украденный и доверенный человеку. Невозможно сосчитать легенды, окружающие этот ящичек, а теперь он стоит передо мной. Не очень крупный, и, несмотря на золото, которым покрыто дерево, это довольно простой предмет. Настоящими произведениями искусства можно считать лишь двух золотых херувимов, охраняющих ковчег. Как и описано в Библии, они сидят на концах крышки. Распростертые вверх крылья прикрывают собой пластину крышки. Херувимы повернуты лицами друг к другу. Я осматриваю расписанные замысловатыми орнаментами и рисунками стены в поисках ловушек и оружия. Вероятно, раньше так украшались погребальные камеры фараонов, пока время и расхитители гробниц не лишили их этой магии.
Хотя мне стоило бы схватить корону и бежать прочь, я не могу не изучить рисунки. Обнаруживаю Рамзеса II и Осириса. Рядом с ними стоит ангел, которого по красным крыльям можно распознать как Исрафила. Осириса легко определить по зеленому цвету кожи. На нем Корона пепла. На противоположной стене изображен Соломон, а возле него – невероятной красоты женщина. Царица Савская держит в руке Скипетр света. Дальше Александр Македонский на своем Буцефале. У него на пальце Кольцо огня, в то время как сам царь скачет галопом по равнине. Его преследуют существа, напоминающие мне шединов. Адриан очень много знал об этой истории, из-за чего я окончательно убеждаюсь: его в нее явно посвятил бессмертный, и готова поспорить на что угодно, это был Исрафил.
Подхожу ближе к ковчегу. Он вибрирует, будто вот-вот подпрыгнет. Лишь достойный имеет право к нему прикоснуться, любого другого он убьет. Однако достойна ли я? Несмотря на влажную кожу и бьющий меня озноб, на лбу и спине выступает пот. Следовало попрощаться с Азраэлем. Высока вероятность, что мы больше не увидимся. Это не игра, а горькая реальность. Я протягиваю руку, и гудение ковчега усиливается. От крышки мои трясущиеся пальцы отделяет лишь пара дюймов, как вдруг крылья обоих херувимов приходят в движение. Сначала я думаю, будто это обман зрения, однако они поворачивают головы в мою сторону и смотрят на меня золотыми глазами. Сжав зубы, я на секунду притрагиваюсь к ларцу. Тело не опаляет пламя и не скручивает от нестерпимой боли. Набрав полную грудь воздуха, подхожу ближе. Херувимы выпрямляются. Они не больше моего предплечья, но обнажают мечи, выглядя при этом весьма грозно. Тем более, на мне только нижнее белье. Более неподходящий наряд для такого исторического момента трудно себе представить. «Ну хотя бы верх и низ одинаковые», – мелькает у меня мысль с оттенком черного юмора. Когда я кладу обе ладони на крышку, чтобы ее открыть, херувимы спрыгивают и приземляются на землю рядом со мной. Надеюсь, они не станут возражать, если я возьму корону. И пусть они защищали регалию, но я – та, кто должен ее вернуть. Крышка распахивается, и я ее вижу. Корону пепла. Регалию богов, вместе с первыми бессмертными созданную из ничего. Мягкий серый свет поднимается вверх, словно теплый дым. Крупные зеленые изумруды сияют в оправе из золотых стеблей. Я с благоговением до нее дотрагиваюсь. Камни пульсируют под моими пальцами, а стебли прижимаются к холодной коже. Не успев задуматься, разумно это или нет, я достаю корону из ковчега.
Это неразумно!
– Нет! – кричу я.
Стена позади меня закрывается, причем гораздо быстрее, чем открывалась. В боковые стены вдвигаются каменные квадраты, и внутрь начинает заливаться вода. Хорошо сохранившиеся изображения говорят о том, что в течение всех прошедших веков в камере было сухо. По всей вероятности, Адриан изобрел эту ловушку на тот случай, если кто-то все-таки явится, чтобы украсть корону. Вор должен утонуть в этой камере. Лишь краем глаза я замечаю, как херувимы увеличиваются в размерах, и бросаюсь к стене, но слишком поздно. Она с грохотом захлопывается. Испуганно отскочив назад, прижимаю корону к груди.
– Это твой шанс сотворить чудо, – бормочу я.
Глазами судорожно обшариваю стену в поисках какого-нибудь рычага, а мозг между тем давно уже знает, что ничего подобного я здесь не найду. Вода набралась уже до колен. У меня за спиной раздается скрежет металла по металлу. Пускай утонуть я не могу, зато золотые ангелы своими мечами могут порубить меня на кусочки. Они стражи короны, а я ее похитила. Не успеваю я додумать эту мысль до конца, как мою талию обвивает чужая рука, и один из ангелов притягивает меня к своему металлическому телу. Вокруг меня смыкаются золотые крылья. Он меня раздавит? Это будет быстро? Вода поднимается мне до груди. Значит, в итоге эта комната станет моей могилой.
Я думаю о солнце и его тепле. Вспоминаю о синем небе и зеленых глазах Азраэля. Он потеряет меня и в Атлантиду тоже никогда не вернется. Никто не сможет погрузиться в настолько ледяную воду. Ни ангел, ни бог. Никто из плоти и крови. Сумеет ли моя душа вырваться из этой тюрьмы? Проводит ли Азраэль ее в Дуат? Вода добирается до шеи, и меня охватывает дрожь. С губ срывается всхлип. Руки и ноги словно наливаются свинцом. Становятся тяжелее мельничных жерновов. Если отсюда и имелся какой-то выход, уже слишком поздно. Я больше не способна пошевелиться. Тело абсолютно измотано, как и дух. Я слишком много сражалась. Хватит. Причина охватившей меня дрожи не в холоде. Меня затапливает чистый, неподдельный страх. Я устала, но не хочу умирать. Не здесь и не сейчас – так близко к победе. Зажмуриваюсь. Должно же оставаться что-то, что еще можно сделать.
Окружающая вода превращается в темные водовороты и в конце концов обрушивается на меня. Вихри скручиваются, дергая меня в разные стороны. Золотые крылья херувимов начинают сверкать, плотнее сжимаясь вокруг меня. Но не с целью меня раздавить, а в качестве защиты. От шока широко распахиваю глаза. Неужели меня ждала не только корона? Херувимы спасут не только ее, но и меня? У меня не остается времени долго этому удивляться, поскольку, несмотря на бурлящую воду и темноту, я вижу, как второй херувим врезается в стену, которая под мощным ударом рушится. Гигантская волна сбивает с ног держащего мою тушку ангела. Впрочем, он не отпускает меня, а лишь сильнее сдвигает крылья, чтобы меня не зацепило кусками камней, хлынувшими в комнату вместе с потоками воды. Вцепившись в корону, я втягиваю голову в плечи. Встав на ноги, херувим пробирается через поток и обломки. Я выглядываю сквозь золотые, но поразительно мягкие крылья, высматривая другого ангела. Проход, где по пути сюда не обнаружилось никаких препятствий, перегорожен еще одной стеной. И вновь херувим обрушивается на нее, и камень разбивается. Однако
