тогда я воспользуюсь случаем. Но в настоящее время средства, которыми я располагаю, вынуждают меня быть более скромным в своих требованиях, и я удовольствуюсь миром в Марокко.
– Больше ничего?
– Больше ничего.
– Марокко за вашу свободу?
– Да, только… или, вернее, потому, что не надо терять из виду главный предмет нашего разговора… немного уступчивости со стороны одного из государств по марокканскому вопросу… в обмен на письма, которые находятся в моем распоряжении.
– А, эти письма! – вырвалось раздраженное восклицание у посетителя. – Быть может, они вовсе и не стоят этого…
– В числе их есть написанные рукою Вашего Величества, и вы их настолько цените, что пожаловали сюда за ними.
– Ну?
– Но, кроме того, там есть еще другие письма, о которых вы, может быть, не знаете и содержание которых я могу вам рассказать.
– Говорите, – сказал посетитель с беспокойным видом. Люпен колебался.
– Говорите, говорите все, что вы знаете, не скрывая, – сказал незнакомец. Среди глубокого молчания Люпен начал торжественно:
– Двадцать лет тому назад существовал проект договора между Германией, Англией и Францией.
– Это вранье! Не может быть! Кто мог бы…
– Отец императора и английская королева, его бабушка, под влиянием императрицы.
– Этого не может быть! Я повторяю вам!
– Переписка по этому поводу спрятана в замке Вельденц, а где именно – знаю только я один.
Посетитель ходил взад и вперед по камере. Потом вдруг остановился и спросил: – Текст договора входит в эту переписку?
– Да, и он даже написан рукою вашего отца.
– Что там сказано?
– По этому договору Англия и Франция обещали свое содействие Германии в достижении ею безраздельного колониального владычества, к чему, как показывает политика Германии последнего времени, она очень стремится.
– И что взамен требовала Англия?
– Ограничения германского флота.
– А Франция?
– Эльзас-Лотарингию.
Император умолк, оперся одной рукой о стол и задумался. Люпен продолжал:
– Все было готово. Кабинеты Лондона и Парижа, предчувствуя соглашение, были благоприятно настроены. Было сделано почти все для заключения союза между тремя великими державами, и мир был бы обеспечен. Смерть вашего отца уничтожила эту прекрасную мечту. Теперь я позволю себе спросить у Вашего Императорского Величества, что подумают ваши подданные, что скажет весь мир, когда узнает, что Фридрих Третий, герой войны семидесятого года, германец телом и душой, уважаемый всеми, вызывавший восхищение благородством своего характера, находил вполне справедливым и соглашался отдать обратно Эльзас-Лотарингию?
Он помолчал с минуту, желая, чтобы император в полной мере осознал его вопрос. И закончил:
– Я предоставляю воле Вашего Величества разрешить вопрос, будет ли этот факт занесен на страницы истории или останется неизвестным.
Наступило долгое молчание. Люпен ждал с тоскливым беспокойством. Император стоял в полумраке камеры и думал.
Что он скажет?
Он прошелся по камере молча, потом остановился перед Люпеном и спросил:
– Есть другие условия?
– Да, Ваше Величество, одно, очень незначительное.
– Какое?
– Я нашел сына великого герцога Депон-Вельденц. Великое герцогство будет ему возвращено.
– Дальше?
– Он любит красивую и добродетельную девушку, она его тоже любит, и он женится на ней.
– Что еще?
– Это все.
– Больше ничего?
– Ничего. Остается только Вашему Величеству распорядиться отослать мое письмо редактору «Журналь», чтобы он уничтожил, не читая, статью, которую он должен получить с минуты на минуту.
Люпен протянул письмо дрожащей рукой, со сжатым от волнения сердцем. Если император возьмет письмо, значит, условия приняты.
Император одну минуту колебался, потом резким движением взял письмо, надвинул на глаза фуражку, повернулся и вышел, не говоря ни слова.
Люпен стоял в продолжение нескольких секунд, шатаясь, как оглушенный, потом повалился на кровать с криком радости.
II
– Господин судебный следователь, сегодня я, к сожалению, должен проститься с вами.
– Как? Вы намереваетесь покинуть нас?
– Да, скрепя сердце, господин Формери, будьте уверены в этом, потому что у нас с вами были самые сердечные отношения. Но всякому удовольствию приходит конец. Мое лечение в этой великолепной лечебнице закончено, к тому же меня призывают другие обязанности, и сегодня ночью я думаю уехать отсюда.
– Желаю вам успеха, господин Люпен.
– Благодарю вас!
Арсен Люпен терпеливо ожидал часа своего освобождения, очень интересуясь, каким образом оно осуществится и как Франция, соединившись с Германией для этой похвальной цели, организует его побег без особенно большого скандала.
После обеда сторож позвал его и отвел во двор, где директор тюрьмы передал Люпена Веберу, а тот попросил его сесть в автомобиль, в котором уже кто-то был.
Увидев Вебера, Люпен расхохотался:
– Как, это ты? Бедняжка Вебер! На тебя ляжет ответственность за мой побег. Да, милый друг, тебе не везет. Ты прославился моим арестом, а мой побег сделает тебя бессмертным.
Он посмотрел на другого, сидевшего в автомобиле:
– Ба! Господин префект полиции! И вы, оказывается, замешаны в этом деле. Плохой подарочек вам сделали, не правда ли? Знаете, я посоветовал бы вам остаться в тени. Пусть Вебер один пользуется этой честью, она принадлежит ему по праву. Он здоров, выдержит!
Они быстро миновали Сену и Булонский лес, пересекли Сен-Клу.
– Великолепно! – воскликнул Люпен. – Мы едем в Гарш. Меня везут, чтобы восстановить картину убийства барона Альтенгейма. Мы спустимся в подземелье, и вы будете рассказывать, что я исчез там, воспользовавшись другим выходом, известным только мне одному. Боже, как это идиотски глупо! Глупее глупого! Да вы обратились бы ко мне! Я составил бы вам такой проект моего побега – просто чудо искусства!
Люпен не ошибся. Он и два его спутника вошли в павильон Гортензии, потом спустились в подземный ход и дошли почти до другого конца его, где помощник начальника сыскной полиции сказал Люпену:
– Вы свободны.
– Благодарю вас, господин Вебер, – сказал Люпен. – Мой поклон супруге, господин префект. До свидания.
Он поднялся по лестнице, которая выходила на виллу Глисин, поднял трап и прыгнул.
Чья-то рука схватила его за плечо. Перед ним стоял один из его вчерашних посетителей, спутник императора. С ним было четыре человека.
– Что это за шутки, – воскликнул Люпен, – разве я не свободен?
– Да-да, свободен, – проворчал немец грубым голосом, – свободен проехаться с нами… если это вам угодно…
Во дворе дожидался большой автомобиль. Двое сели впереди, двое других – внутри.
Люпен и немец разместились на задней скамейке.
– В дорогу! – крикнул по-немецки Люпен. – В замок Вельденц.
– Тише, – сказал граф, – эти люди не должны знать ничего. Говорите по-французски.
Они не понимают. Да и к чему нам говорить.
«В самом деле, – сказал себе Люпен, – о чем мне с ним разговаривать?»
Весь вечер и всю ночь они ехали без перерыва. Только два раза останавливались ненадолго среди спавших деревень. По очереди немцы сторожили
