надо сказать, был расположен в местах достаточно глухих, лесистых. Здесь Кабан, понемногу освоившись, женился на дочери одного захудалого барона, и от этого брака двадцать три года назад и родился Иоганн фон Вальдбург. Иоганн фон Вальдбург о происхождении своем ничего не ведал. О матери своей знал только по рассказам отца, так как она умерла совсем молодой от родовой горячки, а отец его, суровый и строгий, меньше разговаривал с сыном, чем сек его. Лет десять назад отец Иоганна умер, и только перед смертью открыл Иоганну тайну титула фон Вальдбургов. Естественно, что по прошествии стольких лет и за отсутствием возможности как-либо выяснить, кто же занял это баронство, никто уже не мог обвинить Иоганна в незаконном присвоении титула. Правда, при таинственных обстоятельствах, еще при жизни старого Кабана, исчезла баронская грамота, но тем не менее, хоть это и служило поводом для кулуарных разговоров, заспинных шушуканий и даже, как мы видели, дуэли, — дальше этого дело не шло. Вальдбурга третировали, оказывали ему почести не как барону, а как простому кавалеру, распускали сплетни, но по всем родословцам марки он официально числился бароном, и с его баронства полагались соответственные разряду нормы выставления войска, выплаты разного рода налогов и так далее. Впрочем, порядки в имении Вальдбурга были для посторонних людей малопонятны. Там постоянно толклись какие-то подозрительные купцы, нередко мелькали и совершенно разбойничьи рожи; Вальдбурги охотно подбирали беглых со всей марки, а от них, как это ни странно, никто не бегал. За каждого принятого беглеца и Якоб и Иоганн выплачивали владельцу, если он того требовал, довольно щедрую компенсацию. Дело в том, что старый Якоб, осев на новом месте, то ли от скуки, то ли от недостатка средств, возвратился к старому ремеслу. Но поскольку барон не мог в открытую сидеть с кистенем на дереве, поджидая какого-нибудь купчишку с товаром на полцехина, барон Якоб фон Вальдбург установил контакты с местными разбойничками, с большинством быстро нашел общий язык, а самых несговорчивых убрал. Бывшие «коллеги» стали платить ему регулярный оброк, а взамен Вальдбург давал им убежище в замке, перепродавал через купцов награбленное, поставлял оружие и продовольствие.
