– Всё, покупаю искусственную. Давай о деле.
– Вот это, - тоже перешел на деловой тон Максим - Вам на хранение. Двадцать процентов - Ваши. За "банковские услуги" и информацию.
– Щедро. Ну да ладно. Придет время, сочтемся. Я думаю, вся эта продажная сволочь скоро ляснет и я еще вернусь. Кто их крышует?
– Ого! Поверьте, отсюда не видать. Не знаю, когда всё с этими местными и не местными буграми кончится. Лучше займитесь своим делом. Откройте какую - нибудь сыскную контору. И не здесь, а в столице. Я спонсирую. Да и вообще мы могли бы там здорово помогать друг другу.
– Подумаю, о многомудрый юноша. Ладно, к делу. У меня там ребята остались. Твой Хома, его фамилия Кисленко, пропал практически сразу после выписки. Обнаружен мертвым на пригородной свалке. То есть до дома и не доехал. Когда исследовали то, что осталось… Ты же понимаешь, столько времени… Такое впечатление, что растерзал какой-то здоровенный хищник. Типа медведя, - Холера инстинктивно оглянулся. Но в лесу было тихо.
– Нет здесь никого, - успокоил розыскника Максим. - Дальше.
– Ты откуда знаешь? Ну да ладно. Так вот, списали на то, что на свалке труп пораздирали псы. Но по заключению эксперта, эти, самые жуткие повреждения прижизненные.
– Какие " жуткие"?
– Не надо. Не уснешь. Просто поверь. К примеру, когда человека грохает поезд, ну как тогда, помнишь? Он сначала свою жертву раздевает. Потом отрывает руки - ноги. Потом голову. Потом раздирает живот и наматывает на рельсы кишки…
– Хватит! - подкатила дурнота к горлу Макса.
– Так вот, юноша, это, по сравнению с тем, что сделали с Хомой - цветочки. Или к примеру… Понимаю, твою реакцию, но это тебе будет интересно. Знаешь, чем Гриня закончил? Сварился в холодец.
– Это как? - изумился Макс.
– Сидел в ванной, говорил по телефону, и вдруг замыкание. Двести двадцать по шнуру. Ну, он, правда, долго не мучился. А трубка упала в воду и как кипятильник работала. Они же мнительные, наши нувориши. Мой дом- моя крепость. Даже б…гм…ну, девиц лёгкого поведения на ночь у себя не оставляют. К утру быки сломали дверь, а в ванной - холодец. Потом, когда наши и прокурорские приехали, быков, которые своего шефа вычерпывали, по несколько раз повыворачивало. Хотя, свинье - свинячья смерть. Ты что?
– Ничего - ничего, сейчас пройдет, - давился подступающей тошнотой подросток. - Но я же не знал, что он в ванной. Я и не думал, - бормотал он.
– Э-э-э, братец, да ты и здесь руку приложил? Ты когда приехал - то?
– Перестаньте, - уже справившись со слабостью, попросил Макс. - Что известно ещё о Хоме? Есть подозрения?
– Подозревают, конечно, "шакалят". Что - то они не поделили. Он же и в больнице с криминальной травмой лежал. Кто - то по голове здорово двинул. Ходят смутные разговоры, что он с дружками где- то что- то раскопал. Может, даже из того места, где вы чей- то сапог нашли. Помнишь, рассказывал? Какой- то клад. И не поделились. Кстати, сейчас в розыске ещё два его сотоварища. С учетом того, что случилось с Хомой, прогнозы самые мрачные… А тебе он там, в больнице ничего не рассказывал? Или… не показывал?
– Нееет - протянул Максим. - И вообще, вам- то зачем?
– Ребята дают информацию мне, я - им. И просто, ну любя, что- ли, хочу предупредить, - если замешан, берегись. Это не Прохора бандюганы и не шакалята. Кстати о Прохоре. Его братан, ну, Ники, помнишь, я рассказывал, обещался жутко отомстить за братца. Скоро он возьмется за шакалят, так что эти пауки друг друга сожрут. Но с этим парнем, с Хомой, что-то пострашнее. Берегись, - повторил бывший мент.
– Спасибо. Я сам его найду. Или вот что, - вдруг осенило юношу, скажите вашим друзьям, что я с Хомой общался и даже… Нет… Только, что я с ним в больнице подружился. Но не для того, чтобы они меня как вы тогда, расколоть пытались. Чтобы информация пошла.
– На живца?
– На ловца.
– Опасно, парень, очень опасно.
– Да не боюсь я, - отмахнулся Максим.
– А как с девушкой? Точнее, с теми, кто убил? Про местную возню наслышан?
– Рассказали. На самом деле - Прохор, Игнат, Ржавый с каким- то зеком. Но кто за ними, не знаю. Хочу узнать у Ржавого.
К этому времени они вышли на опушку.
– Я скоро уезжаю в столицу на олимпиаду. Потом, наверное, будем перебираться в столицу. Там и узнаю. Потом созвонимся.
– Ну что же. Успехов, юноша. И всё равно, берегись. Страшно мне за тебя почему- то.
И вдруг Максиму тоже стало страшно. На мгновенье. Страшно тем детским безотчетным ужасом, когда кажется, что за спиной крадётся какое-то жуткое чудовище.
– Да ладно Вам, - упокоил он и себя и Холеру, пожимая напоследок сильную руку. - Это Вам просто от тоски по работе страшки приходят. Вот возьметесь за дело…
– Твои слова, да Богу в уши… Ладно. Уляжется, переговорим.
Глава 38
Столичная олимпиада отличалась от областной уровнем участников и уровнем сервиса. Всех разместили если не в престижной, то довольно уютной и добротной гостинице, в двухместных номерах. Не пожалели денег на питание и экскурсионное обслуживание. Говорили, что такие форумы патронирует сам Президент, установлены весьма солидные награды и может быть, он их и будет вручать.
– Мы, к сожалению, не физики, не генетики и не электронщики. К этим наверняка пожалует. А мы, как всегда, в загоне - вздохнул Максимов сосед - высокий очкастый доходяга из мультика про отличников.
– Это почему? - поинтересовался Максим.
– Гуманитариям никогда не понять математиков, - махнул рукой парнишка. Даже бомбу в свое время рассчитали математики. А слава - физикам. Да и вся эта электроника на программировании. А это - опять же математика. Ай, ты сам все понимаешь!
Они познакомились. Сосед отрекомендовался Николаем, но сказал, что отзывается на "Ник", "Николь" и просто "Коля".
Устремленная ввысь красота храма науки пришлась провинциалу по душе. Любознательный мозг юноши к этому времени впитал множество хроник, эпических баллад и откровенных баек о великих ученых, приложивших свою руку, точнее, - свои мозги - к славе этого университета. И все- таки, и все-таки…
– Скажите, а в МАИ и в музей авиации экскурсий не будет? А в музей космонавтики? - поинтересовался он.
– Программой не предусмотрено, - ответил старший группы, неприязненно покосившийся на неспокойного подростка. Вероятнее всего, Максим нарвался на представителя чистой "неприкладной" математики. Юноша разочарованно вздохнул и уже не с таким энтузиазмом рассматривал портреты великих и места, где они творили. Самим олимпийцам творить предстояло в одной их просторных кафедр. Макс впервые увидел зал с амфитеатром расположенными столами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
