Снова проснулись, заворочались мечты, которые он когда-то загнал в темноту, чтобы не маячили, не дразнили несбыточностью.
Позволив себе мечтать, он теперь иначе видел свою квартиру. Старая мебель, потертый пол, скрипучие окна… Отваливающаяся плитка на стене, а ванная вся в потеках и разводах. А как тут все можно сделать красиво! И здорово было бы успеть до маминого приезда… Она вернется домой, а тут уже не привет из прошлого века, а современный кафель, белая блестящая сантехника, ровный потолок.
У себя он сделает по-другому, более современно… Ну вот, опять о собственном жилье размечтался! Сперва долг, потом ремонт в квартире мамы и только после своя квартира… Но мечтать-то это не мешает! Не вечно же ему жить в родительском доме? Егор думал и сам поражался: ранее недостижимые мечты могли стать реальностью уже в этом году, лишь бы все получилось.
По утрам он ездил к выздоравливающей маме, которая веселела и молодела с каждым днем, потом делал что-то по дому. Разобрал балкон и кладовку, безжалостно избавился от годами накапливавшейся рухляди, пользоваться которой уже было нельзя, а выкинуть жаль.
Вообще, у Егора словно крылья выросли: каждое утро он просыпался с улыбкой, но если поначалу благодарил за то Сашку и «Ракуэн», давших ему возможность вылечить маму, то спустя время осознал, что дело еще и в Кристине-Мико. Развивающиеся отношения с ней хоть и были пока чисто платоническими — да и как иначе в виртуальном мире? — но чувства к девушке Егор испытывал самые настоящие. Поэтому, когда позвонила медсестра Оля и предложила встретиться, чуть поколебавшись («встретиться» хотелось, но не до такой степени, чтобы обманывать Кристину), он отказался. Тактично, сославшись на дела, но Оля поняла, что его номер можно удалять.
Деньги из «Ракуэна» поступали теперь постоянно, и Егор отныне считал день пустым, если ему не удавалось вывести хотя бы пару сотен кристаллов. Приход копился на депозите, который он пополнял с ранее незнакомым удовлетворением от очередного шага, сделанного к цели.
Сложно было не потратить все заработанное сразу, хотелось многого: от новой одежды и смартфона до приличного телевизора и комплекта посуды. Старая сковородка с отломанной ручкой и облезлым покрытием одним видом вгоняла в уныние. Но все это могло подождать — какой смысл украшать убитую квартиру? Нужен базис.
Подумав, Егор решил не просто откладывать деньги, но делать это умно. Во-первых, средства стал делить на три части: на возврат долга, на жизнь и на будущее.
Долг перед Сашкой хранил на гибком бессрочном депозите, откладывая примерно две трети от заработанного. Половину остатка оставлял на карте, а остальное…
Егор часто слышал, что деньги должны работать, но настоящее понимание фразы дошло до него только сейчас. Так что весь остаток доходов он переводил на заведенный инвестиционный счет. Здраво рассудив, что в фондовом рынке ни черта не смыслит, вкладывал все в глобальный мировой индекс акций и облигаций в соотношении пятьдесят на пятьдесят, не став гнаться за потенциально более высокими доходами с куда большим риском. Тише едешь — дальше будешь. Если в игре он вел себя противоположно этой народной мудрости, то в жизни, особенно в отношении денег, был очень консервативным.
Чтобы проще было справляться с соблазнами потратить деньги, Егор составил список своих «хотелок», куда внес все: от нового ноутбука до новой квартиры. Оценил по десятибалльной системе важность покупок и успокоился. Действительно основополагающими оставались две вещи: здоровье мамы и долг, и лишь потом в списке стояли его личные желания.
С первым все вроде складывалось хорошо. Чтобы матери было нескучно, он подарил ей планшет. Навещая ее, рассказывал о своих успехах и пробуждал в ней жажду жизни, изрядно поугасшую за последние годы. Хотя часы для посещений в клинике были в обед, для него, якобы трудящегося в американской компании, где рабочий день начинался позже, делали исключение, позволяя приходить по утрам.
