Для освящения ритуального места нужно не менее ста лет. Все это время там необходимо приносить человеческие жертвы, чтобы оно в должной степени напиталось ужасом и болью. И только потом можно приступать к приготовлению Шерна. Да и то не сразу. Есть еще множество условностей и ограничений, которые я так и не удосужился изучить. А теперь уже и не успею.
Ты спросишь про магию. Она есть в этом мире, как бы к этому ни относиться. Не в таком большом количестве — но есть. Хотя тебя это может особо и не беспокоить. Серые невосприимчивы к магии. И все, кто находится не далее пятисот шагов от твоего местонахождения, — тоже. Это наш дар — и им стоит пользоваться осторожно. Мы останавливаем любую магию, направленную на причинение вреда. Просто самим фактом своего присутствия. Так что, если на нашей стороне будет кто-то владеющий боевой магией — пусть занимается своим делом подальше от тебя. Иначе он не просто впустую потратит свои силы — его заклинания обернутся против него же самого.
Пожалуй, на этом можно было бы и закончить, но есть еще кое-что, о чем надо знать. Наверняка уже кто-то заметил, или ты сам разглядел у себя на груди пятно, напоминающее Рунный клинок. Это именно он и есть. Серый рыцарь неразрывно связан со своим оружием. Чем больше пятно — тем больше твоя сила. Спросишь — в чем она? У всех разная. Кто-то больше воин, кто-то — судья или маг. Не удивляйся — маги среди нас тоже встречались. Чем дальше ты продвигаешься в своих свершениях — тем явственнее клинок прорисовывается на твоей коже. И наступит момент, когда он будет виден весь. Знак обретения наивысшей силы. И одновременно — знак окончания твоего пути. Ибо с этого момента твое оружие перестает тебя защищать. Нет, оно будет по-прежнему смертоносно. Но — и только. Ни о чем более клинок тебя уже не предупредит. Не разбудит ночью, почуяв крадущегося злодея, не уведет в сторону при ударе в бою. А ведь ты к этому уже успел привыкнуть… Спасти здесь может только одно — верные друзья и преданные соратники. Но много ли их останется с тобою к этому моменту? Наш путь — это путь одиночки. Ибо мало найдется людей, согласных добровольно разделить с тобой всю ту тяжесть поступков и решений, которая сопровождает Серого на всем его пути.
Ни один из Серых не прожил достаточно долго после этого момента, чтобы успеть рассказать о том, каково это — жить обычным человеком. Не проживешь и ты. Мой конец тоже близок — за мною по пятам идут родственники тех, кого я обезглавил при взятии замка. Все, что я еще успею сделать, — это оставить тебе это послание.
В ящике есть некоторое количество полезных вещей. Они помогут в борьбе с Орденом — и только с ним.
Прощай.
Кто бы ты ни был — искренне надеюсь, что ты проживешь чуть дольше, чем я, и твой путь не будет отмечен настолько жуткими деяниями, чтобы потомки боялись произносить вслух твое имя, как это произошло со мною…»
Откладываю в сторону письмо. Некоторые светильники успели потухнуть, и в амбразурах башни уже видно рассветное небо. Подхожу к ящику и поднимаю ткань, закрывающую его содержимое. Именно отсюда взял свиток, лежавший поверх этой самой ткани. Теперь письмо прочитано, остается только посмотреть, какие полезные вещи прислал мне сквозь года и времена мой предшественник.
Ящик разделен на три ячейки.
В левой лежат невзрачные кольца из серого металла. Вытаскиваю свиток пергамента, лежащий среди колец.
Так, с этим добром все ясно: носящий такое кольцо безошибочно определяет наличие адепта ордена Молчащих братьев рядом с собой. Кольцо нагревается. Тем сильнее, чем ближе находится такой человек к владельцу кольца.
Во второй ячейке тоже кольца. Эти, согласно прилагаемой записке, позволяют чувствовать любую враждебную магию. Враждебную по отношению к носящему кольцо. Заодно и защищает от нее, но только до определенного предела.
Как явствует из описаний, этими колечками была оснащена армия моего предшественника. Благодаря чему тогдашних членов братства Молчащих переловили (и попередавили…) очень быстро. Полезные вещички! Прихватываю с собой по горсточке колец из каждой ячейки.
Третья — самая большая. В ней лежат наконечники стрел. Как явствует из описания, это предназначено лично для меня. Металл этих наконечников обладает теми же свойствами, что и металл Рунного клинка. В особой приписке меня предупреждают, что пользоваться ими могу только я. В чужих руках такая вещь может принести вред прежде всего самому неразумному стрелку.
