Такая, с позволения сказать, «теория» абсолютно неприложима ни к Тихой Сосне, ни к другим степным рекам нашего края, что и постараюсь объяснить.
В прошлом вся пойма использовалась под сенокос и отчасти под огородничество. То же самое, кстати, было и на других реках – Икорец, Черная Калитва, Потудань и других. Прошу обратить внимание на то, что так использовалась пойма и тогда, когда уровень воды был выше, а не ниже: например, на Тихой Сосне, только на территории Острогожского района, было пять плотин, на Икорце – шесть и т. д. На каждой степной реке были такие плотины.
Предлагаю вашему вниманию диаграмму анализа меженного уровня реки Тихая Сосна за последние двадцать лет. Как видите, уровень воды в реке не повысился, а понизился, несмотря на продолжающееся заиление как следствие эрозионных процессов. Таким образом, совершенно очевидно, как аксиома, что причиной увеличения влажности лугов поймы и их частичного заболачивания послужило вовсе не повышение уровня в русле. Действительная причина заключается в следующем: заболоченные места в пойме Тихой Сосны (от Ольшана до урочища Дальнее) в подавляющем большинстве находятся выше уровня реки. Здесь река нигде не вышла из берегов.
Тогда возникает вопрос: каким образом значительная часть лугов области ушла из пользования? Ответ на это можно получить (конечно, при желании!) не только из того, что мы видим на практике, но и из самых элементарных основ гидрологии:
«В заболачивании лугов важную роль играет луговая растительность, которая на достаточно увлажненных участках создает плотную дернину, затрудняющую проникновение кислорода к почве. Это способствует накоплению перегнойных кислот, вызывающих гибель луговых растений. Замена луговой растительности осоками и мхами приводит к образованию болот» (В.Л. Булах, Н.А. Соломенцев, В.А. Чекмарев, «Основы гидрологии и сельскохозяйственных мелиорации»).
Так повышенная увлажненность поймы в большинстве случаев на большинстве степных рек и появилась местами только потому, что пойменные луга были заброшены, одичали и наконец вышли из землепользования. Так, сначала забросив луга, мы объявили, что, спустив реки, мы все распашем под пропашные. А ведь любой колхозник знает: забрось пойменный луг, не коси его пять лет – и пойдет кочкарник, осока, то есть начнет образовываться болотистое место. Выдуманное повышение уровня воды в реке тут ни при чем. В большинстве мест наших пойм одно только окультуривание луга понизит влажность его до нормы (для трав). А если провести очистку русла (не зверские прокопы!), то не только можно полностью вернуть луга в их прежнее состояние, но и значительно увеличить их площади. Собственно, болот в Воронежской области немного. Чтобы убедиться в этом, просмотрите почвенную карту области – она перед вами. Посмотрите: ради какого кусочка болотной почвы зарезана река Икорец! Ради чего предполагается загубить Тихую Сосну! Где эти грандиозные болота? Ради чего вот уже много лет Облводхоз перестал делать пруды и водоемы, а спускает реки, обезвоживая край?
Как видите, я стараюсь довести доказательство до полной очевидности. И я не понимаю, как можно это не видеть и как можно не замечать всего, что творится на степных реках края. Тем не менее продолжу свои доказательства.
Выше я привел пример заболачивания вследствие одичания лугов. Второй характер заболачивания – это подземные воды. Примером можно взять пойму в районе урочища Дальнее. Здесь болота были с незапамятных времен. Теперь они захватили и часть поймы из-под заброшенных сенокосов (например, колхоз «Криниченский» из года в год не выкашивает своих пойм). Но когда-то землевладелец Кладов провел в Дальнем несколько каналов, после чего вся пойма использовалась полностью: даже близ острова Дальний росла капуста, не говоря уж о двух– и трехукосных лугах. Причем это было очень дешевое осушение даже при ручном труде. Потом каналы были заброшены, с годами заросли с краев, пойма вновь одичала, а луга колхоза «Криниченский» в большей части представляют теперь осоковый кочкарник.
