— Эктор, гемы крайне восприимчивы. Когда к ним начинают относиться как к личностям — это формирует у них псевдоличность, создает наведенное расстройство поведения. Возникает внутренний конфликт между навязанным стремлением к самостоятельному поведению и врожденной неспособностью к нормальной социализации. То, что творится сейчас на территориях, завоеванных Империей — настоящая катастрофа.
— Ничего я не понимаю, верю на слово, — сказал Нейгал. — Значит, в повестку дня будет включен вопрос и о крещении гемов.
В баню зашли Миа и Той, сервы, с чистыми полотенцами и сменой одежды.
— Ты скажешь ему? — спросила Касси, подставляя тело под махровый хлопок.
— Может, как-нибудь потом. У нас будет много времени…
* * *
— …Ну, а вы чем занимаетесь, сеу Августин? — спросил хозяин, прожевав свой кусок запеченного мяса.
Констанс чуть не поперхнулась. Между ними было условлено, что Гус будет молчать о своей профессии — иначе умный Нейгал поймет, что выпускать его с планеты нельзя. И на миг Констанс испугалась: договориться-то они договорились, но так и не придумали, что Гус должен отвечать!
— Я… э-э-э… — замялся он. Но тут положение спас сам Нейгал, расшифровав это «э-э-э…» по-своему.
— Ну да, человек с вашим состоянием может позволить себе быть просто собой, — кивнул он. — Сам всю жизнь мечтал, а сбылось вот только сейчас, под старость. Парень, как тебе маринованные грибы?
— Они хороши, сэр, — кивнул Дик.
— Почем ты знаешь, ты же не взял ни одного!
— Я не хочу, сэр…
За ужином Дик ничего не ел. На это обратила внимание Констанс, обратил внимание и хозяин.
— В чем дело, парень? Нервничаешь? Или боишься, что я тебя отравлю?
Нейгал и Кассандра говорили на довольно разборчивом астролате — но со странным акцентом: t и с в слабой позиции они произносили как мягкое «ш», а окончание ion — как «ao», поэтому, например, «Воплощение» у них звучало бы как «инкарнашао», а не «инкарнатио».
Констанс с удивлением узнала, что астролат, язык врага — для Рива родной язык. Что было объяснимо: дом Рива представлял собой мультиэтническое сообщество, а латынь когда-то была языком не столько Империи, сколько звездоплавателей — но все-таки странно было слышать свой язык с чужим акцентом здесь, в последнем оплоте Вавилона.
— Спасибо, сэр, но я не хочу есть, — сказал Дик.
— Обижает хозяина тот, кто не пьет с ним, — Нейгал налил себе и мальчику. — Хочешь меня обидеть?
— Мастер Нейгал… — попробовала вмешаться Констанс, но Дик вдруг схватил чашечку, которую Нейгал наполнил каким-то крепким настоем, и решительно, чтобы не сказать «зло», выпил.
Констанс уже попробовала этого настоя и знала, что он достаточно крепок.
— Почему не закусываешь? — теперь Нейгалу было, кажется, весело. — Ты что, рутен? Или хочешь напиться?
— Думайте что хотите, сэр.
— Может, оно и к лучшему, — Нейгал поднял глаза на Констанс. — Потому что самую неприятную вещь я скажу сейчас, когда мы немного подкрепились.
Констанс подобралась.
— Я могу всех вас доставить в космопорт Лагаш, и на своем личном корабле отправить на нейтральную планету. Всех, кроме одного, — Нейгал кивнул бородой на Дика. — Инициированного пилота я отпустить не вправе.
«О, нет», — подумала Констанс, хотя ждала такого исхода и понимала, что лучшего быть не может: Нейгал никогда не рискнет целой планетой.
— И как вы поступите? — спросил Дик.
— Это зависит от того, как ты поступишь. Если ты дашь мне слово, что не попытаешься бежать от меня и вернуться в Империю — я сделаю как сказал: отвезу леди и всех остальных в Лагаш и посажу на свой корабль. Ян Шастар, мой пилот, доставит вас… Хеврон подойдет?
— Да, — сказал Дик, не дожидаясь ответа Констанс. — Хеврон будет лучше всего. Вы возьмете всех? Гемов тоже?
— Конечно. Зачем они мне.
— А если я не дам слова, мастер Нейгал?
Брови старого воина отяжелели.
— Тогда я отправлю тебя вслед за твоей командой. Обещаю, что быстро и без боли. А потом опять-таки отвезу всех ваших в Лагаш.
Боже! — подумала Констанс. Он говорит об этом за столом, тем же голосом, каким говорил о грибах! Только ради Джека подобрал обтекаемую формулировку — похоже, и Бет еще не может понять, правильно ли она ее расшифровала. Да, девочка, правильно. Он именно это и сделает — он из Бессмертных, из тех, кто убивал людей в Курогава. Ему все равно, что перед ним, по сути дела, ребенок. Хотя в случае Дика он не так уж и ошибается. Это Бет в пятнадцать лет дитя, а Дик — уже нет.
