— Ты меня покинул, Джамуха, — весело отметил Темуджин.
Он говорил так, будто они только вчера мило проводили вместе время. Но Джамуха был слишком взволнован и обижен, и он не принял этой игры и промолчал. Он склонил голову, крепко сжал губы, взгляд его был грустным и обиженным.
Темуджин убрал свою руку с плеча анды и тоже молчал. Джамуха понимал, что ему было бы лучше сделать первый шаг, открыто взглянуть на друга, принять его шутку, но он был не в состоянии сделать это. Он не умел притворяться.
Темуджин снова заговорил с нарочитой приветливостью:
— Я уже сказал, что тебе нужна семья и жена или даже несколько жен. Неужели среди наших женщин тебя никто не привлекает?
— Нет, — прошептал Джамуха, и опять у него на глазах выступили слезы.
— Но ты так любишь детей…
Джамуха промолчал.
Темуджин начал есть, изо всех сил пытаясь показать, как его увлекает этот процесс. Казалось, что ему было не по себе, по правде сказать, он был смущен, и ему было стыдно.
— Я долго думал, Джамуха, и решил, что ты станешь нокудом в одном из племен найменов. Они тихие, спокойные люди, пастухи и скотоводы.
Джамуха был поражен, и сердце у него дико забилось, а бледное лицо покраснело. Он уставился на Темуджина, а тот делал вид, что всецело поглощен тем, что пытается оторвать кусочки мяса от мелкой кости.
— Да, — повторил Темуджин, кивая. — Я уверен, что ты станешь отличным нокудом, кроме того, это народ твоей матери. Теперешний нокуд — старик, и он уже плохо соображает. Я знаю, что смогу положиться на твою мудрость и преданность. — Он улыбнулся Джамухе. — Что ты об этом думаешь?
— Я могу только тебе повиноваться, — ответил Джамуха дрожащими губами. Румянец резкими пятнами выступил на его бледных щеках. Он напоминал человека, получившего помилование, а ранее приговоренного к смерти.
— Прекрасно! — радостно воскликнул Темуджин. — Я знал, что ты не станешь мне задавать вопросы, а просто станешь повиноваться. — Он помолчал. — Джамуха, я всегда помню, что ты — мой анда.
Джамуха не мог вымолвить ни слова, а только смотрел на Темуджина сверкающими и влажными от слез глазами.
Выдержать его взгляд Темуджин не мог, ему было стыдно, и он отвернулся. Ему стало дурно при виде подобной любви, унижения и радости, и даже его черное сердце перевернулось в груди от раскаяния.
— Завтра ты сам выберешь себе коней. С тобой отправится сотня воинов по твоему выбору. Выбирай среди найменов.
Темуджин заколебался и протянул руку к табурету, на котором стояла бронзовая шкатулка. Он ее открыл и достал оттуда большое и толстое золотое кольцо с неярким красным камнем, а потом надел кольцо на палец Джамухи и улыбнулся, глядя прямо ему в глаза.
— Джамуха, я тебя никогда не забуду. Вот тебе мой подарок. Не снимай его до самой смерти и передай твоему первенцу-сыну. Это кольцо будет тебя оберегать. Если я тебе понадоблюсь, пришли мне кольцо с гонцом, и я сразу приеду.
Джамуха взглянул на кольцо и попытался что-то сказать, а потом, к собственному стыду, разрыдался.
На следующий день улус, узнав последние новости, кипел от возбуждения. Борте была вне себя от ярости. Она пыталась спорить с Темуджином, говоря о том, что он дает власть в руки предателя, но Оэлун, несмотря на унижение, перенесенное от Джамухи, энергично поддержала сына, Кюрелен же был вне себя от счастья.
Темуджин закатил пышный пир в честь Джамухи, и Джамуха сидел по правую руку от анды, а на пальце тускло светилось кольцо — подарок Темуджина. У Джамухи было бледное и спокойное лицо. В последний раз они сидели рядом и глядели друг другу в глаза. Много лет спустя Темуджин вспоминал об этом, и каждый раз воспоминания приносили ему боль и грусть.
Глава 8
Джамуха по натуре был подозрительным человеком и никогда не ждал от жизни ничего хорошего, и с сомнением он относился к найменам, которыми должен был управлять. Племя было поглощено другими племенами под предводительством Темуджина. Люди эти не отличались особыми качествами души, не были менее свирепыми, чем остальные племена. Кочевые племена походили друг на друга чертами лица и поведением. Смысл их жизни состоял в том, чтобы бороться за выживание и лучшие пастбища, поэтому в них отсутствовала хитрость, различные уловки были не в их натуре.