В этих местах, о которых мы говорим, все озера и озерки (например, Головка и другие) связаны между собою протоками, чаще всего уже не проходимыми для челнока, и расположены по естественным понижениям, так называемым тальвегам. Вода из них течет в реку через Дальневский затон. Если бы вода выходила из берегов, то никакого постоянного течения здесь не могло бы быть. Но озера зарастают с краев камышами и резаком, постепенно заиливаясь и расширяя заболачивание вокруг. Помещик положил в основу именно это обстоятельство: система озер и озерков с подземным питанием водой и есть причина заболачивания вокруг них. Он соединил часть их между собою каналами, часть воды (большую) отвел в реку (Кладовский канал), часть же соединил искусственной протокой-каналом с затоном реки (Крейда). При исследовании этой системы поражаешься точному знанию поймы и экономичности мелиоративных работ.
По проекту же теперь надо, оказывается, спустить реку, понизив уровень до катастрофического. Между тем в подобных местах степных рек единственно правильный и самый экономичный способ осушения – это отвод воды по естественным понижениям, связанным с питанием потоками подземных вод.
Я утверждаю, что в проекте (в проектах) решение вопросов осушения антинаучно и без надлежащих гидрологических исследований. В противном случае нельзя было не заметить того, что понятно и видно любому колхознику.
Как вы видите, оба характера заболачивания лугов не имеют никакого отношения к выдуманному повышению уровня в русле. Впрочем, это даже и не выдумано (чтобы выдумать, надо ведь думать), а взято шаблонно и перенесено, как «теория», с тех мест Советского Союза, где действительно большая часть площадей заболочена. Ни на одной реке Воронежской области уровень воды не повышается, а медленно понижается, колеблясь по годам, к чему есть причины, вытекающие из особых климато-метеорологических и других природных условий степи, о которых скажу несколько позже.
Итак, если в проекте положен в основу «выход реки из берегов» и если этого в действительности нет, то, следовательно, это явный брак, где все так же, как и в бракованной металлической детали: с одного бока все гладко, а с другого сквозная трещина. Поразительно, почему мы смотрим только с одного бока!
Если этот проект будет исполнен, то (прошу запомнить мои слова) после «регулирования» русла, то есть уничтожения великолепной реки, вы сможете поднять лодку на высоту двух метров, поставить ее в Кладовскую канаву и поехать в озера Дальнего так же, как если бы не было никакого «регулирования».
Перехожу к следующему, одному из главных – если не самому главному – пороку проектов. Этот порок заключается в скудости мысли отдельных проектировщиков в области знаний геологического формирования степных рек и их долин. Считаю обязанностью говорить об этом, так как комиссия начисто опустила и этот вопрос и, как выяснилось, некомпетентна в нем, а консультаций с видными учеными области, известными всему Советскому Союзу, не пожелала.
Позволю себе начать эту часть моего выступления с выдержки из «Общей геологии»:
«Каждая река… стремится выработать продольный профиль равновесия. Особенность этого профиля речного ложа заключается в том, что уклон речного дна от верховьев постепенно и вполне закономерно уменьшается по направлению к устью» (подчеркнуто мной. – Г.Т.). «Профиль равновесия формируется не только по всей длине реки, но и по отдельным участкам ее течения, например, от нижнего уровня одного уступа-водопада до нижнего уровня другого…» «В одной и той же реке может образоваться ряд продольных профилей равновесия» (проф. М.М. Чарыгин, «Общая геология»).
При рассмотрении профилей равновесия степных рек оказывается: каждая из них сформировала несколько таких профилей (от быстряка до быстряка, от переката до переката, от уступа до уступа). Так, например, Тихая Сосна имеет шесть профилей равновесия от Дона до границы Алексеевского района, Белгородской области. Река существует благодаря формированию их, она живет ими. Уничтожьте профили равновесия – и реки не станет.
Проект же именно это и предусматривает – уничтожить все продольные профили равновесия. Может ли быть что-либо страшнее этого, бездумнее и тупее? Не может!
Если будет исполнен этот проект, то большая часть прекрасных пойменных почв будет иссушена, в городе Острогожске негде будет искупаться; крупная железнодорожная станция Острогожск останется без воды; река станет непроходимой для моторной лодки, а местами и для челнока, то есть будет жалкий ручей; в колхозе имени Ильича трудно будет даже напоить скотину; а болота… останутся, останутся не только по причинам, уже указанным мной, но еще и потому, что каналы-то в пойме намечены так, будто уровень грунтовых вод есть плоскость, а не кривая.
