С шипением, Танатос повернул ее голову в сторону и впился зубами в ее яремную вену. Ее пульс был слишком слаб, вены едва сокращались, наполняя его рот кровью.
Крайняя необходимость заставляла его с силой всасывать. Он надеялся, что ее кровеносная система перекачает оставшуюся в ее теле кровь и доставит содержащийся в его слюне фермент, который обратит ее в вампира
Сердце Реган остановилось.
Как и его. Душевная боль превратила воздух в его легких в цемент. Знакомый холод понимания промелькнул в его голове, и внезапно он судорожно вдохнул. Задрожав, Тан посмотрел вверх, зная, что он увидит.
Душу Реган.
Танатос вскочил с кровати и уставился на ее тень. Она растерялась, ее глаза блестели от непролитых слез. Их взгляды встретились, и Тан мог поклясться, что в ее взгляде было обвинение. Или, может быть, это в нем говорило чувство вины. Но это не имело значения.
Он убил ее, и сейчас Реган станет частью его брони. Там ее душу доведут до безумия плен и другие души, пока она, наконец, не освободится и не совершит убийство.
Чтобы потом быть отправленной прямиком в Шеул-гра.
Вместо того, чтобы подарить ей вечную жизнь, он дал ей вечную смерть и обрек женщину, которую любил, на ад.
Переводчик: Ёж
Редактор: natali1875, lera0711, navaprecious
Глава 38
Танатос кричал, пока не охрип, когда его тело впитывало душу Реган. Он не чувствовал боли, по крайней мере, физической, но морально был опустошен. Он убил её. Обрек на судьбу хуже смерти. И теперь Реган страдает.
Он только изредка мог чувствовать души, если на нём не было доспехов, и обычно его это устраивало. Но не в этот раз. Не сейчас. Он должен отыскать её, уцепиться за ощущения, которые принадлежали исключительно жизненной силе Реган.
Возможно Тан не заслуживал того, чтобы найти утешение в присутствии Реган, но он надеялся, что утешит её.
Когда Арес и Лимос ворвались в комнату, перепуганные криками Тана, он призвал свои доспехи. И сразу же вращающиеся колебания душ пронеслось через его тело.
Судорожно вздохнув, он начал перебирать их, зациклившись на поиске Реган, и свалился в кресло рядом с кроватью.
– Танатос? – из-за волнения голос Лимос прозвучал выше обычного, а когда она увидела безжизненное тело Реган, он совсем надломился. – Мне так жаль.
Она встала на колени рядом с креслом и упёрлась лбом о руку Тана.
Танатос смотрел в одну точку, едва замечая, что медперсонал уходил, оставляя его наедине с Аресом и Лимос.
И с его сыном.
Арес взял младенца у Владлены и очень осторожно прижал запененного ребенка к груди Танатоса, заставляя того придержать рукой своего сына.
Сердце Танатоса забилось сильнее, Всадник дёрнулся, словно был мёртв, и кто-то заставил его вернуться к жизни. Кровь внутри становилась теплее, и дух Реган успокоился. Даже дитя, которое до этого плакало, спокойно устроилось на изгибе руки Тана.
Он не удержался и всхлипнул, когда опустил глаза и впервые действительно взглянул на ребёнка, которого сотворили они с Реган. Глаза мальчика были карими, как у Реган, а волосы – такими же светлыми, как у Тана. Идеальная сочетание чёрт их обоих.
– Он прекрасен, – прошептал Тан. Казалось, Реган, словно соглашаясь, погладила его изнутри. – Реган тоже так думает.
После этих слов его голос надломился. Святой Боже, как ему пережить всё это?
Лимос подняла голову и обменялась взглядом с Аресом.
– Эээ, Тан? Реган… не выжила.
Да неужели? Тан провёл пальцем по мягкой бархатистой щечке ребёнка.
– Она в моих доспехах.
– Вот… блин, – сказал Арес, ероша пальцами волосы. – Ты в порядке?
Танатос посмотрел на него и ответил:
– Нет, – он проглотил ком страданий, застрявший в горле, но поганец никуда не собирался исчезать. – Она нужна мне. Я должен что-то сделать.
Но что? Ему не удалось её обратить, и теперь её тело – просто пустая оболочка, а душа находится внутри Тана. Сейчас она была спокойна, но не пройдёт много времени, пока остальные души начнут её терзать, а когда он уберёт доспехи и не сможет контролировать души – всё станет ещё хуже.
Он никогда больше не будет снимать доспехи.
– Может Риверу удастся провести её душу, – предложил Арес. – Тогда тебе не придётся волноваться за неё в этом плане.
Танатос был готов на всё, лишь бы предотвратить попадание души Реган в Шеул-гра, когда та покинет его доспехи. Ему остаётся только надеяться, что Ривер согласится и сможет всё провернуть.
– Стоит попробовать.
– Посмотрю, вернулся ли он, – Арес выбежал из комнаты и вернулся в мгновение ока. – Его здесь нет. Надеюсь, он надирает предательскую задницу Гетель. Как бы то ни было, я отослал призыв.
Танатос не мог ждать. Реган не заслуживала того, чтобы провести хотя бы минуту в аду его доспехов, но кто ещё имеет дело с душами? Подождите-ка…
– Где Идесс? С ней всё в порядке?
Лимос кивнула.
– Призрак её исцелил. Она в холе. А что?
– Мне нужно, чтобы она отвела меня к своему отцу.
К мужчине, который также мог оказаться отцом Всадников.
В комнате повисло молчание, затем глаза Лимос просияли.
– Ты думаешь о том же, о чём я?
– Если ты думаешь, что он Мрачный Жнец, и если кто-то и сможет помочь, так это он, тогда да.
Лимос вскочила на ноги.
– Я сейчас вернусь.
Тан потянулся к Лимос и взял её за руку.
– Спасибо, Ли. Я этого не забуду.
Слёзы навернулись ей на глаза.
– Возможно, сначала Реган мне и не нравилась, но она дала тебе то, чего у тебя не было на протяжении пяти тысяч лет. Ты был счастлив. И она подарила тебе сына. Я сделаю всё, что угодно, ради вас троих.
Закрыв глаза, Тан прислонился к спинке кровати и прижал сына крепче. Слова Тана были правдой, когда он говорил Реган что баловал бы её на протяжении всех месяцев, которые упустил, пока их сын рос внутри неё.
Чёрт, он бы баловал её до конца жизни. Дал бы всё, чего бы она не пожелала.
Теперь же, единственное, что он мог дать её – это успокоение.
Переводчик и редактор: navaprecious
Глава 39
Перед Танатосом из тумана восстал массивный черный греческий храм. Его окружали почерневшие столбы и здания, такие знакомые, и все же Тан не мог вспомнить.
Через несколько шагов, когда туман рассеялся, он понял, что находится в Афинах. Не в настоящих Афинах, а в имитации земли, где все было испорчено злом и смертью.
Танатос должен был чувствовать себя как дома, не так ли – с горечью подумал он.
