— Мы вообще слишком о многом не подумали. — Я встал с крышки пустого саркофага, снятого нами со связки скутеров, на котором сидел во время разговора. — Что-то у нас в последнее время слишком туго мозги работают. Ты говоришь дело, Малыш.
— Там есть свой медцентр, — добавила Кэт.
— Там и катера в ангаре могут стоять. Пункт законсервирован, а это значит, что вся техника осталась на месте. Другое дело — в каком она состоянии. Видели, что произошло, когда Стив связался с нами?
— Но и в нашем лагере могло произойти что угодно, — резонно заметила Кэт. — Мы сами приказали Биасу отключить защиту периметра.
— Тогда в путь, — сказал я. — Держись крепче, девочка, я не хочу, чтобы ты шлепнулась вниз.
Болтало нас страшно. Рик и я старались держать машины выше, подальше от крон деревьев. Внизу волновалось зеленое море — ветер крепчал, потом хлынул ливень. Синхронизацию двигателей мы отключили — она больше мешала, чем помогала нам управлять. Помаленьку мы приспособились, и смогли увеличить скорость сначала до пятидесяти километров в час, а потом до семидесяти. Когда подошла ночь, то стемнело очень быстро, но наши кибы работали исправно, приборы ночного виденья тоже, хотя и недалеко пробивали повисшую в чернильной мгле сплошную завесу из потоков низвергающейся с неба воды. За два часа мы прошли около ста километров, и уже начали жалеть, что не выбрали направление на свой лагерь. Потом случились две вещи: наши приемники поймали сигнал маяка — он шел с расстояния двадцати шести километров прямо по курсу, а Кэт сообщила, что все крепления окончательно разболтались, и шнуры, удерживающие саркофаг, ослабли. Что мы пережили, пока нашли в кромешной тьме пригодную для посадки поляну, лучше не вспоминать, но были и хорошие новости — дождь все не стихал, зато ветер совсем прекратился.
— Теперь дела пойдут нормально, — прокряхтел Малыш, с трудом слезая со своего скутера. От непрерывного напряжения он совсем окостенел. — Перевяжем шнуры и — двадцати минут не пройдет, как долетим до места.
— Погоди радоваться, — прокряхтел я в ответ, разминая сведенные судорогой кисти рук. — Неизвестно, что мы там обнаружим… Бедненькая моя лягушка-путешественница, — сказал я Кэт, которая слезала с реанимационного блока с грацией заржавевшего робота. — Доберемся до «Артемиды» — я буду целовать тебя в течение недели, и ты опять превратишься в прекрасную принцессу.
— Ты и в аду не прекратишь хохмить, Пит, — отозвалась она. — Я уже начинаю жалеть, что не ты лежишь в саркофаге — хоть бы помолчал чуток. Мы с Крейгом вели бы машины получше вас, а Малыша загнали бы на этот чертов гроб, чтобы он узнал… — Она так и не смогла придумать, о чем бы узнал Рик, лежа на ее месте, и сказала: — Давайте затянем веревки.
— Прости, Кэтти, я просто пытаюсь поднять нам всем настроение. Жизнь иногда и вправду становится адом, и если ее постоянно воспринимать всерьез, лучше сразу повеситься.
— Кэт, ты же знаешь, что мы с тобой менялись бы местами, но не можем, — жалостливо сказал Рик. — Ты почти вдвое легче любого из нас.
— Ладно, я ведь сама предложила, — вздохнула Кэт. — Так мы затянем, наконец, веревки?
Мы включили антигравы скутеров и подвесили их над землей на высоте полутора метров. Так было удобнее просовывать вниз и затягивать концы шнуров, но сначала нам пришлось их почти все развязать. Мы укрепили связки машин между собой и створкой клетки, и принялись за саркофаг, когда Малыш заорал: «Кэт, справа!!!», — сорвал с зажима свою винтовку и начал стрелять; я тоже схватил оружие, стреляя в том же направлении, что и он, хотя еще ничего не видел. Потом я увидел.
На инфракрасном мониторе моего шлема мчавшаяся на нас тварь выглядела совершенно нереально, но это был такой же монстр, как тот, что едва не убил Крейга. Кэт, крутанувшись на каблуках, выхватила из кобуры пистолет, стреляя почти в упор, потом дернулась в сторону, но ее затекшие за время полета мышцы еще не пришли в норму, и отскочить она не успела. Зверь сбил ее; падая, она ударилась головой о хвостовой стабилизатор одного скутера, а монстр грохнулся всем телом о корму другого, и вся конструкция встала почти вертикально. Реанимационный блок, с которого мы только что сняли удерживающие его шнуры, медленно перевалился через край настила, отбросил в сторону пытавшегося его удержать Рика и упал Кэт на ноги.
