Дочь Тобиаса… Люси была зачата в кровосмешении и стала дочерью своего прадедушки.
– А что произошло с Люси? – тихо спросила Эви. – Как она погибла на самом деле?
– Я так любила ее, Эви…
– Я в этом не сомневаюсь. Это он сделал? Тобиас? Это он убил ее?
– Люси было всего два годика, когда он начал присматриваться к ней, Эви. Она была светловолосая и пухленькая, совсем как мы с Кристианой, когда были маленькими. Я видела его глаза, когда они пробегали по ее тельцу. Все могло вернуться на круги своя, он постоянно приходил в наш дом. Я никогда не переодевала и не купала Люси при нем, но он все время крутился вокруг нее. Я знала, что не могу позволить, чтобы такое случилось еще раз. Только не с Люси!
– Но с ней все было по-другому. У нее были вы, чтобы защитить ее. И Майк.
– Я знала, какой он умный. Я знала, что в конце концов он все равно доберется до нее. Поэтому я начала разрабатывать план, как убить его. Это казалось единственным выходом. Это вас шокирует?
«Шокирует – не то слово», – подумала Эви.
– Я думаю, вас вполне можно понять, – осторожно сказала она.
– Я думала о том, чтобы задушить его во сне, подсыпать ему что-то в еду, столкнуть его с лестницы, заманить на вершину Тора и сбросить вниз. Но однажды я поняла: мне не нужно убивать его, чтобы не дать получить то, что он хотел.
– Не нужно?
– Нет. Вместо этого я сама могла убить ее.
Кто-то тянул Тома вниз, и спина его больно билась о каменные ступеньки.
– Какого черта ты здесь делаешь? – спросил знакомый голос.
Две большие руки схватили его за грудки и потянули вниз по лестнице.
– Не упирайся, давай спустимся отсюда! – скомандовал тот же голос.
Том слышал, как впереди протопало несколько пар ног, а потом он снова оказался в церковной галерее.
– Джо там, на крыше! – с трудом выдавил из себя Том. – Он в колокольне, в той, которую все считают пустой, но это не так. Он там, и он замерзает. Мы должны как-нибудь достать его оттуда!
Четверо мальчиков смотрели на него так, будто только что взятый ими в плен враг вдруг начал раздавать им приказы.
– Твой брат? – заговорил первым Джейк Ноулс. – Тот самый, которого мы все искали целый день?
– На крыше? – переспросил старший брат Джейка, имя которого Том не мог вспомнить.
Том смотрел на лица этих четырех и чувствовал, что сердце его сейчас остановится.
– Это ты сделал, – сказал он. – Это ты затащил его туда. Лицо старшего мальчика перекосилось.
– За кого ты нас, блин, держишь? – заорал он. – За психов ненормальных?
– Он действительно там, наверху? – спросил Билли Аспин. – Живой?
Том кивнул.
– Он связан, – сказал он. – Я не смог вытащить его. Мне нужно позвать отца. А что вы здесь делаете? Если не вы засунули его туда, то что вы тут делаете?
– Мы следили за тобой, – сказал Джейк. – Мы видели, как ты с этой кретинкой Реншоу пробежал через кладбище, и пошли за вами. Потом, черт возьми, заблудились в этом подвале. А она куда делась?
– Нам нужна помощь. Здесь есть полицейский? – спросил Том и вдруг сообразил, что понятия не имеет, как там Эбба.
– Идемте, – перебил его старший Ноулс. – Давайте посмотрим, о чем он там толкует.
Эви чувствовала, что вся горит. Странно, пациенты много раз рассказывали ей о чувстве ужаса, которое испытывают, но никто из них никогда не говорил, каким горячим оно может быть. Или как оно может мешать думать. Дженни? Неужели это Дженни охотилась за Милли? Нет, этого не может быть! Она что-то неправильно поняла. Просто она переутомилась.
– Но парадокс в том, что Тобиас на самом деле любил ее.
Дженни снова ухватилась за Эви, не давая ей возможности пошевелиться. Лицо ее горело, глаза неестественно блестели. Эви нужно было как-то встать. А что потом? Наверх, в комнату Милли, или вниз, к телефону?
