Но делать этого, до поры, естественно, не следовало. Ну, порвёт он цепь, ну, устроит тарарам с обломком весла. Далеко-то уйти всё равно не успеет. Любой из этих двух лучников, дежуривших наверху, спокойно снимет его стрелой, вот и всё. Требовалось восстановить свою способность подчинять людей одним волевым посылом. Если так пойдёт дальше, через пару дней нужно будет устроить проверочный тест, а потом, держитесь, ребята, достали вы меня уже своей простотой.
Дня через три Акела почувствовал себя в полной норме. Он работал веслом, искоса наблюдая за теми, кто попадал в поле зрения. Наконец один чернокожий сбился с ритма и стукнул по соседнему веслу. Акела уже давно «сел» на мысленную волну Кривобокого. Тот, вероятно, и сам не понял, почему, замахнувшись на невольника-негра, вдруг опустил свой тяжёлый кнут. Похлопав сжавшегося в комок галерника по спине, буркнул: «Работай лучше». Помотал головой, как бы отгоняя навязчивую мысль, пошёл по проходу, тяжело о чём-то размышляя. Гребцы, на всякий случай, постарались лучше попадать в ритм.
Акела хмыкнул чуть слышно — результат положительный. Поймав напряжённый взгляд соседа, весело подмигнул. Поняв, тот широко улыбнулся и даже работать веслом стал как-то радостно, словно танцевал. Теперь остались сущие пустяки — освободить пятьдесят четыре прикованных кандалами гребцов. Делов-то, особенно если учесть, что за ними сверху постоянно наблюдают два лучника. А у этих парней не то, что слово с делом не расходится, они вообще слов не говорят. В этом Акела убедился на примере того вспыльчивого викинга, который попробовал придушить Кривобокого. Они его тогда, без преувеличения, за пару секунд чуть не в дикобраза превратили.
Однако, случай — это такая вещь, которую спрогнозировать невозможно, хотя и сбрасывать со счетов никогда нельзя. Они только что вышли из порта, где загружались продуктами и свежей водой. Команда, видимо, хорошо «отдохнула» на берегу и там явно не обошлось без недоразумений. Витязь не мог понять смысла резких замечаний, которыми обменивались лучники, но то, что это конфликт, и весьма напряжённый, понял бы и ребёнок. Он без труда «оседлал» возбуждённый ссорой мозг одного из стрелков. Краем глаза Акела прикинул — куда, если что, свалится лучник. Получалось, практически на них.
— Если тебе в руки вдруг свалится лук со стрелами, — тихонько прошипел он в ухо Хану, — успеешь снять того молодца? — Витязь показал глазами на второго стража.
— Как?…, - начал было тот, но что-то сообразил, — сниму в мгновение ока, Кривой даже повернуться к нам не успеет. А что потом? Сразу же набегут другие.
— Сразу-то вряд ли…. Многие из них в порту хорошо набрались, другой такой случай не скоро представится.
— Кысмет[62], - согласно пожал плечами Хан.
— Тогда будь готов.
Хан радостно ощерился, в глазах затеплился опасный огонёк. Жаль остальных не предупредишь, а значит, вернёмся к нашим баранам. Тем более, они уже сожрать друг друга готовы. Были бы на одном мосту, давно бы уже утонули[63]. Акела без труда настроился на волну того, что стоял подальше. Мышление человека не похоже на телеграфный аппарат, он мыслит образами. К счастью, в данном случае.
Потому что человек был взбешён, в его образах превалировала незнакомая азартная игра… и ещё какая-то женщина, но это уже что-то застарелое, непреходящая былая обида. В общем, ничего сложного. Акела повёл мысленную атаку, сгущая теснившиеся в его мозгу багровые образы.
«Убить! Убить мерзавца!» Стрелок, видимо, был уже «на взводе», такой быстрой реакции не ожидал даже сам Витязь. «Испытуемый» вскинул лук и, мгновенно натянув тетиву, послал стрелу в сердце соперника… и сам зашатался на краю со стрелой, пробившей горло насквозь. Реакция второго стража оказалась ничуть не хуже. Долю секунды спустя они оба свалились прямо на головы галерникам.
Кривобокий замер с разинутым ртом. Больше он ничего не успел. Вскочив с «банки», Хан свалил его точным ударом кулака в висок.
— Тихо! — негромко, но внушительно рыкнул Акела на вскочивших, было, с банок гребцов. Хан, соображавший очень быстро, уже вытаскивал связку ключей из одежды надсмотрщика, хрипло шепча, — освобождаемся по одному! По сигналу все вместе выскакиваем наружу. А пока гребите не останавливаясь, вашу мать, а то они сейчас все здесь будут. Кто раньше времени дёрнется…, - он красноречиво крутанул в пальцах кинжал Кривобокого. Через минуту заклятый друг уже контролировал верхнюю палубу с насторожённым луком.
