Я прекрасно понимаю, что при изложении чужих опытов и полезных отрывков в мой труд могли перейти страницы с ошибками (реже вообще ошибочные доказательства того или иного): вина здесь и в обилии материала, и в недостатке времени, и в досадных помехах. В этой вине, неизбежной для человека, я признаюсь, надеясь на снисходительность читателя и незначительность промахов. Всякий раз, встречаясь с важными доказательствами, на которые опиралось какое-либо положение, терявшее смысл, если бы они были опровергнуты, я, поправляя, сверялся с самими книгами, ища подтверждения. В эти «Элементы» я внес краткие описания болезней и опытов, хотя знаю, что в рассказах более длинных есть приятное разнообразие; но я боялся, что труд мои неизмеримо разрастется, а жизнь моя не продолжится.
Я старался хвалить заслуживающих похвалу и никого пе обидеть. Преследуя только истину, я никогда по доброй воле, по часто, конечно, по немощи, общей человеческому роду, и моей собственной — впадал в ошибки. Ни одной приукрашенной гипотезы я не принял. Чрезвычайно старался излагать свои мысли просто, по, пожалуй, пространнее, чем в других моих сочинениях.
Дважды собственноручно, с промежутком в несколько лет, переписал я эти «Элементы» и передал их опять в печать в более чистом и исправленном виде. Возможно, однако, что из-за удаленности типографии в них вкрадутся опечатки, и я уже вижу, что они вкрались; но эта беда неизбежна, если печатанье происходит в одном городе, а автор живет в другом.
Не зная усталости, налягу я на большой труд, если позволит здоровье, досуг и обязанности гражданской жизни. За первым томом вскоре последует второй, уже законченный, по требующий еще вторичного просмотра. Восьмым томом закончится весь труд. Материал в этих томах расположен так, что в каждом из нпх целиком изложен какой-либо главный отдел физиологии; таким образом, если жизни моей не хватит, чтобы закончить весь этот труд, то или полное описание крови и соков, или дыхания и голоса, мозга, мускулов и органов чувств, затем органов пищеварительных и половых будут даны в последующих томах.
Берн, 28 апреля 1757 г.
МЮЛЛЕР
(1801—1858)
Иоганн Петер Мюллер, сын сапожника, родился в Кобленце (Германия). Там же он окончил школу; затем поступил в Боннский университет, который окончил в 1822 г. Полтора года Мюллер провел в Берлинском университете на кафедре Рудольфп, готовясь к государственному экзамену на звание врача. Возвратившись после получения диплома в Бонн, он стал преподавателем, а вскоре профессором университета. Через три года, после смерти Рудольфи, Мюллеру предложили занять его кафедру сравнительной анатомии в Берлине; эту кафедру Мюллер занимал до конца жизни.
Научные интересы Мюллера были исключительно широки; ему принадлежат существенные исследования и открытия в области сравнительной и патологической анатомии, эмбриологии, гистологии и физиологии. Он широко применял микроскопию в патологии; его следует считать создателем сравнительной физиологии.
Большой интерес представляют его наблюдения над рефлекторным механизмом. Мюллер был главой обширной школы; его учениками считали себя Шванн, Вирхов, Гельмгольц, Геккель, известный биофизик Дюбуа-Реймон и многие другие. «Кто раз пришел в соприкосновение с человеком первоклассным, у того духовный масштаб изменен навсегда, тот пережил самое интересное, что может дать жизнь»,—писал о своем учителе Гельмгольц.
Мюллер был, быть может, наиболее крупным (и из крупных — последним) натуралистом, допускавшим представления витализма при объяснении функций живого. Проблема соотношения живого и неживого исключительно четко сформулирована в кратком введении к его четырехтомному «Руководству по физиологии человека» (1844), которое мы и приводим.
РУКОВОДСТВО ПО ФИЗИОЛОГИИ ЧЕЛОВЕКА
Введение
Физиология — это наука о свойствах и явлениях органических тел, животных и растений и о законах, которые управляют их развитием. Первый: вопрос, на который следует ответить при вступлении в эту науку, состоит в отличии органических и неорганических тел. Являются ли тела, в которых проявляется явление жизни, отличными в своей материальной организации от неорганических тел, чьи свойства изучаются физикой и химией? Иными словами, явления, относящиеся к двум царствам природы*, столь различны, что основные силы, которые в них действуют, также различны, или же они являются лишь видоизменениями физических и химических сил.
