— Это просто глупо. Я не нуждаюсь в защите от тебя.
— Они думают иначе, — казал Орехх. — Но не это самое худшее.
Твари принялись кружить поблизости, а тем временем все прочие пассажиры, следуя анк-морпоркской инстинктивной тяге к импровизированным уличным представлениям, высыпали из телеги и образовали группу заинтересованных зрителей. Это явно раздражало Сестёр.
— А что тогда самое худшее? — спросила Гленда, отмахиваясь трубой от ближайшей Сестры, которая проворно отскочила назад.
— Возможно, они правы.
— Ладно, ты орк, — сказал Трев. — Орки жрали людей. Ты съел кого-нибудь в последнее время?
— Нет, мистер Трев.
— Ну вот.
— Нельзя арестовать человека за то, чего он не совершал, — глубокомысленно кивая, заявил один из пассажиров конёбуса. — Это, типа, основной закон.
— Что такое "орк"? — спросила стоявшая рядом с ним леди.
— О, в давние времена в Убервальде или ещё где-то орки имели привычку рвать людей на куски и жрать.
— Типичные иностранцы, — заметила женщина.
— Но все эти орки давно умерли, — продолжил мужчина.
— Вот и прекрасно, — сказала женщина. — Кто-нибудь хочет чаю? У меня с собой фляжка.
— Все умерли, кроме меня. Опасаюсь, я и есть орк., — признался Орехх. Он посмотрел на Гленду. — Извини. Ты была очень добра, но имя «орк», похоже, будет преследовать меня повсюду. Это создаст проблемы. Я не хочу, чтобы ты пострадала.
— Ак! Ак!
Женщина откупорила фляжку.
— Но ведь ты не собираешься жрать кого-нибудь, правда, дорогой? Если ты действительно голоден, у меня и макароны есть. — Она посмотрела на ближайшую Сестру и добавила: — А ты хочешь макарон, милая? Я знаю, что человек не виноват в том, кем уродился, но как тебя угораздило стать похожей на курицу?
— Ак! Ак!
— Опасность! Опасность!
— Фигзнает, — сказал ещё один пассажир. — Не похоже, что этот парень создаст проблемы.
— Пожалуйста, пожалуйста, — пробормотал Орехх. Рядом с ним лежал небольшой ящик. Орехх открыл его и принялся поспешно доставать какие-то предметы.
Это были свечи. В спешке сбивая их дрожащими пальцами и поднимая снова, он наконец умудрился расставить свечи на булыжниках дороги. Потом достал из кармана коробок и с трудом, путаясь в собственных пальцах, зажёг-таки спичку. По его лицу потекли слёзы. Свечи начали разгораться…
Разгораться, и менять цвет.
Синие, жёлтые, зелёные огни. Свечи гасли, секунду дымили, а потом вспыхивали снова, уже другим цветом, под восторженные охи и ахи зрителей.
— Видите? Видите? — бормотал Орехх. — Они вам нравятся? Нравятся?
— Ух ты, я думаю, ты можешь заработать на этом кучу денежек! — сказал один из пассажиров.
— Они прекрасны, — заявила престарелая леди. — Вы, молодёжь, нынче такое вытворяете!
Орехх повернулся к ближайшей Сестре и почти выплюнул слова:
— Видишь? Я не бесполезен, я обрёл ценность.
— У моего шурина в городе магазинчик приколов, — сказал недавний эксперт по оркам. — Хочешь, напишу тебе его адрес? Хотя мне кажется, эти штуки будут очень в кассу на детских праздниках или типа того.
Гленда наблюдала за событиями, разинув рот. Кажется, Орехха приняла в свои милосердные объятья некая разновидность демократии, которую практикуют дружелюбные и здравомыслящие, хотя, возможно, и не очень умные люди; люди, чьё образование построено не на книгах, а на постоянном общении с другими людьми.
Очень трогательное зрелище, но Гленду в нём кое-что беспокоило. Заныли старые шрамы на сердце. Это же ведро с крабами, как оно есть. Сентиментальные и всепрощающие объятья, но сделай хоть что-то не так, — одно неверное слово, одна неверная связь, одна неверная мысль, — и они тут же превратятся в удушающий захват. Орехх был прав: жизнь орка постоянно под угрозой.
— Эй вы, кто дал вам право так обращаться с этим бедняжечкой? — спросила старая леди, грозя пальцем ближайшей Сестре. — Если хотите жить рядом с нами, ведите себя, как полагается, ясно вам? Это значит: не смейте клевать людей. В Анк-Морпорке так себя вести не дозволяется.
При этих словах улыбнулась даже Гленда. По сравнению с тем, что мог предложить сам Анк-Морпорк, клевки сошли бы за лёгкий массаж.
— Ветинари напустил в город всяких… — заявил другой пассажир. — Я не имею ничего против гномов…
— Это хорошо, — раздался позади чей-то голос. Пассажир шагнул в сторону, и Гленда увидела, что за ним стоял гном.
— Извини, парень, не заметил тебя, ты же такой коротенький, — сказал человек, ничего не имеющий против гномов. — Так я про что и толкую: вы, гномы, пришли, обжились, и не создаёте проблем. Но в последнее время какие-то совсем странные твари появляются.
— Ага, вот, например, та женщина, которую приняли в Стражу на прошлой неделе, — поддержала престарелая леди. — Она откуда-то из Эфеба, что ли. Очень странная. Стоило порыву ветра сорвать с неё солнечные очки, и трое прохожих тут же окаменели.
— Её зовут Медуза, — объяснила Гленда, читавшая эту историю в «Таймс». — Кстати, прохожих потом расколдовали волшебники.
— В общем, — резюмировал человек, ничего не имеющий против гномов, — мы готовы принять кого угодно, если они ведут себя прилично и не лезут в чужие дела.
О, как часто Гленда слышал эти слова. Чаще, чем припев прилипчивой песенки. Однако симпатии толпы были теперь явно не на стороне Сестёр. Рано или поздно народ возьмётся за камни.
— На вашем месте, — сказала Гленда, — я бы убралась отсюда поскорее. Летите обратно, к той леди, что послала вас сюда. И не мешкайте!
— Ак! Ак! — проскрежетала одна из тварей.
Однако в этих птичьих головах явно имелись мозги. И три Сестры определённо желали сохранить их в целости, потому что бросились прочь, неловко подскакивая и подпрыгивая, словно цапли, пока их плащи не развернулись в крылья, которыми они принялись махать изо всех сил, стараясь поскорее набрать высоту. Издали донеслось последнее "Ак! Ак!"
Водитель конёбуса кашлянул.
— Ну, вроде всё уладилось, так что предлагаю вам снова занять ваши места, леди, джентльмены и… все прочие. Не забудьте свои свечи, мистер.
Гленда помогла Орехху взобраться в повозку и сесть на скамью. Он крепко прижимал к себе свой ящик, словно щит.
— Куда ты хотел направиться? — спросила она, когда лошади снова неторопливо зашагали по дороге.
— Домой, — ответил Орехх.
— Обратно к Ней?
— Она дала мне ценность. Я был ничем, а она дала мне ценность.
— Как ты можешь так говорить? Ты не был "ничем", — возмутилась Гленда. Через пару скамей от них Трев и Джульетта оживлённо шептались о чём-то.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