Раздался жуткий хруст, и я взвыл от почти физической боли; зверь вскочил, снова свалив пытавшегося подняться Рика, разинул свою крокодилью пасть и схватил Кэт поперек туловища, круша клыками ребра. Приставив дуло винтовки вплотную к его голове, я дал длинную очередь, которая снесла зверю всю верхнюю часть черепа; меня забрызгало кровью, какой-то дрянью, и ударило осколками костей. Малыш, встав, выпустил ему в бок почти весь магазин, и чудовище наконец отпустило Кэт. Теперь мы стреляли оба, и с близкого расстояния. Во все стороны летели клоки шкуры и мяса. Рик быстро сменил магазин.
— Сдохни, сука, сдохни!!! — орал он. — Пит, почему эта гадина не дохнет?..
Но чудовище упало только тогда, когда уже превратилось прямо-таки в гору фарша — столько мы в него всадили пуль. И эта масса, буквально растекаясь по земле, продолжала шевелиться и дергаться. Рик подбежал и прицелился, но стрелять не стал — там уже не во что было стрелять. Я попытался снять с ног Кэт — с того, что осталось от ее ног — блок саркофага. Подошел Рик. Объединившись, мы, как могли аккуратно, подняли реаниматор и оттащили его в сторону. Малыш повернулся ко мне.
— Что ж это за твари такие, что ж это за сучья мразь!.. — В его голосе дрожали слезы. — Проклятая планета! Сначала Крейг, теперь — Кэтти… Что это за уроды, Пит, почему они не мрут, когда в них стреляешь?..
А я рад бы был заплакать, но не мог. Да и Малыш не плакал. Просто струи дождя стекали по нашим лицам.
Из оцепенения нас вывел голос Камиллы — киб-мастера Кэт:
— Она еще жива.
Мы бросились к Кэт, будто могли чем-то помочь. На нее было страшно смотреть.
— Сколько она будет жить, Камилла? — спросил я.
— Не более часа. Но я не уверена. Очень большая потеря крови. Сотрясение мозга, перелом обеих ног, многочисленные переломы ребер. Повреждения внутренних органов, внутренние кровоизлияния. И еще, ребята… Она нетранспортабельна. Первые же толчки в полете убьют ее, даже если она переживет погрузку на скутер.
Минуту мы стояли молча.
— А что с Крейгом, Кальян?
— С ним все хорошо, — отозвался киб-мастер. — Целостность блока не нарушена.
— Срочно нужен еще один саркофаг, — неожиданно спокойно сказал Рик.
— Ближайшие к нам саркофаги находятся на «Миротворце», — ответил я. — Сейчас это все равно что в другой галактике. Мы сюда добирались два часа. За час мы не успеем долететь обратно. И ты же слышал, что сказала Камилла.
— Я успею. — Малыш быстро двинулся к скутерам. — Помоги мне, Пит. Развяжем их.
— Ну и что? Ну, долетишь ты до «Миротворца»… А как привезешь сюда реаниматор?
— Я привезу. Я… Я что-нибудь придумаю. Это единственная надежда, Пит. Не знаю как, но я привезу сюда саркофаг. А ты будь здесь. Все равно нельзя оставлять Кэтти одну.
Я посмотрел на него, а он посмотрел на меня. На нас сверху падали струи дождя. Лицо Малыша скривилось — он пытался улыбнуться.
— Я не позволю Кэт умереть на этой чертовой планете. Ветер стих. Я успею.
— У тебя есть час.
Я помог распутать машины. Рик, не говоря ни слова, рванул скутер по наклонной вверх, едва не зацепив деревья на краю поляны. Я проверил винтовку и поставил полный магазин. Подствольный гранатомет, один из тех, что мы захватили из арсенала «Миротворца» после возвращения на корабль с телом Крейга, был заряжен кассетой с десятью гранатами. На этот раз я про него не забыл, но опять не мог использовать, потому что зверь находился слишком близко от нас.
Медленно тянулись минуты.
— Камилла, как она?
— Пока жива.
Пока… Пока жива, а потом? Успеет Малыш, как обещал? Сам я сейчас ничего сделать не мог. Не успеет? Когда доберется до корабля, что будет делать? Думать ни о чем не хотелось. Сколько еще здесь таких тварей? Я поглядывал по сторонам, изредка бросая взгляд на Кэт.
— Как она?
— С ней очень плохо, Пит. Она умирает. Осталось не больше сорока минут.
Сорок… Быть может, меньше. Оставался единственный способ, который применяют в таких случаях. В мозг человеку вводят дозу спецсредства, которое есть в аптечке, и ждут две минуты. Потом ампутируют голову и помещают ее в специальный контейнер. Он тоже находится в аптечке, в свернутом состоянии. Срок хранения — двадцать четыре часа. Но есть только пятьдесят шансов из ста, что ампутированная голова приживется на полностью биомеханическом теле. Мне несколько раз случалось проводить такие операции в бытность биомеханником.
