– У «Фуке» бывает весь Париж.
– Ну да? – удивился Омар.
– Это Ремарк, милый, – снисходительно улыбнулась Натали.
Расположенный на углу Елисейских Полей и проспекта Георга V, «Фуке» – дитя Третьей республики и ее прекрасной эпохи.
Теперь все чаще посещаем состоятельными гурманами, а звезды театра и кино одаривают «Фуке» своим вниманием все реже.
Столик, к которому Галеб вел возлюбленную («Как ты любишь, дорогая, сбоку, но чтобы всё видеть»), венчала хрустальная ваза, едва сдерживающая огромный букет великолепных красных роз. Конечно же, они должны были символизировать пламенную страсть банкира.
Когда принесли шампанское и икру, Омар неуловимым движением фокусника извлек откуда-то продолговатый бархатный футляр с хорошо знакомым Натали вензелем на крышечке.
«Прекрасно, – прищурилась мадам Легаре. – „Van Cleef & Arpels“ – я так и думала».
– Открой, дорогая, – попросил Омар, подавая ей коробочку.
Натали медленно подняла крышечку и не удержалась от восторженного возгласа. «Пора бы уж привыкнуть, мадам!» – одернула она себя, но… Но ничего не могла с собой поделать. На алом шелке сияли белые бриллианты и искрились цветом ее глаз изумруды – роскошное колье белого золота, сделанное на заказ, – «Van Cleef & Arpels» работали только на требовательных и богатых клиентов, – притаилось в ожидании момента, когда оно обовьется вокруг прелестной шейки.
Утонченное, редкой красоты украшение на излюбленную фирмой «цветочную» тему. Розы – из рубинов и бриллиантов, листики – изумруды. Невидимая глазом золотая сетка-оправа «Serti Mysterieux» – ноу-хау «Van Cleef & Arpels» – создавала волшебную иллюзию самостоятельного существования камней. Мишель Морган, Марлен Дитрих, Лиз Тейлор заказывали украшения у «Van Cleef».
– Спасибо, дорогой! – Натали наконец подняла глаза на любовника, с трудом оторвав взгляд от роскошной «безделушки», стоимость которой лишь по визуальной, но тем не менее профессиональной оценке мадам Легаре составляла не менее 250 тысяч долларов. Банкир получил искренний и продолжительный поцелуй, что совершенно не меняло решения Натали об изменении статуса араба.
Ничего не подозревающий Омар с умилением наблюдал за восторженной реакцией мадам: «Женщины, как дети. Они могут иметь всё, они могут распоряжаться миллионами, но…. получив приятный сюрприз – драгоценную безделушку, которая им к лицу, готовы плясать от радости. Разве можно не украшать, не одаривать свою возлюбленную? Она тогда, как солнце, щедро посылает тепло своих лучей…» Вконец расчувствовавшийся банкир молча поднял бокал.
После достойного ленча любовники погрузились в огромный трехдверный «мерседес» араба (Натали с некоторых пор считала этот автомобиль безвкусицей, страстью арабов и нуворишей, сменив свой «мерседес» на «бентли») и отправились на его загородную виллу. Натали до тонкостей знала предстоящий ритуал. Еще один «дайджестив» после сытного обеда, быстрый душ, нырок в величественную по-восточному кровать, занимавшую треть огромной комнаты с множеством зеркал (даже на потолке и на полу вокруг кровати), с боковыми подсветками, фривольными картинами в непременно золотых рамах, эротическими статуэтками и приглушенной сладкой музыкой, льющейся как бы из космоса. Натали подобная сексуальная безвкусица напоминала интимные покои короля Фарука в Александрийском дворце, который революционное правительство полковника Насера превратило в национальный музей. Там в одной из многочисленных спален все сделано из зеркала – кровать, стульчики, туалетные столики, предметы туалета, даже сам туалет и, представьте себе, даже стаканчики, пудреницы и расчески. Человек, попадая в эту спальню, мог видеть свое отражение в тысячах ракурсов, включая те, которые ему в обычной жизни видеть не суждено. Но забавлять фантасмагория переставала очень быстро, и нормальному представителю homo sapiens хотелось немедленно исчезнуть из зеркальных покоев. Сам Фарук к концу своих дней умудрился промотать все свое сказочное богатство и умереть в нищете, став мировым символом беспутства для многих поколений гуляк. В английском языке благодаря Фаруку родилась новая идиома – «to go Faraking», что означает крайнюю степень бездумной расточительности и разврата.
Правда, Натали никогда не осуждала чужой расточительности, полагая (и не без основания), что мотовство партнера является самой привлекательной чертой для достижения ее собственных целей. Тем более что Омар, в отличие от египетского самодержца, умело распоряжался своим огромным состоянием.
