— Но ты сама знаешь, на что он способен, — не отступал Виктор. — Ведь он так жестоко поступил с тобой.
Я слабо вздрогнула, вспомнив злополучный вечер позавчерашнего дня. Сейчас мне кажется, будто с того момента прошло уже сто с лишним лет…
— Это ничего не меняет, — холодно сказала я. — Мы не можем с таким недоверием относиться к нему. Он не заслуживает такого, даже если теперь ничего не чувствует. Дэниэл дорог нам, и что бы ни произошло, мы обязаны поддерживать его, в любом случае.
Я с приятным облегчением заметила, что Виктор, хоть и с неохотой, но все же прислушался к моим словам. Как и Элизабет, Мэри, о присутствие здесь которой на некоторое время я забыла. Все они сомневались в нем, и это ранило меня. Неужели, я одна верю в то, что Дэниэл не мог убить больше десятка человек? Как же остальные? Ведь они его родные! Они просто обязаны надеяться на него.
И на какое-то мимолетное мгновение в гостиной повисла мертвая тишина, которую никому не хотелось разрушать. Даже Дин, который постоянно ерзал на диван во время разговора, замер, задумавшись о чем-то. Все мы сейчас воспользовались этим драгоценным мгновением спокойствия, погрузившись в бескрайние мысли о многом.
Какое же всех постигло удивление и смятение, когда с ленивым, еле слышимым скрипом входных дверей в гостиной появился тот, кому было отдано все мое внимание и раздумья.
Все наше внимание было устремлено на виновника разрушения гробовой тишины.
Дэниэл казался равнодушным, как и прежде, его бледное, как мел, лицо выражало непоколебимое спокойствие, словно ничего ужасного не происходило.
Частичка меня надеялась, что, когда я вновь смогу увидеть своего возлюбленного, то замечу, что в нем что-то изменится. Мне жутко хотелось увидеть то, что Дэниэл больше не является тем, кто так жестоко разбил мое небьющееся сердце.
Но в который раз горькое разочарование настигло меня в самый неподходящий момент…
— Всем привет, — заявил он, натянув на ангельское лицо фальшивую улыбку радости.
Сейчас он выглядел таким безмятежным, будто это был самый обычный день самой обычной семьи.
Никто не отреагировал на его слова. Появление Дэниэла оказалось неожиданным для всех нас. И удивление, отразившееся на наших мертвенно-бледных лицах, вызвало в нем усмешку.
— Я тоже рад вас видеть, — сказал он и прошел вперед, мельком взглянув на меня. — Что ж, если вам что-нибудь понадобиться, я буду у себя.
И только Дэниэл собирался сделать шаг, как Виктор сказал:
— Останься, — словно отрезал мистер Брук.
Дэниэл мгновенно замер на месте, безучастно взглянув на отца.
— Что-то случилось? — невинно поинтересовался Дэниэл.
— Да, случилось, — угрюмо кивнул Виктор.
— Ох, если вы про то, что я не появлялся дома несколько дней, то…
— Нет. Речь пойдет не об этом.
Дэниэл снял с лица раздраженную маску и искренне удивился.
— Тогда могу я узнать, что именно произошло? — левая бровь Дэниэла изогнулась.
— Что ты творишь, сын? — устало вздохнув, спросил мужчина.
— Не понимаю, о чем ты.
— Не пытайся сделать вид, будто ты здесь не причем, — буркнул мистер Брук и кинул на столик черную папку.
Дэниэл с некоторым замешательством наклонился и взял ее в руки. Открыв папку, он достал несколько фотографий.
— Кто эти люди? — тихо вопросил Дэниэл, перебирая фотографии.
— Твои жертвы, — словно приговор, изрек Виктор.
— Что? — Дэниэл тут же перевел взгляд на отца. — Что ты такое говоришь?
— Ты убил этих людей, сын, — со снисхождением отозвался мужчина.
— Я никого не трогал, — резко сказал Дэниэл, швырнув черную папку на столик, — и впервые в жизни вижу их.
И тогда я стала всматриваться в фотографии, которые постепенно навевали на меня неприятные воспоминания этих дней, которые я провела, скитаясь вблизи города и сходя с ума от дикого голода.
Я внимательно рассматривала улыбчивые лица на фотографиях и с ужасом понимала, что это вовсе не Дэниэл чудовище, как предполагает Виктор, а я.
Я — потому что это моих рук дело.
Я прекрасно помнила каждую свою жертву, и ее неповторимый запах, который до сих пор присутствует где-то внутри меня…
И в одно мгновение мне вдруг стало так паршиво, что захотелось провалиться под землю, лишь бы не ощущать внезапного прилива огромной вины за содеянное. Сколько раз я совершала подобные ошибки, но на этот раз я не просто сожалела об этом — я проклинала все, что есть в моей жизни… точнее в бесполезном и никчемном существовании, которые может продлиться целую вечность.
