увидеть, как войска позади нас уничтожаются контратакой. Мы бы были отрезаны и уничтожены.
— Значит, вместо этого вы отправились в Группу Хана? Без каких-либо значительных сил?
— Насколько важен Херодор, Ибрам?
— По сравнению с основными мирами Хана, и главными населенными центрами? Его значимость – ноль.
— Так почему же Магистр лично... и такая большая часть его войск... беспокоятся из-за него? — Гаунт пожал плечами. — Потому что вы здесь.
Она кивнула. — Иннокенти смог бы выиграть эту войну для Хаоса одним беспощадным ударом во фланг Хана. У нас в наличии нет силы, чтобы остановить его. Но мне пришло в голову, что мы можем полностью отвлечь его и заставить тратить жизненноважное время на бесполезное вторжение в бесполезный мир.
— Вы... вы использовали себя, как приманку?
— Ты сам сказал, я слишком ценна. Для нас и для архиврага. Иннокенти не проигнорирует меня. Она залезла в свой плащ и вытащила планшет. — Это было получено астропатами за несколько минут до того, как мы запечатали ворота улья. Я собиралась сообщить об этом на церемонии в купальне, но нас прервали.
Гаунт взял планшет и прочитал. Текст был дешифрован с шифровки очень высокого уровня.
В последнем, кровавом нажиме, войска Макарота взяли Морлонд. Урлок Гор безумно отступал. Потребуется время, но Имперские части сейчас смогут выделить резервы, для защиты Группы Хана от продвижения Иннокенти.
Продвижение, которое, несмотря на все преимущества, застряло на Херодоре.
— Именем Золотого Трона...! — изумленно вздохнул Гаунт.
— Может быть, мы здесь и умрем, Ибрам. Но мы умрем во имя победы.
— Благословен будь Император,— сказал он.
Она поднялась на ноги. — И если я погибну здесь, я бы хотела, чтобы это значило так много, как только возможно. Майло?
Майло ожидал в вестибюле зала. Он поспешил к ним и поклонился ей до того, как отдал честь Гаунту.
— Время пришло,— сказала она. — Мое сообщение?
— Я отдал его в командование тактической службы. Они загрузили его в публичную систему Цивитас. Только скажите.
— Сейчас, Майло.
Он подстроил свою микро-бусину и послал быструю голосовую команду.
Пикт-сообщение было коротким. Она записала его прямо на камеру, говоря быстро и четко.
Каждый публичный экран, коммуникационный монитор и планшет в Цивитас воспроизводил его, и голосовая часть гремела из всех воксов и громкоговорителей, все еще связанных проводами к городским системам. Оно длилось около пятнадцати секунд. Тактическая служба поставила его на циклический повтор. Часами, его можно было видеть и слышать по всему Цивитас Беати, как друзьями, так и врагами.
Вещание говорило о великой победе на Морлонде. Оно дерзко заявляло, что убийственная авантюра Иннокенти провалилась. Оно смело наглость заявить ему, чтобы он спасался бегством до того, как гнев Бога-Императора обрушится на него за все зверства, которыми он засыпал Херодор. Последние слова были такими:
— Все живые человеческие души в этом городе, все люди Цивитас, которые еще живы, знайте это. Несметными силами, монстр Иннокенти сломил нас физически, но он не смог сломить наш дух. Наша жертва гарантирует великую победу. Не умирайте в страхе и прячась. Дорого продайте свои жизни. У Императора Человечества есть место для каждого в его Имперской армии.
Поначалу они пришли из сельскохозяйственных куполов. Наземный штурм архиврага проигнорировал западные сельскохозяйственные секторы в своих усилиях сконцентрироваться на главных ульях. Полевые наблюдатели Кровавого Пакта на своем западном фланге внезапно увидели тысячи фигур, хлынувших, как из ведра, из сельскохозяйственных куполов.
Дети Беати. Толпа пилигримов.
Несмотря на потери, которые они понесли в короткой, но беспощадной войне, их число все еще было сотни тысяч. Гигантские сельскохозяйственные купола предоставили им убежище, когда город начал сдаваться. Это были мужчины и женщины, которые пришли на Херодор, не зная по-настоящему почему, за исключением того, что их позвала Беати.
И сейчас она позвала их еще раз, напрямую, через вещание.
Некоторые захватили вражеское оружие, или артиллерию СПО, у некоторых был садовый инвентарь или куски труб или деревянные палки. У некоторых не было ничего, кроме голых рук.
Тысячи из них умерли, прискорбно превзойденные оружием и оснащением войска врага.
Но они ни мгновение не колебались.
Через час, после того, как они появились, чтобы излить свою священную ярость на легионы Магистра, похожие волны начали изливаться из башен ульев один и три, и из публичных убежищ и подвалов Склона Гильдии и нижнего города.
Цивитас Беати, почти задавленный до смерти Эноком Иннокенти, повернулся, как смертельно раненый зверь в ловушке, и укусил охотника.
Агун Сорик колотил кулаками по двери своей камеры. Его руки опухли и кровоточили от усилий, и оставляли пятна крови на стали.
— Пожалуйста! — кричал он. — Пожалуйста! Вы должны дать мне уйти! Я должен предупредить ее! Я должен предупредить ее! — Никто не отвечал. В этот ранний час, когда город погибал, по правде говоря, никого не осталось в тюремном блоке, чтобы услышать его.
Он закричал и ударил снова, слезы лились по его морщинистому лицу.
Открытая гильза, и голубая бумажка, лежали на кровати позади него.
XIV. МУЧЕНИК САББАТ
— Знайте его таким, какой он на самом деле. Убийца.
— сообщение, написанное рукой Сорика
В первый час битвы, или около того, Антон Алфант использовал пистолет, который он позаимствовал у трупа врага, но потом они нашли брошенный транспортник СПО на одной из улиц, ведущей к башне улья один, и забрали оттуда полдюжины лазганов.
У них была ложа из стальной проволоки вместо ложи из прессованного металла, такими он пользовался в свою бытность в Гвардии, но, кроме этого, все остальное было до боли знакомо.
Ночь, дикая от огненных штормов и монументального рева войны, поглотила Цивитас, и Алфант обнаружил, что находится в самом кровавом сражении, какое он когда-либо знал,