Большое блюдо с фруктами украшало нелепый столик-табуретку подле ложа любви. Виноград, крупные фиолетовые ягоды которого покрывала благородная сизая изморозь, прозрачной спелости персики, янтарные груши – банкир старался во всем угодить возлюбленной, зная ее пристрастие к витаминообильным фруктам.
– Хочешь персик, дорогая? – Омар выбрал самый крупный и, трогательно вынув косточку, преподнес Натали. Искренняя пылкая страсть и одновременно нежность любовника забавляли Натали. То, что было с бароном, то не повторится никогда. А это… Это – способ брать от жизни по максимуму, цинично, хватко, профессионально, в конце концов. И все же не оценить предупредительность Омара она не могла.
– Спасибо, любимый. – Она капризно приоткрыла ротик, показав ослепительной белизны зубки, и призывно протянула руки Омару. «Побалую мужика напоследок».
– Иди ко мне, – позвала грудным голосом, как умела лишь она.
Омар уронил персик на обнаженную грудь Натали и… забыл обо всем на свете. Эта женщина оставалась для него тайной. Почему у него с ней всегда как в первый раз? Словно не полгода назад, а лишь сегодня, сейчас он целует эти налитые шелковые груди, касается щекой ее бедер, атласного живота и берет ее, вновь и вновь испытывая восхищенное чувство победителя. Пресыщенность, избалованность, почтенный возраст – где вы?! Сейчас в его жилах кипела кровь двадцатилетнего, жадного до жизни, наделенного тем острым и свежим восприятием, которое открывает человеку красоты мира. Омар словно перенесся в собственную юность. Он был счастлив с этой женщиной и не желал иного. Как и большинство мужчин, он не знал (или не хотел знать?), что опытной женщине ничего не стоит «сыграть» безумную страсть, а достигать оргазма Натали научилась с любым мужчиной (или женщиной – в зависимости от обстоятельств).
Сейчас Натали показала высший класс своего мастерства, и через несколько часов, изможденные, мокрые любовники замертво распластались на черных шелковых простынях.
– Дорогой, – прошептала Натали, пощекотав локоном губы Омара, – очень хочется пить. Ты утомил меня.
– Сейчас, любимая! – Омар попытался встать с постели и застонал: – О-о, что ты натворила, я еле двигаюсь.
Ну, такое она слышала и… слава богу… еще часто услышит от мужчин. Ей не жалко. И потом, это сжигает столько килокалорий! Из всех видов физической активности Натали предпочитала именно этот.
Омар, счастливо улыбаясь, принес два бокала с апельсиновым соком.
– Знаешь, дорогая, – жадно осушив бокал, начал он, – у нашего банка возникли проблемы.
Натали мгновенно поставила ушки на макушку – она хорошо знала привычку мужчин выбалтывать в подобные минуты такую информацию, которую некоторые держали бы при себе даже под пыткой. Вспомнить хотя бы Люсьена, этого бедолагу-шифровальщика… Надо сказать, что Натали в подобных ситуациях не занималась бездумной болтовней. Наоборот, ее мыслительные процессы обострялись, она внимательно слушала, что ей говорилось, вылавливая крупицы полезной информации, которую она или складировала в глубоких тайниках своей феноменальной памяти, или немедленно использовала. Вот и теперь она проявила ненавязчивый интерес.
– Серьезные? – Натали была само сочувствие. – Проблемы – серьезные, милый?
– Весьма. Дело идет о закупке швейцарскими ВВС французских истребителей. Через наш банк всегда проходят расчеты французского правительства при подобных операциях, и – сама понимаешь – мы имели с этого определенный процент. Очень даже хорошие деньги. Но сейчас, похоже, сделка не состоится. И тогда мы и все заинтересованные в сделке лица потеряем почти полмиллиарда прибыли. – Омар вновь издал стон, на этот раз от финансового горя. – Дело, как ты понимаешь, не в нас и даже не в правительственных чиновниках, а в этих горлопанах из Национальной ассамблеи Франции.
Полмиллиарда долларов! Да, потеряв такой контракт, стоит просто утопиться! Здесь определенно что-то есть, что-то… В голове Натали наступило то умственное возбуждение, которое обычно служило предвестником очередной интриги. Мадам Легаре продолжала слушать затаив дыхание: Омар не должен почувствовать ее повышенный интерес. Во всяком случае, пусть выскажется до конца, а там – посмотрим.
– Швейцария – традиционный клиент Франции на рынке военной авиации, – продолжал Омар. – Эти скряги всегда покупали французские «миражи», предпочитая их американским и английским машинам. Швейцарцы всегда торговались отчаянно, предлагая заведомо заниженные закупочные цены. Американцы и англичане просто бы рассмеялись им в лицо. Франция же скрепя сердце на них соглашалась.
