поблизости, – ночью бежал в Гадес, бросив свое войско.
Магон, которому Газдрубал вернул корабли, отплыл в Гадес; остальное войско, брошенное своими вождями, частью перекинулось к неприятелю, частью рассеялось по ближайшим городам; отряда, заметного численностью или силами, нигде не составилось.
Таким образом, под водительством и ауспициями Сципиона карфагеняне были изгнаны из Испании на четырнадцатом году после начала войны, на пятом – после того, как Сципион принял эту провинцию и войско. Вскоре Силан, доложив, что война окончена, возвратился в Тарракон к Сципиону.
63) Разрушение Иллитургиса и Кастулона
Испанию больше не беспокоила Пуническая война, однако было ясно, что жители некоторых городов, сознавая свою вину, сохраняли спокойствие скорее из страха, чем из верности. И самыми крупными из них и самыми виноватыми были города Илитургис и Кастулон. Кастулон был в союзе с римлянами в пору их благополучия; когда же войско обоих Сципионов было уничтожено и полководцы убиты, оба города перекинулись к карфагенянам; жители Илитургиса добавили к измене и преступление: они перебили римлян, которые после поражения укрылись у них. Жестоко наказать эти города сразу по прибытии Сципиона, когда Испания еще колебалась, было бы справедливо, но неблагоразумно; теперь, когда все уже успокоилось, настало время карать. Сципион послал Луция Марция с третью войска из Тарракона осаждать Кастулон, а сам с остальным войском после пятидневного пути подошел к Илитургису.
Горожан призывал к стойкой защите их города не какой-нибудь полководец, а собственный страх, порожденный сознанием их вины. Поэтому сражались не только взрослые мужчины; с ними были и женщины и дети, с неженской, недетской силой и смелостью они подавали оружие сражающимся, подносили камни укрепляющим стены. Под угрозой была не только свобода, мысль о которой воспламеняет мужественные сердца, – каждый представлял себе и жестокие пытки, и позорную смерть. И люди сражались с таким жаром, что солдат, покоривших всю Испанию, не раз отгоняла от стен молодежь одного города в этом бою, мало почетном для римлян. Сципион испугался: попытки его безуспешны; неприятель крепнет духом, а его солдаты теряют мужество, и он решил, что ему самому надо принять участие в этих опасных попытках; выбранив своих малодушных солдат, он велел принести лестницы: другие пусть медлят – он поднимется сам. Подвергаясь немалой опасности, он подошел к стене – тут среди солдат, испугавшихся за своего полководца, поднялся крик: к стенам повсюду стали приставлять лестницы. Горожане были сломлены, их бойцы сброшены вниз, стены заняты победителями; в этом переполохе взята была и крепость – причем как раз с той стороны, где выглядела неприступной.
Город явно осаждали гнев и ненависть: никого не брали в плен, никто и не вспоминал о добыче, хотя все было настежь; убивали подряд всех: вооруженных и безоружных, женщин и мужчин; жестокий гнев не угашали даже младенцы. Поджигали дома, разрушали то, что не горело; уничтожить следы города, стереть даже память о нем – вот чего хотелось римлянам.
Оттуда Сципион повел войско к Кастулону; этот город защищали собравшиеся там испанцы и остатки разбитого и рассеянного карфагенского войска. Начальником пунийских вспомогательных отрядов был Гимилькон. Предводительствовавший испанцами Кердубел, тайно заручившись словом Сципиона, выдал их и весь город римлянам. Эта победа была не такой кровавой: и вина кастулонцев была не столь велика, и добровольная сдача смягчила гнев победителей.
64) Масинисса переходит на сторону римлян
Поражение Газдрубала привело к тому, что карфагенян стали покидать даже самые верные их союзники. В том числе завязал с переговоры с римлянами нумидийский царевич Масинисса. Не доверяя посредникам, он хотел увидеться с самим Сципионом и скрепить договоренность рукопожатием. Сципион охотно пошел навстречу желаниям юноши. Когда они встретились (тайком от карфагенян), Масинисса сообщил, что он хочет служить Сципиону и римскому народу и помогать ему так ревностно, как еще ни один иноземец; он хотел этого и раньше, но в Испании, чужой, незнакомой ему стороне, он ничего не мог; другое дело, когда он окажется у себя на родине, где рассчитывает унаследовать отцовское царство. Если римляне пошлют Сципиона военачальником в Африку, он надеется, что Карфагену скоро придет конец. Сципион рад был и видеть его и слышать: он знал, что нумидийцы Масиниссы – главная сила всей вражеской конницы. Заключив союз, Масинисса отбыл со своим отрядом в Африку.
65) Избрание Сципиона консулом
В конце года, передав провинцию Луцию Лентулу и Луцию Манлию Ацидину, Сципион сам с 10 кораблями вернулся в Рим. Когда пришло время консульских выборов, он выставил свою кандидатуру, и, хотя был еще очень молод (ему не исполнилось и 30), все центурии единодушно отдали за него свои голоса. Вторым консулом стал Публий Лициний Красс, главный понтифик.
В начале 205 г. до Р. Х., как обычно, встал вопрос о распределении провинций. Красс уступил Сципиону Сицилию без жеребьевки, так как его, главного понтифика, удерживало в Италии попечение о священнодействиях. Сам он получил область бруттийцев, и на него, соответственно, возлагалась война с Ганнибалом.
Слух о том, что Сицилия без жеребьевки дается Публию Сципиону, встревожил сенат. Новый консул не скрывал, что из Сицилии он намерен переправиться в Африку. Этот замысел многим казался рискованным и легкомысленным. Однако почти все сенаторы из страха ли или по расчету лишь тихо ворчали. Открыто выступил против планов Сципиона только бывший диктатор Фабий Максим. Он заклинал консула не подвергать опасности государство и не оставлять для борьбы с Ганнибалом человека неопытного в военном деле. В самом деле, если он жаждет победить карфагенян, почему прежде не изгнать их из Италии?
В ответной речи Сципион доказывал, что война в Италии может длиться до бесконечности. Остановит ее только непосредственная угроза Карфагену. «Ты, Фабий, – сказал Сципион, – назначил мне равного противника – Ганнибала; только скорее я повлеку его за собой, а не он здесь удержит меня. Я заставлю его сражаться в его стране, и наградой за победу будет Карфаген, а не полуразрушенные крепости бруттийцев».
В конце концов сенат, хотя и неохотно, назначил Сципиону Сицилию. Ему также разрешено было переправиться в Африку, если, по его мнению, этого потребует благо государства. Только никаких средств для ведения трудной войны Сципион не получил: ни денег, ни новых легионов (ему не разрешили произвести воинский набор), ни флота (дали только 30 военных кораблей). Сципиона это не смутило. Он заявил, что государство ничего не истратит на будущий флот: союзники дадут ему все, что нужно для постройки и снаряжения кораблей. Первыми пообещали по своим возможностям помочь консулу города Этрурии: Цере – дать хлеб