Какое-то время слышался только лязг открываемых кандалов и негромкий говор — разноплеменные рабы переводили друг другу его слова. Вторым луком воспользовался тот самый негр, с помощью которого Акела протестировал надсмотрщика. Остальные продолжали грести. Так, вроде всё.
— Подай им команду «стой», — негромко сказал он напарнику.
— Тохта[64]! — крикнул Хан.
Выученные кнутом надсмотрщика галерники с размаху воткнули лопасти в воду. Сила инерции толкнула всех вперёд. С верхней палубы послышался какой-то грохот и возмущённые вопли.
— Вперёд, волки! — зарычал Акела, — вперёд, чёртовы дети! Рви их в клочья! Нас никто жалеть не будет!
Рабы это знали и без него, ответом было сдавленное рычание многих глоток и топот ног по лестнице за спиной. На него наскочил рослый матрос с абордажным топором в руке. Занесённый топор замер, и верзила стал заваливаться назад со стрелой в горле.
Хан оскалил белые зубы, не видя, как сзади над его головой взлетел ятаган капитана. Кинжал Кривобокого, бешено вращаясь, пробил шею мавританца насквозь. Оставшись безоружным, Акела наклонился за топором, выпавшим из руки матроса, и вдруг почувствовал рядом чьё-то опасное движение. Не дожидаясь удара, кувырком через плечо ушёл вперёд. Краем глаза он успел заметить, как один из мавританцев воткнул пику в лежащего матроса. Впрочем, тому это уже ничуть не повредило. а Акела, прыгнув из положения «импоссибл» и, поймал его в локтевой сгиб, с хрустом свернул потную шею.
Подняв-таки топор, он врубился с ним в схватку в прямом смысле слова. Но всё уже близилось к завершению. Команда галеры была примерно вдвое многочисленнее восставших рабов. Однако, дерзость и внезапность нападения бросили чёрный шар в их чашу. Да и нечего терять было этим сорвиголовам, почти все рабы были такими же пиратами, взятыми в плен с бою. Он огляделся. Так, из рабов уцелело человек тридцать, команду вырезали подчистую. Тоже верно, дохлый пёс и не залает и не укусит. Вот только…
Он поискал глазами Хана. Но тот и сам провалами в памяти не страдал. Он шёл к борту, ведя перед собой уже очухавшегося надсмотрщика. В качестве неотразимого аргумента Джура держал у самой его глотки кинжал. Глаза мерзавца выдавали усиленную работу мысли. Но придумать он так ничего и не успел. Вопль оборвался очень быстро, — чёртовы рыбки дело знали туго. Поделом вору и мука. Теперь вернёмся к делам насущным.
— Эрик! — окликнул он Рыжего.
Тот повернулся и, не говоря ни слова, облапил его, пачкая кровью и обдавая запахом тяжёлого пота. Впрочем, он и сам не лучше. Держа его одной рукой за плечи, Эрик повернулся к остальным и что-то проревел на своём языке. Толпа радостно заорала в ответ. Появившийся рядом вездесущий Хан, блеснув зубами, пояснил: «По-моему, враг мой, тебя только что избрали конунгом».
— Да пошёл ты в задницу, — огрызнулся Витязь, — спроси у этого рыжего урода, — он в морском деле что-нибудь понимает? Мы же в открытом море!
— Он и сам тебе ответит, — Эрик со смехом ударил его по плечу, — ты тоже мне кажешься страшным, как тролль, главное, чтобы бабы думали иначе. А в мореходном деле понимает любой викинг. Нас уцелело… раз, два, три… о, целых семеро! Нет, конунг, мы не пропадём. Куда направим эту гробницу?
— Подальше отсюда. И давайте предадим эту падаль морю, вони меньше будет.
Ограбленные трупы мавританцев полетели за борт без напутственных речей и церемоний. Вода закипела от лоснящихся на солнце чёрных спин прожорливых акул. Тела погибших галерников были отправлены туда же уже более прилично, с грузом на ногах и напутственным словом бывших товарищей по веслу. И, хотя их телам тоже суждено было пропасть в желудках хищниц, но это уже происходило в глубине, в дали от людских глаз.
— Ты точно можешь управлять этим судном? — спросил он Эрика.
— Лучше всех это умеет он, — ответил тот, выталкивая перед собой Лиса, — Мудрый Лис, самый лучший мореход из всех, кого я знаю. Он брат моего покойного отца.
— Заткнись, Хомячок, — буркнул тот, — я ещё сам за себя могу говорить. Куда ты хочешь попасть, конунг?
— В Руссию, — спокойно ответил Акела, — это возможно?
— Возможно, конечно, — пожал плечами Лис и что- то хрипло крикнул уцелевшим викингам, — только путь не ближний.
— Сюда мы довольно быстро добрались, почему обратно долго?
