Эти недостатки были мало заметны в начале войны — когда боевые действия развертывались на специфичных театрах (джунгли, горы, острова), где тяжелая техника была просто бесполезна, для крупнокалиберной артиллерии не было целей, противник не располагал ни большим количеством бронетехники, ни подготовленной обороной, зато высокий боевой дух японского солдата, его умение приспосабливаться к местности, передвигаться без дорог, мало зависеть от снабжения, играли решающую роль. Также, это не сказывалось в Китае, где против нас были почти исключительно массы слабо обученной пехоты, с малым числом танков и артиллерии — имеющие крайне низкий моральный дух и очень плохой офицерский состав, склонный к панике. Но уже Номонганский инцидент (прим. — так в Японии называли бои на Халхин — Голе в 1939 — В. С.) был тревожным звонком, когда Армии Империи пришлось столкнуться врагом, имеющим хорошо подготовленные и тактически грамотно используемые танковые войска и артиллерию, при своем господстве в воздухе. Нельзя сказать, что это не было замечено — но все уперлось опять же в недостаток средств, и свелось лишь к модернизации танков «Чи — ха», и некотором усилении артиллерии (была принята новая, 47мм противотанковая пушка, выпущенная однако в весьма малом числе, лишь для противотанковых дивизионов Резерва Главного Командования). А успехи в Малайе, Ост — Индии, Филиппинах, Бирме, где нам пришлось сражаться с войсками первоклассных европейских держав, вызвали неоправданный оптимизм. При этом упускалось из виду, что мы воевали с третьесортными частями, каким и положено отстаивать интересы метрополий в мирное время где‑то на краю земли. И — уже названные мной особенности местности.
Мы первоначально вошли в Индию, как нож в масло. Но обнаружилась та же проблема, что в Китае: ограниченного числа японских дивизий оказалось недостаточно даже чтобы установить контроль над огромной территорией Индийского субконтинента! Британцы же, оправившись от шока, все же сумели организованно отойти на запад, в долину Инда, на север, к предгорьям Гималаев, и к крепости Гоа, опоясанной бетоном укреплений. Я не буду здесь касаться политики — сотрудничества с Чандра Босом, необходимой строгости к местному населению и вызванным ею эксцессам, как например в Дели. Для моего рассказа существенно лишь, что с окончанием войны в Европе против нас были брошены свежие, многократно превосходящие силы англичан — а японские войска на удаленном (и считающемся второстепенным) индийском театре почти не получали подкреплений.
Первые признаки надвигающейся катастрофы были заметны еще летом 1944 года. Выразившиеся прежде всего, в появлении большого количества британской авиации, которая буквально терроризировала наши тылы, гоняясь даже за одиночными машинами. А эскадрильи тяжелых «ланкастеров» сровняли с землей Читтагонг со всеми складами, не смущаясь огромными жертвами среди индийского населения, а также каждую ночь, а впоследствии и день, бомбили железнодорожные станции, транспортные узлы, мосты, и любые населенные пункты, где предполагалось наличие наших штабов. Мы знали, что так было и в Европе, где британская и американская авиация «размягчала» немецкий фронт перед решительным штурмом. Наши истребители в небе почти не появлялись, а если и развертывались воздушные бои, то было очевидно преимущество «спитфайров» и «тайфунов» над нашими «хаябусами», Ки-43.
Ад обрушился на нас 30 ноября. Даже привыкшие уже к воздушному террору, мы были поражены громадным числом вражеских самолетов! Бомбежками не ограничилось — за нашими спинами, в Дели, был высажен воздушный десант, одновременно с бунтом населения, эти проклятые индусы, побыв под рукой Японской Империи, снова захотели под власть белых сахибов! Чудом было то, что каким‑то нашим тыловым подразделениям (напомню, часто не имеющим винтовок) удалось буквально прорубиться через толпы врагов! Затем пришел в движение фронт, на нас обрушились тонны крупнокалиберных снарядов, и вперед пошли танки, тысячи британских танков и бронетранспортеров — лишь то, что англичане наступали неспешно, давя все лавиной, стальным катком, а не стремительным прорывом в немецком стиле, позволило остаткам моей дивизии отступить в относительном порядке, пробиться к бирманской границе. Мы потеряли всю артиллерию, все тылы — лишь горстке солдат, во главе со мной, общим числом не более полутора тысяч (из первоначальных двадцати) удалось переправиться через Ганг и достичь гор — пройдя через огонь индийского бунта.