И тут, заглянув пристальней в лицо Нейгала, она увидела, как подрагивают его нижние веки. Как у человека, пытающегося стерпеть, не меняясь в лице, острую боль. «Он понимает, кто перед ним», — Констанс закусила онемевшую губу. — «Понимает, что это воин, который еще достаточно молод и неопытен, и достаточно сильно устал, чтобы сгоряча решиться на безрассудную геройскую выходку, иными словами — на смертельную глупость».
— Хорошо, мастер Нейгал, — спокойно сказал Дик. — Я даю слово, что останусь с вами добровольным пленником и не попытаюсь от вас убежать. Если вы сдержите свое обещание.
— Тогда, мальчик, плюнь на свой обет, возьми этот хлеб и переломи его со мной, — Нейгал скрывал свою боль, но даже не попытался скрыть облегчение.
Дик с безразличным лицом протянул руку через стол, взялся за свой край мягкой лепешки и потянул, разрывая хлеб пополам. Откусил кусок, медленно прожевал, проглотил, а потом снова налил себе той травяной настойки из узкогорлого кувшинчика и осушил чашечку. Остаток хлеба положил на свою пустую тарелку.
— Вот и все, парень, — печально улыбнулся Нейгал. — Ты ел мой хлеб. И ты дал мне слово. А я даю тебе слово, что, пока я жив, никто не наложит на тебя руки. Ты под моей защитой.
Дик кивнул, потом поднялся, резко отодвинув тяжелое кресло, и сказал:
— Я должен сообщить об этом тем, кого вы не пустили за стол. Они все-таки мой экипаж, а я капитан… пока еще. Пока я за них отвечаю…
Он вышел. И тут Бет прищурилась, словно пытаясь что-то разглядеть вдалеке и спросила:
— Подождите-подождите… Вы хотите, чтобы Дик остался здесь насовсем?
— Я хочу, сеу? Ну, ваш маленький капитан — приятный парнишка, и я был бы не против, чтобы он у меня погостил. Но хочу ли я, чтобы он всю жизнь провел тут под домашним арестом и после моей смерти с ним неизвестно что случилось? Нет, маленькая сеу, не хочу.
— Так вы ничего другого придумать не можете?
— Ничего другого? Ну, я могу его застрелить.
— И все? — вспыхнула девочка. — Небогатая у вас фантазия!
— Я мог бы еще сдать его синоби, на адаптацию. У них фантазия богатая, сеу. Такая богатая, что я лучше парня сам… — Нейгал посмотрел на Джека и осекся.
Бет, видно, поняла, что старик не шутит, и заткнулась. Джек глядел то на мать, то на Нейгала. Он ни слова не говорил с самого начала ужина. Почему она думает, что он маленький и еще ничего не понимает?
Она не знала, куда деваться. Ей еще никогда не приходилось бросать человека, которого она знала и любила, оставлять его на милость чужих людей. У нее было только одно утешение.
Девятнадцать-сорок две-пятьдесят.
Тридцать шесть-тридцать два-одиннадцать.
Двадцать восемь-ноль три-двадцать шесть.
Координаты Картаго, которые они все задолбили наизусть там, в пещере.
Она вернется. Она обязательно вернется.
И Нейгал, человек, по своей доброте отославший ее домой, падет, защищая свой дом от Имперского Легиона и Синдэна. Боже, почему я должна сейчас выбирать между гнусным предательством и гнусным предательством?
Она посмотрела на Нейгала. Этот человек, похоже, не колеблется. Он — солдат Вавилона и делает то, что должно. Если возникнет угроза утечки информации — он с сожалением, но без колебаний застрелит Дика, как он и сказал Бет. Что ж, она тоже солдат Рима и обязана сделать то, что должно. С сожалением, но без колебаний.
* * *
У Нейгала было два боевых морлока — такие же ветераны, как и их хозяин. Конечно, намного младше его, Тени было сорок два, Призраку — сорок пять; оба вышли из щенячьего возраста, когда Рэй еще не родился, и он не мог их знать в юности. Но их объединяло то, что они пережили гибель своих прайдов. А впрочем, эти двое матерых морлоков считали, что с Рэем, «этти», извращенным, их не может объединять ничего.
Он находился на пике своих возможностей. Они давно оставили этот пик позади: в суставах начали откладываться соли, реакция замедлилась, сосуды износились. Еще несколько лет — и они «посыплются», как называли это морлоки между собой. Даже сейчас Рэй справился бы с любым из них — поодиночке, с равным оружием или в рукопашной. Но двоих не стоило недооценивать. А драться, может быть, придется. Поэтому Рэй держал себя на взводе и просчитывал варианты. Четверо тэка были размещены в комнате для сервов, Тень держал охрану за столом хозяина, а Рэй вдвоем с Призраком сидели в маленьком зале, куда выходили двери всех комнат для прислуги и откуда вел коридор в караулку. Рэй читал книгу, которую попросил у леди Констанс — бревиарий. Призрак играл сам с собой в го. Они с Тенью игнорировали Рэя, бешеного предателя. И он не собирался навязываться — чем меньше к кому-то чувствуешь тепло, тем легче его убивать. Но Призрак явно скучал — го быстро надоедает, если играешь сам с собой. Рэй подозревал, что со скуки старик начнет его задирать — так оно и случилось.
