Пирошка устроена — теперь, пожалуй, и ей, Ленке, можно было бы снова вернуться в школу, учительницей; ей с маленьким Белой полагается содержание — она, вероятно, могла бы стать самостоятельной, впервые в жизни полностью, реально ни от кого не зависеть. Что ж, пора развестись с Белой? По всей видимости, и Йожеф все еще не смирился окончательно с утратой, Йожеф ведь до сих пор не женат — может быть, он ждет решающего шага от нее? Ленке Яблонцаи, встав на колени рядом с сыном, смотрит на него: это детское личико — ее, только ее, это лицо Яблонцаи, а не Белы Майтени, мальчик тих, ласков, всегда будто чуть-чуть испуган, к нему и чужие тянутся, вон Элек Сабо — как он его полюбил; может быть, полюбит его и тот, другой. Матушка снова в мечтах; Белла не раз ее просит: не надо этого делать, брак — священен, его нельзя разрушать; матушка трясет головой и поминает венгерские законы, встревоженная Белла — церковь. Ленке Яблонцаи почти каждую неделю заходит к Штилльмунгус, о своих планах она не говорит, разговор идет в основном о прошлом, а если все-таки касается настоящего, то, в полном соответствии с истиной, в адрес Белы Майтени звучат только самые лучшие слова. Но монахиня видит бывшую свою воспитанницу насквозь: она ведь еще помнит ее беззаботно-счастливой, да и розовые тона, в которых Ленке изображает свой семейный очаг, выглядели бы в глазах начальницы куда более достоверными, если бы эта великолепно одетая молодая женщина, по туалетам которой можно безошибочно определить, что носят нынче состоятельные люди в Вене и Париже, рассказывала бы не в столь правильно сконструированных предложениях, как она довольна своей жизнью и как добры к ней родные ее мужа. Вот Белла, которая по-прежнему одевается строго и просто: юбка, блузка и никаких излишеств, — та забывает все свое красноречив и лишь лепечет, заикается и не может удержать счастливых слез, когда речь заходит о ее женихе. Белла любит Антала Тичи, и он отвечает ей взаимностью; когда Белла говорит о свадьбе, намеченной на сентябрь будущего года, лицо ее загорается — еще бы: вместе с мужем, недавно овдовевшим, она сразу получит и ребенка, ей не надо даже ждать божьей милости; и подумать только: ее будущий сын — тоже Белушка, как сын Ленке, и примерно того же возраста, что и маленький Майтени. Матушка снова, как столько раз в своей жизни, остается одна со своими проблемами; а спустя некоторое время ей уже совесть не позволяет обрушить на беззаветно счастливую Беллу свои несчастья. Мать Беллы — ревностная католичка, она такая же противница развода, как Штилльмунгус; с купецкой дочерью Ленке никогда не была в столь доверительных отношениях, чтобы излить ей свое горе, объяснить, как она заблуждалась, считая симпатию и доброжелательство достаточно прочной основой для совместной жизни; Пирошка только-только вышла из детского возраста; Мелинду нельзя брать в расчет, Ольга, умная и милая Ольга, сделает все, чтобы Ленке не оставила ее обожаемого братца, Йозефа Хейнрих с полным правом будет упрекать ее в неблагодарности; а Йожеф — он, как всегда, молчит. Ленке Яблонцаи ходит по улицам Дебрецена, люди оборачиваются ей вслед, поражаясь ее красоте, люди и понятия не имеют, как ей плохо, как ее тянет убежать куда-нибудь, куда глаза глядят, как угнетают ее заботы.
На свадьбу у Беллы, конечно, опять собирается вся родня, все знакомые; стоя вместе с другими в часовне монастырской школы, матушка пытается молиться, но мысли ее разбегаются, Йожеф, конечно, тоже тут, невдалеке, и Ленке Яблонцаи делает над собой усилие, чтобы не замечать его. Она снова видит Беллу такой, какой увидела когда-то, в первый раз: рядом с ней — бородатый мужчина, две дамы, постарше и помоложе, красивая молодая девушка и мальчик; когда обряд закончен, все они на мгновение обступают ее, она исчезает в их объятиях; затем семья отходит в сторону, Белла Барток снова стоит рядом с Анталом Тичи и бросает на своего Пола Уошера, действительно найденного-таки ею, целомудренный и счастливый взгляд. Перед лицом такого огромного, всепоглощающего счастья Бела Майтени опускает глаза, опускает глаза и его жена; Штилльмунгус же выходит из часовни, сделав вид, что не заметила приветствия Йожефа.
