– Нет уж, – пробормотал Люк, – я, пожалуй, потерплю. А то вдруг божественные наши господа бонусом еще и курить бросить потребуют. Скажите лучше, вы нашли его? Он действительно здесь? Дело крайне важное.
– Вы даже не представляете, насколько, – со внезапной серьезностью сказал самый могущественный человек в Рудлоге, протягивая собеседнику увесистый конверт. – От встречи он отказался, но просил передать вам это.
Люк почувствовал странное разочарование. Кембритчу очень хотелось увидеть человека, про которого даже его начальник говорил с примесью благоговения. И который после переворота уничтожил более десятка самых влиятельных на тот момент людей, чем дал возможность повернуть жизнь в стране в нормальное русло. И хотя Люк не разделял подобных методов, все-таки он был сыщиком, а не убийцей, понять, каким образом Стрелковский в одиночку, когда его искали, обходил охрану и собирал свою кровавую жатву, было бы познавательно.
Письмо Люк прочел уже дома.
«Лорд, – было выведено четким острым почерком, – меня настойчиво попросили дать вам информацию, объяснив, какие последствия может иметь для страны мое молчание. Я скажу прямо – эта страна заслуживает всего с ней происходящего. Но я многим обязан Его Священству, который передал мне приказ тех, коих ослушаться я не имею возможности.
Я не знаю, где могут быть принцессы и живы ли они вообще. Я пытался их найти, но в одиночку это было невозможно. В ваших руках мощь Зеленого крыла, и вам легче. Но я не буду желать вам удачи. Если они живы, то после всего случившегося заслуживают невмешательства в свою жизнь. Ради памяти их матери. Но если вы их найдете, я не знаю, какие доводы нужно будет привести, чтобы организовать возвращение рода Рудлогов на трон.
Тем не менее я подробно изложу события последних дней, предшествовавших перевороту, и события самого дня. Возможно, это вам поможет».
Далее следовало длинное, подробное и очень конкретное изложение случившегося, напомнившее Люку отчет их Управления, в котором Стрелковский педантично описывал все значимые и не очень события, как и пообещал.
Заканчивалось письмо припиской: «Передавайте привет Тандаджи. Я рад, что именно он сменил меня на этом посту. Возможно, мы с ним еще увидимся. И.И.С.».
Люку действительно многое стало ясно, и он, закурив и налив себе коньяка, еще раз, медленно, обдумывая детали, перечитал письмо Стрелковского. Значит, исчезли сестры и раненый принц-консорт после того, как королева сорвала с шеи какую-то подвеску и выкрикнула какое-то заклинание. И последние дни во дворце присутствовал маг, Алмаз Григорьевич Старов, которого Кембритч тоже разыскивал. И, вероятно, он сможет объяснить, что это была за подвеска и куда она могла девочек забросить.
Секретарь ректора МагУниверситета после напоминающего звонка дала следующий ответ: нынешнее местонахождение мага неизвестно, однако у Старова есть дом в Великой Лесовине, и он часто там бывает. Но на звонки сейчас, видимо, в связи с землетрясением, не отвечает. И продиктовала адрес.
«Значит, Лесовина, – Люк выпустил струю дыма в потолок, – все сходится в Лесовине. И с Байдеком там в конце недели встреча будет. Сразу двоих закрою. И Марина, кстати, тоже там…»
Он хмыкнул, помимо воли вспоминая их первый шальной поцелуй в коридоре госпиталя, и слегка улыбнулся. Чудная девчонка, такая сладкая и колючая. Ни капли робости или благоговения перед лордом, обратившим на нее свое внимание. И ни капли доступности. Его натура преследователя и охотника вся изнывала от желания раскусить этот крепкий орешек, победить, завоевать и покорить. Снять с нее доспехи и доказать, что он сильнее, перевести их противоборство в жаркую и полную наслаждения горизонтальную плоскость, чтобы Марина стала покорной, томной и нежной от его ласк и просила еще и еще.
И только одна деталь отрезвляла Кембритча. Когда Люк прочитал в письме, что принц-консорт потерял в противостоянии с демоном руку, его охотничий инстинкт взвыл как пожарная сигнализация. Потому что он слишком хорошо помнил, как Марина рассказывала, что у ее отца тоже нет руки. Не слишком ли много совпадений для одной провинциальной семьи?
Ангелина
Ангелина уже вторую неделю работала с второклашками, и всю эту неделю ее не покидало ощущение абсолютного счастья, давно подзабытого за эти семь лет. Дети были разные, вредные и воспитанные, крикливые и тихие, но на удивление слушались ее так, будто она за послушание выдавала им шоколадные конфеты.
Она словно вернулась в тот период, когда все смотрели ей в рот и подчинялись, и пусть сейчас это были семи-восьмилетние детки, ощущение, что она нужна хоть кому-то, кроме своей семьи, стало для нее живительной пилюлей.
По сути, на попечении Ангелины остались Каролинка да отец, сестры разъехались по институтам и работам, и стало, конечно, гораздо легче. И даже появилась надежда на то, что они сумеют выбраться из этой нищеты и потихоньку обустроить нормальную жизнь. Не все же жить на огороде и тратить те деньги, которые зарабатывала Марина или присылали Василина с Марианом.
Директор, проходя мимо новой учительницы, все косился недоверчиво, посетил вместе с завучем несколько уроков, но уходя, даже сдержанно похвалил. И предложил ей еще и вести географию в пятых классах. А чего бы не похвалить, если она проводила над учебниками, методичками и подготовкой к урокам все свободное время, засиживаясь часто далеко за полночь. Но оно того стоило.
Сейчас Ани как раз вела географию, мироустройство. И пыталась объяснить это детям так, чтобы было интересно и понятно, да и близко деревенским ребятишкам.
– Итак, дети, – говорила она, – наш мир напоминает перепелиное яйцо, только круглое, и называется он Тура. Это на старом диалекте и означает сразу и шар, и яйцо.
На подставках-научных артефактах перед детьми выросли шары размером с кулак, и стали медленно крутиться вокруг своей оси. Ученики хихикали, совали сквозь магоголограмму руки, но при этом внимательно слушали учительницу.
– Снаружи оно твердое, как скорлупа, а внутри есть полутвердое горячее ядро – как желток, и расплавленная тягучая масса – как белок, такая же тягучая и горячая, как плавленый сахар. А на поверхности, как на скорлупе, есть темные пятнышки – это материки, и светлые – это океаны. У нашего мира-яйца три больших темных пятнышка-материка, видите? Это наш материк Рика, что значит «земля», соединяющийся с ним снизу жаркий маленький материк Манезия, что значит «остров», и на противоположном полушарии, видите? Длинный треугольник материка Туна, что значит «гора».
