фуражки рабочих, с палками через плечо; к палкам были привязаны узелки. Они прошли пешком тридцать пять километров, отделявших их от Вельденца, где находится старый замок Дюпон или, вернее, развалины его.
– Не надо описаний.
– Весь день они прятались в соседнем лесу, и, только когда наступила ночь, они вышли оттуда и направились к старинной насыпи. Там Герман приказал слуге подождать его, а сам пролез сквозь брешь в стене, через так называемую волчью брешь. Через час он вернулся. Спустя неделю опять же обходным путем они вернулись в Дрезден. Путешествие было закончено.
– Какова же была цель этого путешествия?
– Великий герцог ни слова не сказал об этом своему слуге. Но тот по некоторым мелким подробностям и совокупности фактов, последовавших за этим путешествием, смог угадать истину или, по крайней мере, часть ее.
– Скорей, скорей, Штейнвег, у нас мало времени.
– Через две недели после путешествия граф Вольдемар, офицер гвардии императора и его личный друг, заявился к великому герцогу в сопровождении шести человек. Он заперся с герцогом в кабинете и провел там почти целый день. Слуга, проходивший под окнами, услышал фразу: «Его величество уверен в том, что бумаги переданы вам. Если вы не желаете отдать их добровольно…» В тот же день дом Германа был обыскан сверху донизу.
– Но это же незаконно!
– Это было бы незаконным, если бы великий герцог противился обыску, а он, наоборот, сам помогал графу, сопровождая его.
– Что же они искали? Мемуары покойного канцлера?
– Нет, гораздо более важное. Тайные документы.
Люпен приник как можно ближе к решетке, его пальцы вцепились в проволочную сетку.
– Тайные документы… очень важные, конечно? – спросил он взволнованно.
– Крайне важные. Опубликование их повлекло бы за собой неизмеримые последствия как во внутренней, так и во внешней политике.
– О-го-го, – проговорил Люпен, дрожа от волнения. – Неужели это возможно? Но какие же есть у тебя доказательства? Где они?
– Самое важное доказательство – это свидетельство жены великого герцога, рассказавшей об этих документах слуге после смерти своего мужа.
– Да… да… – повторял Люпен, – это все равно что свидетельство самого великого герцога.
– Но есть кое-что важнее этого!
– Что?
– Документ! Записка, написанная рукою герцога и за его подписью с перечнем и кратким содержанием этих тайных документов. В двух словах не расскажешь. Документ очень длинный, с разными заметками, примечаниями, иногда совершенно непонятными… Вот два заглавия, относящиеся, вероятнее всего, к двум пачкам документов: «Письма кронпринца к Бисмарку»… числа показывают, что эти письма были написаны в продолжение трех месяцев царствования Фридриха Третьего. Можно очень легко представить себе, что они заключают, если только вспомнить про болезнь Фридриха Третьего и его постоянные ссоры с сыном.
– Да-да, я помню. Другое заглавие?
– «Фотография писем Фридриха Третьего и императрицы Виктории, королевы английской».
– Там есть это?.. Там есть… – проговорил Люпен глухим от волнения голосом.
– Да, теперь послушайте. Ко второму заглавию сделаны герцогом примечания: «Текст договора Англии с Францией»… И довольно неясные заметки: «Эльзас-Лотарингия… Колонии… Ограничение морского флота».
– Там это написано, – бормотал, как в бреду, Люпен. – И тебе неясно? Да неужели же… Около двери послышался шум. Кто-то стучал.
– Нельзя войти – я занят…
Стали стучать в дверь со стороны Штейнвега.
– Подождите немного. Я через пять минут кончу.
И он сказал старику повелительным тоном:
– Не беспокойся и продолжай… Итак, по-твоему, цель путешествия герцога вместе со слугой состояла в том, чтобы спрятать документы в замке Вельденц?
– В этом нет никакого сомнения.
– Положим. Но ведь герцог мог их вынуть оттуда.
– Нет, после поездки в Вельденц он не выезжал из Дрездена до самой своей смерти.
– Ну а те, в чьих интересах было достать документы и уничтожить, не взяли их оттуда?
– Да, они действительно доискались до того, что документы спрятаны в замке Вельденц.
– Откуда ты это знаешь?
– Вполне понятно, что, узнав эту тайну, я первым делом отправился в Вельденц, чтобы на месте в окрестных деревнях навести справки. Там мне рассказали, что уже два раза приезжали какие-то люди и, очевидно с разрешения регента, рылись в развалинах замка.
– И что же?
– И ничего не нашли, потому что с тех пор осмотр развалин замка запрещен.
– Но все-таки туда можно проникнуть?
– Нет, там помещен гарнизон из пятидесяти солдат и часовые стоят на страже замка днем и ночью.
– Солдаты великого герцогства?
– Нет, гвардейцы императора.
В коридоре голоса стали слышней, звали начальника тюремной стражи и стучали в дверь.
– Значит, ты не мог проникнуть в замок?
– Нет.
– Но сам-то ты уверен, что упомянутые документы там?
– Еще бы! Разве я вам не доказал этого самым неоспоримым образом? Вы еще не убеждены в этом?
– Да… да… – проговорил задумчиво Люпен, – они там спрятаны… нет никаких сомнений… именно, именно там.
Снаружи «работали» над замком. Люпен спросил старика Штейнвега:
– От какой болезни умер великий герцог?
– От воспаления легких, продолжавшегося очень недолго, всего несколько дней. Почти все время он был без памяти, и, что ужаснее всего, окружающие видели, как в редкие минуты просветления он шевелил губами, пытаясь что-то произнести, – и не мог. Временами он зна́ком подзывал к себе жену и, беспомощно шевеля губами, старался ей что-то сказать.
– Покороче, пожалуйста! Сказал ли он что-нибудь перед смертью? – спросил Люпен.
– Нет, он так ничего и не сказал. Но в момент, когда ему было лучше, он, собрав всю свою силу, написал несколько слов на листке бумаги, который ему подала жена.
– Что там было написано?
– Бо́льшая часть написанного совершенно неразборчива, а остальное… три цифры, ясно написанные: восемь, один, три…
– Знаю, восемьсот тринадцать, дальше?
– Дальше слово, в котором можно разобрать в середине три буквы и в конце две буквы, так что получалось…
– Апоон… знаю.
Замо́к уже поддавался под усилиями работающих снаружи охранников. Люпен торопливо спросил, боясь быть прерванным:
– Следовательно, слово «Апоон» и восемьсот тринадцать – все, что можно было разобрать из написанного герцогом? Может, это указания, при помощи которых можно найти бумаги?
– Да.
Люпен вцепился обеими руками в замок, стараясь помешать его вынуть.
– Штейнвег, что стало с женой великого герцога?
– Она умерла вскоре после смерти мужа, говорят, с горя.
– А сын?
– У великого герцога не было ни сестер, ни братьев, и к тому же он был женат тайно, морганатическим браком. Ребенка взял старый друг герцога Германа Третьего и воспитал его под именем Пьера Ледюка. Это был мальчик с очень дурным характером, своевольный, со странными фантазиями, неспособный к жизни. В один прекрасный день он уехал, и его больше не видели.
– Он знал свое настоящее имя?
– Да,