– Он был полностью опустошен, – продолжала Дженни. – Я заставила его смотреть на это, понимаете? Я знала, что он идет в церковь, он долгие годы был церковным старостой, и отправилась за ним с Люси на руках. Я поднялась на галерею, а потом окликнула его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
По спине Эви, между лопатками, струился пот. Полиция не приедет. Дженни никуда не звонила. И почему она все время держится так близко к ней?
– Я никогда не забуду этого, – продолжала та рассказывать. – Он вышел из ризницы, а я держала ее за ножки и раскачивала, как он делал это со мной. Она все визжала и визжала, и я слышала, что он кричит на меня, вопит, чтобы я остановилась. Потом он побежал, и я отпустила ее… Вот так.
Еще хуже, чем охвативший Эви жар, был исходивший от Дженни запах: смесь алкоголя, пота и экзотических цветов. Эви понимала, что если будет и дальше сидеть, ее просто вырвет. Опустить руки по бокам и, превозмогая боль, резко оттолкнуться… У нее сильные руки, должно получиться.
– Она падала так долго… – продолжала Дженни. – У меня было достаточно времени, чтобы подумать, чтобы осознать, что это должно было случиться… Что я в конце концов уничтожу его, за то что он сделал со мной.
Пора, делай это сейчас!
Эви встала, но была схвачена и усажена на место.
– Ему это почти удалось… – Теперь Дженни шептала ей прямо в лицо. – Он почти поймал ее, но она все-таки упала на плиты. И кровь, кровь повсюду… Как будто я бросила сверху воздушный шарик с кровью. Я даже подумала, что капли могут долететь на галерею.
Взгляд безумных глаз, не способных сфокусироваться, бегал по лицу Эви. Она с трудом сглотнула и подавила желание задержать дыхание. Она должна дышать. Если она не будет этого делать, то потеряет сознание.
– Я никогда не получала удовольствие от секса, Эви, ни разу, да и как бы могла? – говорила Дженни. – Эти занятия любовью, от которых все так возбуждаются, оргазм… Я понятия не имела, о чем они говорят. Но в тот день, глядя на всю эту кровь и слыша, как он кричит, я испытала такое удовольствие, что просто не могу вам передать. Я чуть не потеряла сознание прямо там, настолько сильное ощущение это было. И этот глухой звук, когда она упала на плиты, словно раскололся спелый плод… Я слышала его, он раздавался в моей голове снова и снова, а перед глазами стояла кровь. Я видела, как она вытекает, волнами, а сердце Люси в это время боролось, чтобы не останавливаться…
Эви знала, что не может кричать. Никто, кроме Милли, ее не услышит. Где же Гарри, черт возьми?
Они бежали по торфяникам, освещая лучами фонарей белую землю под ногами. Через буковую рощу, мимо заброшенной водяной мельницы, через ручей. И если Гарет, похоже, почти пришел в себя, то теперь Гарри охватила паника. Они должны вернуться побыстрее! Это было единственное, о чем он мог думать. Вернуться! С момента, как они покинули дом, прошло минут сорок, если не больше. Полиция уже давно должна была присоединиться к ним. На дорогах, ведущих в Гептонклаф, есть полицейские машины, они всего в каких-нибудь пяти минутах езды от дома Флетчеров. Если бы Эви позвонила сразу после того, как они с Гаретом ушли, они бы уже приехали. Но они не приехали, откуда следует, что она им не звонила. Значит, там произошло еще что-то. И это было еще хуже, чем просто пропажа Джо, хуже, чем увечья, которые нанесла себе Джиллиан. Они должны вернуться побыстрее!
В кармане джинсов у него лежал мобильный. Он мог остановиться, мог позвонить в полицию, позвонить домой, но для этого нужно было перестать бежать.
Они добрались до ограждения участка. Гарри забрался наверх, спрыгнул на другую сторону и бросился вперед, слыша, что Гарет у него за спиной сделал то же самое. Они были на скошенном поле, прямо над городом. Еще сто метров, и они окажутся на месте, где был костер на День поминовения усопших. Они добежали до забора, и Гарри перескочил через него. Мимо старого коттеджа Джиллиан, по скользкой от снега брусчатке, вдоль появившихся по обе стороны дороги домов…
Рядом тяжело дышал Гарет. Им еще не приходилось бегать так быстро и так долго. Они как раз достигли конца переулка и повернули на главную улицу, когда начал звонить церковный колокол.
