не ожидала ничего меньшего, даже в такой ранний час.
— С днем рождения, папа, — добавляет Райан. — Извини, я не на долго. Мне нужно успеть на командный автобус.
— Без проблем, я знаю, что вы оба заняты. Я просто счастлив, что могу увидеть двух своих детей.
— Райан, ты готов к сегодняшней игре? — маму так и распирает от гордости.
— Думаю, да. Ее показывают по «И-Эс-Пи-Эн». Вы же будете смотреть?
— Конечно, будем, — сияет мама. — Мы ни за что не пропустим.
— Ви… — папа подается вперед, прищурив глаза. — Где ты? Не похоже на твою квартиру.
Мой взгляд несется к Зандерсу, который входит в комнату с тарелкой в руке, но старается держаться вне поля зрения камеры.
— Э-э-э, — колеблюсь я. Несмотря на то, что моим родителям разрешено знать, с кем я встречаюсь, я не хочу, чтобы они знали. Не хочу, чтобы мама все испортила. — Прошлой ночью я осталась у друзей.
Райан фыркает, зная, что я несу полную чушь. Готова поставить хорошие деньги на то, что он точно знает, где я нахожусь, хотя я ему не сказала.
Зандерс ставит мой завтрак на стол за ноутбуком, чтобы никто его не видел, прежде чем одарить меня застенчивой, извиняющейся улыбкой и направиться обратно на кухню. Того завтрака, над которым он работал у плиты, нигде не видно. Вместо него на моей тарелке два куска нашей вчерашней пиццы, что меня вполне устраивает. Может быть, Зандерс и не очень хорош на кухне, но отсутствие бытовых навыков, он компенсирует другими способами.
Расстояние в пятьсот миль между Чикаго и Нэшвиллом как нельзя более необходимо, когда я чувствую неодобрительный взгляд моей матери через экран компьютера. Я чувствую, как ее голубые глаза сканируют мою одежду и лицо без макияжа, прежде чем задержаться на ужасной утренней прическе.
Я пью кофе и набиваю рот холодной пиццей.
Разговор проходит относительно быстро и безболезненно, внимание уделяется отцу и его планам на день, но когда мама просит меня оставаться на связи, когда Райан отключается и уходит на утреннюю тренировку, нервы начинают сдавать.
— Как дела? — спрашивает она.
Я хмурю брови в замешательстве. Это странно. Моего отца и брата больше нет в комнате, чтобы притворяться.
— Нормально.
Мама расправляет плечи. Когда речь идет обо мне, я редко вижу ее лучезарную улыбку, но сегодня она в полной мере проявляется.
— Бретт звонил мне на днях.
— О, боже, — я закрываю лицо руками. — Зачем?
— Надеялся, что я смогу поговорить с тобой о том, чтобы дать ему еще один шанс, и Стиви, я действительно не понимаю, почему ты этого не сделаешь.
Вот же гребаный ублюдок. Подлый маленький сучонок. Он побежал к моей матери, хотя знает, что у меня с ней не самые лучшие отношения, чтобы использовать ее для манипулирования мной и заставить дать ему еще один шанс. Впервый раз в жизни я сказала «нет» его играм, и Бретт побежал жаловаться к моей матери.
Козел.
— Мама, мне не нравилось то, кем я была, когда встречалась с Бреттом, так что это достаточная причина для того, чтобы не сходиться с ним снова, и я бы не хотела объяснять все эти грязные подробности.
— Ну, Стиви, ты не становишься моложе.
Может хватить уже нести эту чушь?
— Почему, черт возьми, возраст имеет значение?
Вот дерьмо.
— Не повышай на меня голос, юная леди. А возраст имеет значение из-за детей, брака и всего остального, чего, как я надеялась, ты уже достигнешь к настоящему времени.
Я не могу сейчас остановиться, и мне все равно.
— Ты что, издеваешься надо мной? — Мой голос дрожит и повышается, из-за чего Зандерс высовывает голову из-за угла, проверяя меня. — Может быть, я не хочу детей. Может быть, не хочу замуж. Может быть, не хочу делать ничего из того, что ты от меня ожидаешь.
— Ну, это очевидно. Ты определенно не сделала ничего из того, чего я от тебя ожидала.
— Ты права, мама. Я такое разочарование, не так ли? Потому что я предпочитаю работать волонтером в собачьем приюте, а не сидеть дома и изображать степфордскую жену. Или потому что предпочитаю ходить по комиссионным магазинам, а не носить то дерьмо, которое носишь ты и все твои претенциозные друзья. Или, может быть, я разочарование, потому что не хочу выходить замуж за парня, который использовал меня в течение трех лет, пока ему было скучно. Прости, мам, что я больше не хочу быть его запасным вариантом, но с меня хватит того, что вы оба заставляете меня чувствовать, что меня недостаточно. И я действительно покончила со всеми, кто заставляет меня чувствовать себя подобным образом.
— Стиви, я…
Мама не может продолжать, потому что Зандерс быстро подходит и закрывает ноутбук.
— Что ты делаешь?! — Я все еще взбудоражена, энергия течет по моим венам. Я хочу продолжать. Хочу сказать все, что у меня на уме. Понятия не имею, откуда все это взялось, но теперь я не могу остановиться.
— Я останавливаю ее. — Голос Зандерса спокоен и сосредоточен. — Ты сказала то, что должна была сказать, и, насколько могу судить, все, что она может возразить, я бы не хотел слышать. Пока она не научится разговаривать с тобой. По крайней мере, не в моем доме.
Я делаю несколько глубоких вдохов, успокаивая себя. Или, по крайней мере, пытаюсь.
— Ты в порядке? — мягко спрашивает Зи.
— Она такая стерва.
Из его груди вырывается смех.
— Да, она такая. Но ты в порядке?
Я делаю долгий глубокий вдох.
— Да, вообще-то, да. Мне было приятно.
— Да, черт возьми. Вот это моя девочка.
Хотела бы я сказать, что не знаю, откуда взялась эта вновь обретенная уверенность, но это было бы ложью. Все это благодаря огромному хоккеисту, покрытому татуировками и золотыми украшениями, который не дает мне забыть о моей значимости.
— Я просто хочу, чтобы она принимала меня такой, какая я есть, и тот факт, что ее одобрение или его
