class="p1">— Ах да! Вновь возвращается апатия, пусть и запоздалая!
— Это вонь младенческого дерьма, — сказал Имид Факталло.
— Нет, это нечто иное. Нечто… чудесное.
Позади них на улице внезапно послышались крики.
Элас Силь снова потянула Имида за руку:
— Идем отсюда.
Они обошли двух демонов стороной.
— Куда дальше? — спросил Имид.
— В Великий храм. Надо отдать младенца служительницам.
— Неплохая мысль. Они точно знают, что с ним делать.
За их спиной Тошнот Неопрят подполз поближе к демонессе Лени:
— Знаешь, а я уже чувствую себя лучше. Странно. В Диве грядут перемены, о да.
Крики стали ближе.
— Нужно бежать, — сказала Сенкер.
— Бежать? Зачем?
— Пожалуй, ты прав. Какая, собственно, разница?
Эмансипор Риз вышел из тронного зала. Хотя, если честно, вряд ли этот зал можно было так назвать, если только не считать троном механизм из рычагов и ремней в железном каркасе.
С другой стороны, почему бы и нет? Разве государственный аппарат не состоит из пребывающих в гармонии гирь, поршней и противовесов? Собственно, именно так и было, если выражаться метафорически — с королем в середине, несущим свое бремя по наследству и подвешенным внутри конструкции, основанной на иллюзорной идее иерархического превосходства. Неравенство оправдывалось традициями, а лежащие в его основе предпосылки являлись самоочевидными и, соответственно, неопровержимыми. И разве эта фанатичная страсть к здоровому образу жизни не была точно такой же иллюзией превосходства, на этот раз опирающейся на моральные принципы? Как если бы здоровье изначально приравнивалось к добродетели.
«Увы, человечеству в силу его низменной природы свойственно создавать замысловатые системы верований ради удовлетворения чьего-то чрезмерного самолюбия, — размышлял Эмансипор, идя по широкой длинной колоннаде. — И ради того, чтобы держать в узде тех, кто таковым не страдает. Нескончаемое множество клинков, приставленных к чьему-то горлу…»
Его вырвал из задумчивости звон бьющегося стекла. По обе стороны большого коридора сыпались сверкающие осколки. Из стоящих вертикально гробов, судорожно хватая руками воздух, выбирались странные, внушающие ужас фигуры — здоровые мертвецы. Из иссохших глоток и разинутых ртов вырывались жуткие причитания, становившиеся все более громкими и отчаянными.
Эмансипор уставился на них, а затем, застонав, пробормотал:
— Корбал Брош…
Перед Ризом, шатаясь, возник один из трупов и воззрился на него высохшими глазами. Этот мертвец сохранился лучше остальных, и по его ввалившимся щекам стекала некая жидкость. Челюсть покойника с хрустом пошевелилась, и он произнес:
— Это все ложь!
— Что именно?
— Мы все уходим в одно и то же место. Здоровые, больные, убийцы, святые! В одно и то же жуткое место! Там толпы, целые толпы!
Эмансипор давно понял, что от мертвецов редко можно услышать что-то хорошее. Но даже при этом каждый говорил свое, и он вынужден был признать, что его все больше поражают подробности бесчисленных личных кошмаров, которые несла с собой смерть.
— И на что это похоже? — спросил он. — То место, где толпы?
— На громадный рынок, — ответил труп, хватая пальцами пустоту. — Столько еды… сокровищ… Столько… всего!
— Гм… не так уж там, похоже, и плохо.
— Но у меня нет денег! — хрипло выкрикнул покойник, царапая пальцами лицо, и побрел прочь, продолжая причитать: — Нет денег. Нет денег. У всех прочих есть деньги — даже у убийц! Почему же у меня их нет? Ну почему-у-у…
Эмансипор уставился ему вслед.
Мимо проковыляла мертвая женщина, как будто поднимая с пола что-то невидимое.
— Этот не мой! — рыдала она. — И этот тоже! О, где же мой малыш? Чьи это дети? О-о-о… — Женщина двинулась дальше, поднимая и отбрасывая очередных невидимых младенцев. — Какие же они все уроды! И откуда их столько взялось?
Колоннада заполнилась блуждающими трупами, беспорядочно стремившимися к внешним дверям. Эмансипор подозревал, что вскоре они начнут искать своих живых любимых, ведь именно так при первой же возможности поступали все неупокоенные, движимые настойчивым желанием высказать последние сожаления, бросить злобные обвинения или просто поплакаться. Обычно они являли собой жалкое зрелище, и лишь немногие готовы были убивать. И тем не менее Эмансипор почти не сомневался, что мало кто в Диве забудет эту ночь.
— Во имя Бездны, — прошептал Имид Факталло, — этот человек воистину выглядит нездоровым.
Присевшая рядом в темноте Элас Силь что-то тихо проворчала, а затем прошипела в ответ:
— Потому что он мертв, идиот!
Темная фигура, волоча ноги, тащилась зигзагами через площадь, простиравшуюся перед главным входом в Великий храм, — площадь, усеянную мусором и покрытую огромными лужами, но, если не считать одинокого неупокоенного, полностью пустую. Где-то позади громады храма горели несколько зданий, и в ночном небе клубился дым. Со всех сторон слышались крики и вопли ужаса: из каждой улицы и переулка, из доходных домов и богатых резиденций.
— Что случилось? — дрожащим голосом спросил Имид.
— Задействуй здравый смысл, лопух, — огрызнулась Элас. — Это все наша вина. Твоя и моя, Имид Факталло.
Моргнув, он резко повернулся к ней:
— Но ведь так решили все святые! Мы просто должны были принести деньги! — Имид снова уставился на ковыляющий труп. — Чародеи ничего не говорили про… э-э-э… воскрешение мертвых!
— Они некроманты!
— Но как это поможет избавиться от короля Макротуса?!
— Тихо! С ума сошел! Ни слова больше об этом!
Имид Факталло взглянул на дремлющего у него на руках младенца.
— Во имя Госпожи, — прошептал он, — что мы наделали? Какая жизнь ждет этого малыша?!
— Успокойся, — сказала Элас Силь. — Все эти мертвецы рано или поздно развалятся на части. Тогда мы просто соберем останки и похороним их где-нибудь.
— Думаешь, все, кто умер?.. — спросил Имид, вдруг ощутив, как у него перехватило дыхание.
Элас Силь искоса взглянула на него:
— Что, владеешь неким тайным знанием?
— Нет! Ничего такого. Просто… у меня ведь была мать… в смысле, я очень ее любил, но…
— Тебя не особо радует мысль, что можешь снова увидеть мамашу? — Элас криво усмехнулась и тут же фыркнула. — Думаешь, у тебя одного проблемы? Я, например, своего мужа столкнула с лестницы.
Имид пораженно уставился на спутницу.
— Разве мы не идеальные святые? — рассмеялась она.
Факталло посмотрел на площадь:
— Как думаешь… он тоже там?
— Вполне вероятно.
— А почему ты его убила?
— Он мочился стоя.
— И что?
Элас бросила на Имида яростный взгляд:
— Как это — что? Разводил грязь! Сколько раз я ему говорила, чтобы он вытирал за собой край толчка! Но разве муженек меня слушал? Вечно пропускал мои упреки мимо ушей! В
