Исав и Джейкоб стояли на берегу реки Гудзон. Два конвоира расположились чуть выше, прямо над их головами. Они повернулись к братьям спиной. Конвоирам было приказано обеспечить молодым людям максимальное уединение. Если пленник попытается бежать, Джейкоб подаст сигнал тревоги. В этом случае конвой будет стрелять на поражение.
Первые несколько минут братья молча разглядывали друг друга. Один — в американской форме, с мушкетом в руках, другой — в гражданском платье. Исав потирал затекшие запястья — с него сняли веревки.
— Ты похудел, — заметил Джейкоб.
— Армейская жизнь. А ты выглядишь хорошо. Говорят, тебя ранили.
— Несерьезно.
— Что слышно об отце? Он по-прежнему во Франции?
Джейкоб покачал головой.
— Он в Бостоне.
— Как мама? Мерси? — Исав сам удивился тому, как легко он произнес имя бывшей возлюбленной. Теперь его сердце безраздельно принадлежало Абигайль.
— Мама чувствует себя относительно хорошо и Мерси тоже.
— Что ты имеешь в виду, употребив слово «относительно»?
Джейкоб побагровел.
— Да как у тебя совести хватает задавать такие вопросы после того, что ты сделал с Мерси и мамой?! — крикнул он.
Эта вспышка была такой неожиданной, что даже конвоиры оглянулись. Не увидев ничего из ряда вон выходящего, они снова повернулись к братьям спинами.
— Я не сделал ничего такого, чтобы их расстроить, — твердо сказал Исав. — Я поступил так, как счел нужным.
— Да ты сам-то себя слышишь?! Ты сделал все возможное, чтобы их огорчить! Ты мог войти в дом и поговорить с ними, мог написать отцу. Так нет: ты, как тать, прокрался в библиотеку и украл Библию… А еще стал предателем. Ты опозорил Морганов на века! Ты хоть понимаешь, что после твоего побега мой командир проверяет меня десять раз на дню? Люди больше не доверяют Морганам. Из-за тебя на нас клеймо предателей!
Для Исава это было ударом. До этой минуты он ни разу не задумывался над тем, как скажется на близких его переход на сторону врага.
— Я не мог больше врать самому себе. Я англичанин. И всегда им был.
— Ты предатель и всегда им был. И сейчас ты получишь за предательство сполна. Мне жаль тебя.
Эти слова удивили их обоих. Мир стремительно менялся, и все же некоторые вещи оставались неизменными. Близнецы всегда думали по-разному.
— Я с радостью приму то, что мне суждено, — сказал Исав. — Но во имя Господа Бога прошу тебя сделать для меня одну вещь.
Джейкоб скептически глянул на брата.
— Майор Андре… Он хороший человек, преданный друг. Поверь, он не совершал никаких преступлений. Он выполнял свой долг.
— Согласен… хороший человек.
— Помоги ему бежать.
— Ты не в себе.
— Джейкоб, умоляю. Выполни мою единственную просьбу. Это будет несправедливо, если с ним что-то случится. Поговори с командиром конвоя. Пусть он позволит тебе присоединиться к его отряду, а там…
— Нет.
— Мы отвлечем внимание…
— Нет!
— …и он сможет убежать.
— Я сказал: нет!
Исав огорченно глянул на брата.
— Ты ведь никогда не изменишься, правда? Ты переполнен сознанием своей добродетели. В твоей душе не осталось места для сострадания.
— Верно! И знаешь почему? Сострадать бессмысленно. Те, кто знает, что есть правда, воюют за нее. Они создадут свою страну!
— Ты ошибаешься. Готов поспорить: частичка сострадания в тебе все-таки есть. Возможно, размером с горчичное семечко, но есть.
— О чем это ты?
— Сейчас объясню. — Исав глянул вверх, на конвоиров. Они по-прежнему стояли к ним спиной. — Сейчас я повернусь и побегу вдоль реки, потом найду лодку и доберусь до «Грифа».
— Не будь идиотом.
— И ты позволишь мне сбежать — ведь я делаю это не для себя. Для своего друга. Если мне удастся добраться до генерала Клинтона, возможно, он согласиться обменять меня (или даже меня и Арнольда) на Андре. Неплохая сделка, верно?
— Я не позволю тебе сбежать.
— А мне кажется, позволишь. — Исав начал медленно пятиться назад. — Давай на спор. Не верю, что ты поднимешь тревогу. Если ты это сделаешь, меня пристрелят. Не думаю, что в этом случае ты сможешь спокойно смотреть в глаза родителям.
— Не заставляй меня делать это, — угрюмо ответил Джейкоб. Он говорил негромко, стараясь не привлекать внимание конвоиров.
Исав продолжал отступать.
— Передай от меня привет маме, отцу и Мерси. Скажи, что я их люблю.
Джейкоб поднял глаза вверх, на конвоиров, и Исав бросился бежать. Он рванул вперед, не чуя под собой ног. Если он ошибся, брат поднимет тревогу. Тогда он умрет. За спиной Исава было тихо — шансы на удачу росли. Молодой человек несся как стрела. Впереди он увидел небольшой пирс с несколькими лодками. Чуть дальше реяли паруса. «Гриф»? Он припустил еще, насколько хватало сил. По-прежнему было тихо. Джейкоб не смог…
Бах!
Тишину разорвал звук одиночного выстрела. Из ноги Исава кто-то вырвал кусок плоти и коснулся ее раскаленными щипцами. Молодой человек инстинктивно потянулся к ране, нога подогнулась, и Исав со всего маха шлепнулся на мокрые камни, в холодную жидкую грязь. Боль была жгучей, нестерпимой.
Уже лежа, он оглянулся. Словно муравьи в муравейнике, по всему склону и берегу носились солдаты. Они бежали к нему. Позади них с мушкетом в руках стоял Джейкоб. Ствол мушкета дымился.
Глава 23
Дым клубился повсюду: вокруг людей, сгрудившихся по берегам реки, над деревьями, водой, кораблем… «Гриф» в дыму…
Призрачный корабль… Так близко: три шага по воде — и ты в безопасности… Но вот корабль исчезает, его проглатывает туман… Пора домой, к Богу. Бах! — оглушительный взрыв… Джейкоб, его лицо близко-близко, по нему льется пот. Это лицо гримасничает, издевательски разевает рот, хохочет… Джейкоб отодвинулся, встал на колено, прицелился… Бах! Промазал, Джейкоб промазал! Рядом с ним весело приплясывает Мерси, качает головой, тычет в Исава пальцем, протягивает мужу еще один мушкет. Исав хочет закричать, убежать — и не может. Ноги скользят по берегу… Скользят… Скользят… На противоположной стороне реки — Абигайль. Она зовет его, зовет домой, тянет к нему руки. Губы выговаривают: я люблю тебя… Джейкоб снова прицеливается. Исав пытается встать, пытается бежать. Бах! Боль. Нога. Пульсирующая боль. Он ощупывает ногу… Выше колена она не из плоти, из воска, а внутри — полая. Но разве воск может болеть? Тем временем к Исаву приближается Джейкоб. В руках мушкет… Нет, не мушкет — факел. Он прижимает факел к ноге Исава, и она начинает плавиться. Исав пытается кричать — и не может. Только, подобно рыбе, разевает рот. Нужно предупредить Абигайль: беги, Абигайль, беги! Но она не слышит, факел приближается… Беги, Исав, беги!