Больше в ящике ничего нет. Понятно, почему он такой тяжелый. Он фактически весь набит металлом.
Глава 28
Оставляю крышку ящика открытой, только прикрываю внутреннее отделение той же тканью. Встаю. Сна ни в одном глазу. Да и сколько его осталось — времени на сон? И жрать охота, как будто неделю не ел. Спускаюсь вниз по лестнице. Ходящий по площадке часовой оборачивается на звук шагов. Вытягивается в строевой стойке и молча провожает меня глазами. Чегой-то он так сегодня? Вроде уж не первый день мимо них хожу, никогда так раньше не тянулись.
Во дворе замка пусто. Только на стенах маячат одинокие часовые. Поднимаюсь по лестнице на стену и усаживаюсь на парапет. Внизу под стенами еще лениво ползут клочья утреннего тумана. Сонно перекликаются в лесу какие-то ранние пташки. Тихо. Даже не верится в то, что в такое утро кому-то может быть охота устраивать гадости ближнему своему.
Снизу слышен звук шагов. Кто-то поднимается по лестнице. Скашиваю взгляд в ту сторону. Лексли. Видно, что Кот тоже недавно встал. Его глаза еще слегка заспанные.
— Ты-то чего вскочил, ранняя пташка? — ворчливо говорю я ему. — Врагов у стен замка нет, внутри тоже вроде бы всех повывели. Что не спать-то?
Кот не отвечает. Внимательно разглядывает меня и спрашивает:
— С тобой все в порядке, Сандр?
— Рога пока еще вроде не выросли. А что тебе не нравится в моем виде?
Вместо ответа Кот берет меня за рукав и подводит к стоящей около лестницы бочке с водой.
— Посмотри сам.
Смотрю в бочку. На фоне светлеющего небо явственно видна моя недовольная морда. Глаза воспаленные. Но здесь как раз ничего удивительного нет: попробуй, просиди всю ночь при свечах! А что еще там Кот углядел?
Вот оно… Смотрю на себя и не узнаю: виски совершенно белые. Ни фига себе! Это что — результат прочтения послания из прошлого? Хорошо, что здесь только одна такая посылка. Представляю, что было бы со мной, если бы эдакие подарки приносили ежедневно.
Оборачиваюсь к Лексли:
— Ну да. Ящик я открыл. То, что ты видишь, — результат данной процедуры. А ты думал, все так легко с рук сошло?
— Нет, конечно. Но чтобы вот настолько… Откровенно говоря — не ожидал.
— Да уж… А как я теперь Мирне все это объясню?
Кстати говоря, надо будет подумать еще и над тем, как ей объяснить все остальное. Новостей за сегодняшнюю ночь я огреб изрядно. Теперь надо хорошенько подумать, кому и сколь подробно это сообщать.
Да, касательно новостей…
Лезу в карман и вытаскиваю оттуда кольцо. Из соседнего кармана еще одно. Протягиваю их Коту.
— Держи.
Он с сомнением их разглядывает.
— Так я вроде бы не женщина. Солдату на службе украшения не к лицу. Был бы я сейчас на отдыхе — другое дело, девушки такие вещи уважают.
Рассматриваю кольца при дневном свете. Они покрыты тонким узором. Причудливые линии завиваются по их поверхности, сплетаясь в странные фигуры. Мне кажется, что в моих ушах начинает звучать какая-то тихая мелодия.
— Это не обычные украшения, Лексли. То кольцо, что пошире, защищает носящего от любой враждебной магии. А второе — нагревается, когда рядом с тобой находится адепт ордена Молчащих братьев.
— Надо же! — он с интересом крутит в руках кольца. — Полезная штучка! И много у тебя таких колечек?
— Хватит, чтобы дать каждому, кто сейчас находится в замке.
— Ну, каждому-то, наверное, не нужно…
— Я и не имею в виду слуг. Но монахам дать совершенно необходимо.
Кот кивает головой. Со спецмонахами Коты сошлись на удивление быстро, и уже на второй день знакомства я застал их за совместной тренировкой. Пришлось и мне показать некоторые штучки. Ребят-то я этому делу уже обучал, а вот монахам это было внове. Поэтому после окончания тренировки брат Рон насел на меня, требуя изложить все подобные премудрости на бумаге. Насилу я отбоярился от немедленного бумагомарания, пообещав непременно сделать это в будущем. Но хитрый монах, поймав меня за язык, пообещал прислать своего писаря: «Полчаса в день, милорд! Это не будет вам в тягость». Пришлось согласиться. Единственное, что мне удалось выторговать, — так это недельную отсрочку.