Придя в их лагерь после долгой дороги, Джамуха испытывал радость и удивление.
Лагерь располагался в защищенной от ветров долине, окруженной голыми склонами высоких белых гор, ограждавших долину от суровых ветров и морозов. Через долину, узкую и зеленую, с высокой травой, протекала спокойная речка, и вдоль ее берегов наймены посадили поля проса и пшеницы. Если зима выдавалась не очень суровой, они отсюда никуда не уходили и оставались там целый год. Кочевники редко что-либо выращивали, и, возможно, в этом был источник их жестокости, беспокойства и голода, как физического, так и духовного. Если люди занимались землепашеством, они становились менее воинственными и жестокими. Им было нужно охранять и обрабатывать поля, поэтому они реже занимались грабежом и убийствами. И на их бронзовых лицах появлялось выражение мира и покоя.
Джамуха вдруг спокойно подумал, что плуг — орудие цивилизации, и он может стать первым камнем в стене, возводимой против варварства. Человек, который пашет землю и ухаживает за нею, не желает загромождать ее трупами. Первый шаг от хаоса — огромный город, оторвавший людей от земли и наполнивший их души беспокойным и жадным желанием кочевников. Между варварством городских толп и варварством пустынных орд нет никакого отличия. Жестокость и свирепость — результат того, что у людей нет дома, а происходит ли это в пустыне или на улицах огромного города — нет разницы. Городской варвар и пустынный кочевник — это кровные братья, которым нечего терять, кроме их несчастных жизней, но они могут многого добиться с помощью убийств, жестокости и грабежа!
Джамуха где-то прочитал, что мир в душах людей идет от земли. Он прочитал эти слова давно, но раньше он их не понимал. А сейчас, глядя на желтеющие колосья, когда они подобно желтым волнам переливались от ветра, он начинал все понимать. Люди, растящие зерно, — мирные люди, а бездомные люди, ненавидящие других и точащие против них мечи, — это всеобщие враги. Войны закончатся в тот день, когда каждый человек будет иметь собственный клочок земли. Те, кто видят, как садится и встает солнце над его собственным клочком земли, которую человек со старанием обрабатывал, кто видит, как дожди и снега помогают вырастить отличный урожай, тот, кто разминал комок своей душистой земли в сильных пальцах, этот человек никогда не будет желать развязать с другими людьми битву и убивать себе подобных!
Недалеко от этой долины была другая, и ею начиналась длинная цепь удобных долин, где проживало племя уйгуров. Джамуха уважал их за то, что они были ответственными людьми и одни из первых стали пытаться вести оседлый образ жизни, занимались земледелием. Даже те, кто жил в городах, не забывали связи с землей. Между племенем найменов и уйгуров были дружеские отношения, племена пытались породниться, проводили совместные праздники. Они проповедовали манихеизм, буддизм и христианство, одинаково терпимо относились к разным религиям.
Джамуху не стразу встретили с распростертыми объятиями, потому что всем была известна свирепость и требовательность Темуджина, их феодального хозяина. Все ожидали приезда Джамухи с тревогой, думая, что Темуджин прислал к ним себе подобного человека, который станет презирать их труд и начнет кнутом погонять к войнам и боевым походам.
Они почему-то решили, что Джамуха начнет их враждебно настраивать по отношению к живущим независимой жизнью уйгурам, не желавшим никому платить дань. Из-за этих слухов уйгуры в течение нескольких недель старались держаться подальше от племени найменов, а те в свою очередь из-за этого сильно переживали.
Однако когда старики увидели Джамуху, понаблюдали за его робким поведением, посмотрели в его синие глаза и ощутили на себе действие его улыбки, они перестали печалиться. Этот человек способен понять их, и они — его.
— Господин Темуджин — мудрый господин, — говорили старики.
На второй день после приезда Джамухи старик, который до него был нокудом, предложил, чтобы Джамуха взял в жены его внучку, Еси.
— Я не желаю жениться, — резко отказал Джамуха. — На свете есть люди, желающие прожить в безбрачии и заниматься только делами и размышлениями… И кроме того, служить другим людям.
Старик покорно развел руками.
— Но как ты сможешь служить людям, если у тебя не будет сыновей, которые впоследствии займут твое место?
— Ты имеешь в виду службу Темуджину? — с горечью спросил его Джамуха.
Старик вздохнул.
— Это Божья воля. Мы должны платить дань нашему батыру не только зерном, конями и стадами, но и воинами. Но мир — бесценен, за него нужно платить высокой ценой!
