по специальности архитектора. По сути дела, город Верный рос но генеральному проекту Зенкова-старшего. Уже в 1870 году заслуги П.М. Зенкова были отмечены орденом Св. Станислава третьей степени, а также избранием на должность городского головы и почетным гражданином города. К сожалению, все без исключения творения архитектора безвозвратно погибли во время разрушительного землетрясения 1887 года. Старый город перестал существовать. П.М. Зенков оставил свои должности и переехал в Семипалатинск. Верный суждено было возродить заново его сыну Андрею Павловичу.
Андрей окончил Верненское городское училище и с 1874 года продолжил образование в Омске в стенах Сибирского кадетского корпуса. Небезынтересно, что одним из его учителей стал И.Я. Словцов. Наряду с военными науками кадетов обучали теории словесности, математике и начертательной геометрии, основам сельского хозяйства и архитектуры. В 1881 году Андрей Павлович завершил обучение по первому разряду, что дало ему возможность продолжить образование в Санкт-Петербурге в Николаевской военно-инженерной академии. Она размещалась в Инженерном, бывшем Михайловском, замке, построенном знаменитым Баженовым. Слушатели академии изучали фортификацию и военное искусство, архитектуру, геодезию, иностранные языки и электротехнику. В академии Зенков получил высшее военное образование, звание и квалификацию военного инженера-фортификатора.
Курс истории русской архитектуры ознакомил А. Зенкова с так называемым «допетовским стилем». Он характеризовался старинными приемами деревянного зодчества. В будущем Зенков воспользовался элементами этого псевдорусского стиля в застройке Верного. Успешную учебу, к сожалению, пришлось прервать из-за ухудшения зрения. В 1885 году по болезни Зенков берет отпуск, едет в Западную Сибирь, становится преподавателем Сыр-Дарьинского строительного управления и заочно готовится к сдаче экзаменов в академии. В 1892 году затянувшаяся из-за болезни учеба в академии осталась позади. Выпускнику в это время шел тридцатый год ... Он командируется в Омск, ведет гражданское строительство в Усть-Каменогорске и Семипалатинске. Здесь молодой инженер встречается с отцом и по его совету с 1898 года начинает архитектурную деятельность в Верном. Молодого строителя, обогащенного достаточным производственным опытом, охотно принимают в городе и назначают на самостоятельную работу в должности заведующего чертежной мастерской Инженерной дистанции. Здесь он работал в строительных организациях до конца своей жизни. Благодаря таланту и организационным способностям Зенков быстро продвигается по служебной лестнице и становится ведущим архитектором не только города, но и всей Семиреченской области.
... Здесь автору придется несколько отклониться от главного повествования, чтобы показать читателю, насколько бывает полезным для краеведческого поиска чтение «толстых» литературных журналов. Кроме того, небезынтересно показать, как рождаются темы исследований, о чем меня частенько спрашивают мои читатели, особенно те, кого принято считать дотошными. В 1960-х годах я выписывал один из них, весьма популярный тогда «Новый мир». В одном из номеров за 1964 год я обратил внимание на совершенно незнакомое мне имя Юрия Домбровского (1909–1978), автора почти автобиографически-документальной повести «Хранитель древностей». Прочел я ее залпом за один вечер. Меня поразили сочный язык, удивительное владение автора диалогом своих героев, тема повествования (суматоха в одном из алма-атинских музеев), трагическая судьба самого автора произведения. Заинтересовало упоминание имени
А.П. Зенкова и подробное изложение его архитектурной работы в Верном. «Позвольте, – подумалось мне, – а не имеет ли эта фамилия какую-либо связь с тюменским купцом П.М.Зенковым? Тем более, что отчество архитектора свидетельствует об этом». Утвердительный ответ на поставленный вопрос, несмотря на интенсивные поиски, удалось получить только недавно, в 1997 году, как водится, почти случайно и не где-нибудь, а на страницах центральной газеты «Труд». В одной из статей газеты рассказывалось об алма-атинском архитекторе Зенкове, уроженце Тюмени. О состоянии моей взволнованности, вызванной этой статьей, говорить излишне. К сожалению, кроме упоминания города в статье не было других сведений.
С 60-х годов повесть 10.0. Домбровского неоднократно выпускалась отдельными изданиями в Москве и в Казахстане. Я разыскал ее в областной библиотеке и вновь, будто впервые, жадно пробежал глазами. Мне не довелось посетить Алма-Ату, поэтому в рассказе о достижениях нашего земляка приходится пользоваться словами Ю. Домбровского, тем более, что описание творений Зенкова лучше, чем у Домбровского, представить себе, тем более повторить, невозможно. В начале 1930-х годов Домбровский был выслан из Москвы в Алма-Ату по мотивам неблагонадежности. Ранним утром он шел с вокзала казахстанской столицы в поисках гостиницы по безлюдным улицам южного города. Вдруг, ошеломленный увиденным, он остановился.
Слово самому Домбровскому:
«Я повернул за угол и тут увидел знаменитый собор. Мне о нем пришлось много слышать и раньше, но увидел я что-то совершенно неожиданное. Он висел над всем городом. Высочайший, многоглавый, узорчатый, разноцветный, с хитрыми карнизами, с гофрированным железом крыш. С колокольней, лестницей – с целой системой лестниц, переходов и галерей. Настоящий храм Василия Блаженного, только построенный заново много лет тому назад уездным архитектором». В моей коллекции почтовых открыток отыскалась одна с видом кафедрального Софийского собора Алма-Аты, отпечатанная с фотографии 1930 года, то есть во времена, когда Домбровский впервые увидел этот архитектурный шедевр (илл. 327, стр. 177). И еще: «Собор великолепен, он огромен и величественен так, как должно быть величественно всякое здание, вписанное в снега Тянь-Шаньского хребта. Город, лежащий около его подножия, оказался поднятым им на высоту добрых пятидесяти метров. В варварских побрякушках этого здания отлично выразился весь дух старого Верного, как его нам построил Зенков: его молодость, его оторванность от всех исконных устоев, его наивность, его самостоятельность и, наконец, залихватское желание не ударить в грязь лицом перед миром... И внутри собор огромен. Его своды распахнуты, как шатер, под ними масса южного солнца, света и тепла, они льются прямо из окон в куполе на каменные плиты пола. И когда разблестится ясный, солнечный день, белый купол кажется летящим вниз, а стены как бы парят в белом и голубом тумане. И вообще, в этом лучшем творении Зенкова столько простора, света и свободы, что кажется, будто какая-то часть земного круга покрыта куполом. Это очень южный храм, в нем все рассчитано на свет и солнце». Собор и сейчас, спустя почти столетие со времени его создания Зенковым, считается жемчужиной Алма-Аты. Для оценки изумительного по красоте и изобретательности внешнего оформления необыкновенного здания я позволил себе привести снимок более поздних времен, на котором крупно показаны художественные элементы отдельных деталей куполов. Почти невозможно представить себе, что такое здание построено целиком из дерева (цвет. илл. 328, фото с противоположной стороны, если сравнивать с предыдущей иллюстрацией). Еще более удивительно, что деревянный шедевр, тщательно оберегаемый, до сих пор сохранился, не сгорел,
