Обожженная щека пылала. От стыда, от боли, от обиды.
Не помогало утешающее кудахтанье старых магистров. Реле прогнала их одним словом «Прочь!», как только вышла из комнаты. Сотня мстительных планов разом созрело в голове, но и их девушка сразу отмела, как слабые и не дальновидные. Звание Ректора успело ее многому научить.
Она вошла в спальню уже полностью холодной и спокойной, как электрический фонарь…
Миледи принялась листать книгу. Точную копию той легендарной летописи о крае мира, что осталась в далеком Гибурге.
Столица наверняка опустела полностью. Сообщали, ее башни обледенели, торчали вверх большими сосульками, и даже стали частью обваливаться под тяжестью ударов ветра. Встали и не ходят больше гибургские поезда, застыли молчаливыми кусками железа, а раньше ревели, как драконы… Мосты пустили вниз корни, это стекала вниз вода конденсата и проложила свои дороги до самой земли. Лопнули искусственные солнца, взорвались и тоже обмерзли клокочущей снежной пеной. Все еще функционирует последний котел отопительной системы, и по площади разливается густой, как кисель, пар. В этом пару по улицам ходят лишь волки, да гули. Тревожат наступивший покой. Творение великого Реле-Машиностроителя умерло, развалилось…
Миледи без сил опрокинулась на кровать.
— Ты знаешь, что такое наука, Треветик? Наука — это поиск оптимального решения при необходимом учете исходных условий. Эти условия и диктуют нам ответ. Не тот, который мы хотим увидеть, Треветик, а тот который есть.
Леди Реле, немного помолчав, продолжила:
— Ты пойдешь к нему, Магистр, и передашь мои извинения за необдуманные слова.
Лицо магистра изумленно вытянулось. Не этой фразы ожидал он услышать от ректора после эдакого публичного оскорбления.
— Нам нужен союз с ним, Треветик, — продолжила Реле ровным голосом.
— Но… Зачем, моя прекрасная госпожа?
— Ты что идиот? Ты не заметил, что наши пушки не стреляют, а дирижабли не летают? Какая-никакая сила осталась только у этого дурня.
— Но он ударил вас!
— Пустое. Пусть потешится.
— Но как с ним договориться, моя госпожа? Он слишком глуп и прямолинеен.
— Именно. Он всего лишь глупый мальчишка. Нацепил меч на пояс и мнит себя императором… Но это как раз нам на руку, Гласиус. Умасли его, ублажи его, назови великим воином, но добейся личной аудиенции. Ясно? Теперь ступай… Магистр?
— Да? — обернулся Гласиус Треветик.
— Поцелуй его в зад, как следует, Треветик. Как мой целуешь.
— Если того желает моя леди, — поклонился Гласиус.
— И этого старого идиота… как его? Гигль Фимус? Его умасли тоже. Похоже, он имеет на дурня большое влияние.
* * *
Дым вился в небо. Рыжебородый суетился, подкладывая бесконечные дрова.
— Бей! — крикнул он Сириусу. И Сириус ударил сверху молотом.
— Лей! — приказал ассасину, и Го вылил колодезной воды на перегретую наковальню.
Нужная доменная печь нашлась в покинутой провинции Рейнгарда. И теперь звенел молот, шипел уголь, а ученый огр трудился у мехов, поддувая аэры.
Черный меч поплыл, теряя форму и остроту. Поблекли символы на лезвии, растворяясь в общем куске металла. Рыжебородый ковал новые пули. Великая сила таилась в оружии Кукольника, так пусть теперь поработает против хозяина. Заготовки получались совсем темные, грани сливались в единую поверхность, не отражали света и будто выпадали из мира, точно дыры, ведущие в неясные смутные сны, или шахты в самую глубь седых гор.
Рыжебородый сплавил пули с серебристыми полосами. И черное вгрызлось в белое, стремясь его поглотить. Охотник виртуозно поддел внешний слой, внедряя в каждый снаряд свои особые смеси ядов и капсюли. Он сделал два калибра. Для себя и ассасина, которому теперь мог доверять.
Готовые пули получились горячими. Даже мерзлая вода и снег не остудили их. С этого дня всегда будут греть патронник и карманы стрелков.
Следующим на стол гном положил «драконий хвост».
— Ф-ух, древняя рухлядь, — крякнул рыжебородый, разбирая сломанное ружье подельника. — Здесь убрать… здесь поправить…
— Аккуратней, Гном, — предупредил Го, но он зря волновался. Охотник знал толк в огнестрельном оружии. Сделал намного лучше, чем было, упростив и сильно облегчив старого железного монстра.
Работы закончились к вечеру, и лишь тогда гном позволил себе выжать угольный пот с насквозь мокрой бороды.
— Думаешь, они поразят Кукловода? — разглядывал Го диковинные подарки из черной стали.
Охотник покачал головой, утираясь кожаным фартуком:
— А чоб не поразить?
— Сильнее той, предыдущей?
— Не думаю, — с сомнением произнес охотник, — та пуля жгла огнем, как суровая истина гор… Эти чуть теплые.
Он пошевелил губами, произнося тихие слова завета Сефлаксу. Мастер кузнечного дела ответил дуновением теплого жара из домны. На улице давно растаял снег. После осени внезапно наступило лето, и вся земля превратилась в топкую жижу, но вместе с тем зазеленели деревья, кусты, пуская плети цветов во все стороны. Грустно вздохнул гном, поминая неудачный выстрел:
— Прямо меж глаз оставил ему подарок от Мастера… Ну, знать не в голове укрылась его смерть.
— А где?
— Не волнуйсь, — вернулась к гному его прежняя уверенность. — Надо будет, так подберемся поближе и забьем в грудь кол, как вампиру, отрубим голову, сожжем, как ведьму, четвертуем, как оборотня. Медленно раздробим каждую кость, а порошок засунем по частям в отдельные мешочки. А если и то не поможет, съедим его плоть, уничтожим собственным желудком. Огре! Скушаешь демона?
— Съем! — радостно отозвались оба брата.
— Жалко только след потеряли… Эй, Огре! Разводи костер, грей ужин.
— Так вот же, — кивнул Го на горячую домну.
— С ума сошел? — нахмурился рыжебородый. — В кузне еду греть? Сефлакс прогневается.
— Riel.
— На восток, — указал охотник-гном. — Эльфия со следом не ошибается.
Кукольник уходил прочь из средиземья, в сторону другого человеческого государства — Нордэура. Опасный далекий путь в сторону орочьих пустошей, через клыки скалистых утесов…
Он уже успел пересечь многое, и гули, оставленные им в Тулурке, потеряли всякий разум, бродя волнами от города к городу в поисках пищи. Там, где оставила след кукловодская поступь, подымались мертвецы тысячелетнего возраста, но он перестал править ими, будто это ему уже было не нужно. Набранной силы уже хватило бы для сокрушения пределов…
— На востоке граница Империи, а дальше… — взглянул Сириус на карты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