Однажды он не нашел маму в палате. Пройдясь по коридору, с радостным изумлением увидел ее шагающей по коридору на ходунках. Рядом неторопливо шел доктор Станислав Игоревич, которого Егор уже знал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мама и доктор о чем-то негромко говорили. Крепкий, немолодой, но еще далеко не старик, мужчина осторожно положил руку маме на локоть. Егор не стал ее звать, остановился, наблюдая, как она кусает губу, опирается на здоровую ногу, а больной едва касается пола, потом вертит голенью, слегка подтягивает колено.
Почувствовав его взгляд, она повернула голову:
— Егорка! Смотри, я хожу, двигаю ногой, и она не болит!
— Тебе помочь? — забеспокоился он.
— Нет-нет, я сама. Да и Стас… то есть Станислав Игоревич помогает. Надо привыкать.
Преодолеть порог Егор ей все-таки помог. В палате ждал парень-реабилитолог, который усадил маму и строгим голосом сказал:
— Сидеть не дольше десяти минут, помните?
— Да-да, конечно.
Егор поставил в вазу тюльпаны, поцеловал маму и на смартфоне показал, какую выбрал кухню.
— Сделаем ремонт, обставим квартиру новой мебелью, техникой! — говорил он. — Купим тебе посудомоечную машину, представляешь?
Ее глаза загорелись, но она привыкла все делать сама, и сыновья забота удивила, растрогала ее и заставила возразить:
— Егорушка, ну зачем такие траты? Ты женишься, уедешь, и кому мне посуду намывать? Лучше стиралку новую…
— Это само собой! Ремонт, потом вся необходимая техника и толковый духовой шкаф. Как же я соскучился по твоим яблочным пирогам! Сашка вон до сих пор их вспоминает.
Мама заулыбалась.
— Как поправлюсь, наготовлю все, что ты любишь! Станислав Игоревич сказал, что к маю сустав полностью приживется, и пойду своими ногами! Я уже сама встаю, представляешь? Без помощи! Правда, прооперированную ногу пока не нагружаю. — Она кивнула на стоявшие в углу ходунки.
— Видишь, как все хорошо складывается, мам? Теперь точно все будет отлично!
В маминых глазах проскользнуло недоверие. Даже в то, что планшет куплен на собственные, а не на заемные деньги, она поверила не сразу.
Но, видимо, было в голосе сына что-то такое, что наполнило уверенностью и ее. После того разговора мама начала считать дни до окончания реабилитации: не терпелось самой заняться ремонтом и обустройством. Правда, сначала ей надо было восстановиться после операции, а это две-три недели в стационаре и столько же в реабилитационном центре. То есть домой она попадет только в феврале.
К тому времени Егор рассчитывал отдать долг. Замечательно было бы, если и на ремонт удастся скопить.
Для себя же он купил абонемент в районный фитнес-центр. Плевать, что там старые тренажеры и нужно приносить свои тапочки и полотенце. Главное, спортзал возле дома.
Первые тренировки получились убийственными, после них даже лежать с геймпадом в руках было тяжело, но, к его удивлению, боль радовала.
— Слышал, как в играх качают персонажей? — спросил тренер, стройный светловолосый мужчина. — Ну вот. Никто же не лезет сразу в топовые локации, начинают с песочницы. Так и ты…
Тренер был прав и неправ. Неправ в отношении команды Егора.
Глава 11. На марше
Завалив очередного локального босса, на этот раз гигантского скорпиона, они остановились передохнуть. С монстра выпали какие-то редкие внутренности — которые Мико тут же заграбастала для прокачки «Алхимии» — и шлем такого же качества. Он никому не пригодился, и Егор отправил его на аукцион.
После чего, развалившись на диване, с некоторой завистью принялся наблюдать за тем, как его варвар с друзьями уютно расположились вокруг «Костра путника». Огонь требовал дров и огнива и служил почти бесплатным средством регенерации — на пятнадцать процентов ускорял восстановление жизни и маны.
Хас лениво препирался с Крамом, а Мико прикрыла глаза, положив голову на колени Гора.
Чуть в стороне в позе лотоса сидел Восимбо и восстанавливал ману. Монах ощутимо прокачался и теперь мог применять «Целительное озарение» вдвое чаще, но ресурса хватало лишь на пару бафов и три полных исцеления. Так что, когда шкала маны Восимбо обнулялась, а зелья жизни и маны были на откате, приходилось разводить костер и восстанавливаться самим. Как сейчас.