Я проделал со своими солдатами весь этот путь — причем значительную часть, пешком! Свидетельствую, что среди воинов Ямато не было трусов! Те, кто погиб, на моих глазах, до конца исполнили свой долг, подобно самураям, захватив с собой каждый, не одного врага! Если бы каждый японец дрался за честь страны Ямато так, как они — мы бы еще могли победить. Но боги не дали нам такой возможности.
5 января уже следующего, 1945 года, я свалился с жестокой тропической лихорадкой, настолько внезапно и тяжело, что даже не смог по всей форме сдать дивизию своему преемнику. Япония остро нуждалась в тех, кто умеет готовить новых солдат из необученных рекрутов — и потому я был эвакуирован в госпиталь с Сингапуре, а после получил назначение на должность в Метрополии, аналогичную прежней. Я пребывал там до начала мая, после чего был послан на Курильские острова, приняв командование над дивизией, получившей славный номер моей прежней, погибшей в Бирме — насколько мне известно, я был едва ли не единственным из ее состава, кому повезло вернуться в Японию.
Герцог Луис Маунтбеттен, вице — король Индии. «История Освобождения», опубл. 1956.
Гуннскую угрозу одолели. Настал час и для япошек платить по счетам!
Особенностью Индийской кампании 1944 года было то, что с нашей стороны было задействовано малое число войск из собственно Метрополии. Да, мы получили значительные подкрепления с запада — но это были индийские же части 8й и 10й армий (4я и 5я Индийские пехотные, 31я Индийская танковая дивизии), ранее выведенные из Индии на североафриканский театр. По политическим соображениям было решено, не посылать на фронт войска из Метрополии, а формировать новые дивизии на месте, для чего присылались лишь техника, вооружение, и командный состав. В итоге, на октябрь 1944, наша 14я армия (вынесшая главную тяжесть войны на индийском театре, с прошлого года), насчитывала четыре полностью укомплектованых корпуса (в каждом три дивизии и одна бригада, обычно танковая или моторизованная), причем из всех дивизий, семь были индийскими, две (81я и 82я, в XV корпусе) южноафриканскими, и лишь две (2я и 36я, IV корпус) собственно английскими, еще следует упомянуть 70ю британскую дивизию XV корпуса, переформированную из «чиндитов» Уингейта (силы спецназначения, по тактическому использованию близки к русским партизанам).
Такой состав наличных сил поневоле заставлял быть политиком. Ладно, уроженцы штата Пенджаб и сикхи были привлечены идеей последующего признания Пенджаба полноправным доминионом. Но и индусы с территории, только что освобожденной от японцев, вливались в войска свежим пополнением, взамен выбывших, и к концу кампании составили основную часть личного состава. Недостаточно обученные, они компенсировали это отвагой и философским презрением к смерти — кровью показав свой выбор, остаться в Британском Содружестве, а не получить пресловутую «независимость» из рук японцев.
В итоге, кампания носила некоторые черты, присущие скорее гражданским войнам. Особая роль морального фактора, подкрепленного постоянным, непрерывным (хотя бы и небольшим) успехом, и захват густонаселенной территории, что сразу обеспечивает войска пополнением — а противник, напротив, мобилизационный ресурс теряет. Насколько мне известно, эта стратегия была разработана русским полководцем Тухачевским, и успешно применялась им в русской Гражданской войне. Оправдала себя она и у нас в Индии, позволяя нашим дивизиям быть «бессмертными», имея в конце наступления практически тот же (и даже больший) состав. Конечно, качество его заметно упало — но японцы и союзные им отряды Чандры Боса не имели и таких пополнений, и в итоге размен по людям два, даже три наших к одному врагу был для нас приемлем. А если учесть, что значительную часть потерь японцам наносили наша артиллерия и авиация, то общий баланс был, пожалуй, даже в нашу пользу!
Особенно губительной эта тактика была против воинства Чандры Боса, изначально набранного из всякого гнусного отребья. Любящие грабить и убивать безоружных, они массово дезертировали, столкнувшись с лицом современной войны. В свое время японцы прибегли к их помощи, поскольку не имели достаточного числа оккупационных сил. В то же время эти, по сути полицейские формирования, имели недостаточную боеспособность и вооружение для фронтовой службы. Однако же, когда бежать не было возможности, эти негодяи дрались с отчаянием загнанной в угол крысы, зная что в плен их не возьмут, пощады они не просили, да ее им и не давали — и бои с этими подонками по ожесточению иногда даже превосходили немецкий фронт. А японцы, казалось, не знали слова «капитуляция» вообще!