ШВАНН
(1810—1882)
Теодор Шванп родпдся в городке Нейс, близ Дюссельдорфа. Рейнская провинция принадлежала тогда Фрапции. Отец ученого был золотых дел мастером и печатником. Теодор был пятым из 13 детей; учился в прогимназии родного города, затем в Ксльпо, в школе пезуитов: Шваппы были католиками. Теодор Шванн, подобно своему старшему брату, поступил на философский факультет Боннского университета, готовясь стать теологом. Одпако под влиянием встреч с Иогапном Мюллером он решил посвятить себя медицине и биологии. Окончив университет, Шванн три семестра работает в клинике в Вюрцбурге. После защиты докторской диссертации о дыхании зародышевого яйца в 1834 г. он переходит к Мюллеру.
На кафедре Мюллера, в мощном коллективе, окружавшем замечательного учителя и ученого, Шванн проработал 5 лет. Этот наиболее активный период его творческой жизни был завершен опубликованием монографии «Микроскопические исследования о соответствии в структуре и росте животных и растений» (1839). Швапну было 28 лет, когда он сформулировал основы клеточной теории.
«Я вижу его перед собой, человека среднего роста, с бритым лицом, имеющим почти детское и неизменно ясное выражение, с гладкими, но зачесанными кверху темно-русыми волосами, в окаймленном мехом шлафроке, в узкой, несколько мрачной задней комнате второго этажа ресторана (похуже, чем второго разряда) на углу Фридрих- и Моренштрассе, в комнате, которую он не покидал много дней подряд, окруженный немногими кпигами, но зато бесчисленными колбами, бутылками, склянками с реактивами и самодельными несложными приборами»,— писал впоследствии в некрологе Шванна его товарищ по Берлину анатом Генле.
В то время Швапн занимался также вопросами биохимии; вместе с Мюллером он открыл основной пищеварительный фермент — пепсин. Он исследовал процесс брожения, занимался проблемой самозарождения жизни —его опыты в более убедительной форме были развиты затем Пастером, когда тот показал певозможность самозарождения микроорганизмов. Наиболее существенные работы Шванна относятся к гистологии: его выводы о сходстве строения и происхождения клеток животных и растений явились обоснованием клеточиой теории и гистологии как науки.
В 1839 г. Шванна приглашают сначала профессором в католический Лувенский университет, затем в 1848 г. он получает кафедру анатомии в Льеже. Однако в Бельгии Шванн практически прекращает экспериментальную работу и посвящает себя только преподаванию анатомии и физиологии. За два года до его отставки в 1878 г. торжественно было отмечено 40-летие профессорской деятельности Шванна.
Мы приводим предисловие к «Микроскопическим исследованиям», опустив только простраилыо цитаты литературного обзора, включенные автором в свой текст.
МИКРОСКОПИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ О СООТВЕТСТВИИ В СТРУКТУРЕ И РОСТЕ ЖИВОТНЫХ И РАСТЕНИЙ
Существенное преимущество нашей эпохи заключается в том, что отдельные дисциплины естествознания начинают вступать между собой во все более тесную связь, и именно этим взаимопроникновением и восполнением обусловлена значительная часть успеха, достигнутого естествознанием за последнее время. Но тем более поразительно, что, несмотря на многочисленные усилия выдающихся исследователей, анатомия и физиология животных и растений все еще в значительной мере обособлены друг от друга, и выводы из одной области допускают лишь отдаленное и весьма осторожное применение в другой области. Лишь в самое последнее время обе науки стали вступать в тесную связь между собой. Данный труд ставит целью доказать, исходя из тождества законов развития элементарных частей животных и растений, теснейшую связь обоих царств органической природы.
Основной итог исследования заключается в том, что всем отдельным элементарным частицам всех организмов свойствен один и тот же принцип развития, подобно тому, как все кристаллы, несмотря на различие их форм, образуются по одним и тем же законам. Смысл подобного
сравнения развит мной более подробно в начале третьей части этой книги; здесь же я предполагаю отметить главные исторические моменты в развитии этого представления.
С тех пор как стали применять микроскоп для изучения строения растений, неизбежно должна была броситься в глаза простота структуры растений по сравнению со структурой животных. В то время как растения оказались целиком состоящими из клеток, элементарные части животных были крайне многообразны, и многие из них, казалось, с клетками ничего общего не имеют. Это гармонировало с давно установившимся взглядом, что рост животных, ткани которых снабжены сосудами, существенно отличен от роста растений. Элементарным частям растений, растущим без сосудов, приписывают самостоятельное существование, их рассматривают в некоторой мере как индивидуумы, которые в свою очередь составляют все растение в целом, между тем как для элементарных частей животных подобного не допускают. Таким образом устанавливалась существенная разница в отношении характера роста и основных сил, его обусловливающих.