Так же краем глаз я заметила, что на меня внимательно и с некоторым непониманием смотрят остальные.
— Мия? — встревожено произнесла Элизабет. — Все хорошо?
«Да» хотелось ответить мне, но я промолчала, не силах подобрать слова, которые могли бы хоть как-нибудь оправдать меня.
Мои руки медленно сжимались в кулаки, я перестала дышать, и просторная гостиная сузилась до размеров этих фотографий, и я не видела ничего, кроме них. Человеческие лица застыли в моих мыслях, и будто кричали мне, что я самое ужасное чудовище во всем мире.
— Это не Дэниэл… сделал, — сорвались эти слова с моих окаменевших губ. — Это я. Я убила этих людей.
Мои слова повергли всех в шок. Хотя этого объяснения было мало, чтобы описать то, что я увидела на лицах тех, кто был так сильно дорог мне. Мое признание медленно разрывало мое мертвое, постоянно томящееся в печали и беспокойстве, сердце на мелкие кусочки, возрождая его, и снова безжалостно уничтожая.
— Ты? — с сильным недоверием вымолвил Виктор.
— Ну вот, я же говорил, что это не я сделал, — вздохнул Дэниэл, разводя руками. — Похоже, не за мной нужно строго наблюдать, а за ней, — его прозрачно-голубые глаза уставились на меня с неодобрением. — Честно говоря, я рад, что ты сделала это.
— Что? — пискнула я.
— О чем ты говоришь, Дэниэл? — рассеяно возмутился Виктор, отводя взгляд на него.
— Она просто приняла свою сущность, не стала сопротивляться жажде, ведь это все равно бесполезно, — вновь посмотрев на меня, Дэниэл подмигнул и улыбнулся одним уголком губ, но эта улыбка не коснулась его пустых глаз.
Я очень ясно ощущала, как в сотых раз мое холодное сердце разбивается на миллионы ледяных осколков.
— В этом нет ничего хорошего, — строгость вернулась в тон Виктора, который бросил на меня суровый взгляд. — Надеюсь, ты осознаешь весь ужас того, что натворила?
— Даже более чем, — промямлила я, чувствуя, как гнетущая боль поедает меня изнутри, причиняя адские страдания. — Я ненавижу себя за это, Виктор, — подняв глаза, я уставилась на мужчину, брови которого были сведены вместе, а скулы напряжены. Но через несколько секунд черты его лица немного смягчились, что несколько облегчило мое непростое положение. — Каждый раз, когда я остаюсь наедине со своими мыслями, то начинаю проклинать свое существование, и это приводит к тому, что во мне просыпается дикое желание убивать…
Я ожидала, что поток обвинений в мой адрес польется из уст Виктора, и морально была готова к этому. Но мистер Брук, почему-то, промолчал, лишь тихо хмыкнув себе под нос.
И это все? Мое наказание заключается в одном «хм»?! Я ожидала чего угодно, но не такой… слишком простой участи.
— Ты не виновата в этом, Мия, — сказал спокойно Виктор. — Никто в этом не виноват. Ты еще совсем молода, чтобы контролировать себя.
— Но…
— Не терзай себя, — не дал мне сказать мужчина, мягко посмотрев на меня. — Теперь мы с тобой, и поможем преодолеть этот трудный период жизни. Все будет хорошо, дорогая. Поверь.
Мистер Брук подошел ко мне, и его рука легла на мое плечо. Мой взгляд неуверенно переместился на Дэниэла, который, скрестив руки на груди, с непониманием и волнением в прозрачно-голубых глазах смотрел то на меня, то на Виктора.
— И это все? — вымолвил Дэниэл.
Все вопросительно уставились на него.
— Не терзай себя, Мия, мы с тобой — это все, что ты можешь сказать, Виктор? — прыснул он. — Это все твое негодование? Удивительно, что она, — Дэниэл кивнул подбородком в мою сторону, — так просто отделалась. А что, если бы все-таки я убил тех людей? Ты бы закрыл меня где-нибудь в подвале, или запретил выходить из дома? — больше обиды слышалось в его голосе.
— Что ты такое говоришь, сынок? — удивился Виктор. — Я бы никогда…
— Да-да, знаю, — закатил глаза Дэниэл, перебив отца, — ты бы никогда не сделал ничего против моей воли. Но она, — холодные прозрачно-голубые глаза, казалось, заглядывали мне прямо в душу, отчего я почувствовала себя совершенно беспомощной против его чар, и внезапно захотелось забиться в самый дальний угол, чтобы меня никто не смог найти и потревожить. — То, что Мия совсем недавно стала вампиром, не снимает с нее вины за содеянное. Разве не так гласит твое заветное правило, а? — Дэниэл наиграно изобразил удивление.