1912 год Ленке Яблонцаи тратит на то, чтобы ослабить те немногие нити, которые еще связывают ее с Белой Майтени; оказывается, это легче, чем она предполагала: состояние здоровья мужа все более неустойчиво, его часто, особенно по ночам, терзают приступы кашля и удушья; Майтени еще любит жену, но то явное отвращение, которое, словно морозный воздух, исходит от нее, когда они лежат рядом, все более остужает его желание. Ленке Яблонцаи уже приняла решение: она готовится прямо сказать мужу, что их брак оказался неудачным, они могут остаться добрыми друзьями, но пусть он даст ей с Белушкой свободу, пусть она получит наконец то, о чем давно мечтает: полную независимость, возможность заниматься делом, к которому испытывает склонность, писать романы, новеллы, играть на рояле, учить детей — стоять, наконец, на собственных ногах. Она лишь ждет подходящего момента, чтобы все это ему высказать, но каждый раз возникает какое-нибудь препятствие: наступают тяжелые, мрачные времена, у мужа, по всей видимости, какие-то неприятности, и, пока они не кончатся, не взваливать же ему на плечи новые заботы.
Первого мая 1913 года семьи Марии Риккль и Майтени выезжают в Большой лес; там же и молодые, Белла Барток и Антал Тичи, и Ольга с мужем, и Мелинда; пикник решено провести в почти совсем опустевшем Паллаге, откуда давным-давно исчезла золотистая вуаль Эммы Гачари; нет уже и веселых огромных собак — как нет и собаки Боби, которая так часто взбивала хвостом пыль на улице Св. Анны: Боби погибла под колесами крестьянской телеги. Из магазина Майтени привозят огромное количество закусок, семья Бартоков тоже прибывает на пикник, и с ними, конечно, Элек Сабо; Элек Сабо теперь бывает везде, где собираются друзья и знакомые Ленке Яблонцаи. Купецкая дочь, которую не так-то просто привести в хорошее настроение, весело хохочет, глядя на Элека Сабо; никто из тех, кто смотрит сейчас на него, в жизни бы не догадался, как страстно, с каким безнадежным благоговением влюблен он в жену Белы Майтени; со стороны может показаться, что он ухаживает скорее за старухой, Марией Риккль. Йозефа Хейнрих в своем дневнике отмечает это первое мая как один из самых чудесных дней своей жизни; пасынок Беллы и маленький Майтени играют друг с другом, Пирошка обходит поместье, заглядывает в окна, словно пытается отыскать там собственное детство. Компания не собирается возвращаться, после обеда все играют в карты, а Элек Сабо занимается с детьми: он один ничего не смыслит в картах. К вечеру вдруг появляется Йожеф, Ленке Яблонцаи едва удостаивает его взглядом — тем внимательнее смотрит на него Элек Сабо, словно заранее готовясь к той борьбе, которую он будет вести с самой памятью о нем. Йожеф присоединяется к игрокам, в город компания возвращается поздно вечером, на одном колене у Элека Сабо дремлет Белушка Майтени, на другом — Белушка Тичи. А к 13 мая 1913 года от планов Ленке Яблонцаи остается одно воспоминание: торговое дело братьев Майтени вылетает в трубу, — и Йозефа Хейнрих записывает в своем дневнике: «…Положение ужасно, все кончено, дети мои разорены, теперь они нищие. Для меня в жизни остались лишь горе и тоска». Майтени, богатому торговцу, Ленке могла высказать предложение о разводе; Майтени, потерявшему все, говорить подобные вещи не поворачивается язык. И Ленке Яблонцаи стоит в окне дома по Ботанической улице, смотрит в бескрайнее альфёльдское небо; во двор падают блики со звезд на куполах Большой церкви. Ей двадцать восемь лет, по одну руку у нее — разорившийся муж, по другую — четырехлетний ребенок. Они связывают ее крепче, чем кандалы.
Магазин братьев Майтени обанкротился без особого шума. Йозефа Хейнрих до последнего филлера выплатила долги своих сыновей, лишившись на старости лет всякой материальной опоры; на помощь внезапно оставшимся без хлеба братьям поднялась вся семья, близкие и дальние родственники. Енё снова устроился по торговой части, Беле же нашли место в страховой конторе; в улаживании денежных затруднений принял участие и Иштван Тот, муж Ольги Майтени, и дом на улице Кишмештер. Мария Риккль последними словами бранила внучку за то, что та выпустила из рук вожжи и доверила судьбу своей семьи «жеребцу»; не спохватилась, даже когда уже ясно было, что корабль вот-вот пойдет ко дну: она должна была при первых же тревожных признаках отстранить Белу вместе с его приятелями-нахлебниками и сама встать за прилавок, как стояли за прилавком и прабабка ее, и прапрабабка, — неужто в ней нет ни капли их крови? Но помочь Ленке она все-таки помогла, хотя сама при этом почти исчерпала свои сбережения; о том, что на исходе и ее жизненные ресурсы, купецкая дочь пока не знала. Илона и Маргит устраивают матери ужасную сцену, намекают на старческое слабоумие, которое-де побудило мать выложить Ленке чуть не все свои деньги, она и так выдала ее замуж как принцессу, а теперь сама вот-вот пойдет по миру. Но больше всех для семьи Майтени сделала Мелинда.
