И все же сомнения не оставляли Шайлиху.
Иногда, в особенности во сне, она видела смутно знакомые лица и места, которых ни разу не встречала здесь, в Пазалоне. Но эти лица оставались для нее безымянными, что вызывало беспокойство. Среди них были добрый с виду человек с красивым драгоценным камнем на шее, женщина с чудесными золотистыми волосами, мужчина примерно ее возраста, темноволосый, очень привлекательный, и еще один мужчина с каштановой бородой; во сне он обычно протягивал руки к выступающему животу Шайлихи и, казалось, молил ее о чем-то. Снились ей и странные люди преклонного возраста, все в одинаковых серых одеяниях, с заплетенными в косички волосами. Плывя сквозь медленно движущуюся эфемерную облачность своих снов, Шайлиха пыталась заговорить с этими людьми, но все они, кроме мужчины с каштановой бородой, никогда ей не отвечали. А тот, хоть и вступал с ней в беседу, но голоса его она не слышала. Каждый раз, приблизившись вплотную к одному из тех, кто являлся ей во сне, молодая женщина просыпалась. «Я знаю тех, кто мне снится, — часто думала она. — Почему же мне все время твердят, что эти люди всего лишь плод моего воображения?»
Сестры снова и снова заставляли ее заучивать свои имена и поддразнивали ее, впрочем, совсем безобидно, когда она ошибалась. Фейли, Сакку, Забарра и Вона. Все они, по их словам, приходились ей кровными сестрами. Она и Сакку только что вернулись из долгого путешествия, во время которого ее муж был убит рыщущими по морю разбойниками. Им с Сакку чудом удалось спастись. Именно эта трагическая потеря стала причиной того, что Шайлиха временно потеряла память. Однако сестры готовы в любой момент помочь ей и медленно, очень постепенно, но обязательно расскажут ей подлинную историю ее жизни.
Им предстоит выполнить великую задачу, утверждали они, в которой каждой из сестер отведена своя роль. Шайлиха не совсем понимала, о чем речь, но знала, что изо всех сил постарается помочь: ведь они ее любимые сестры. Еще Фейли говорила, что, если странные сны не прекратятся, на смену им придут другие, гораздо более скверные.
Шайлиха вела здесь, во дворце, праздную жизнь. Отдыхай, выздоравливай, говорили сестры, но, конечно, ни на мгновение не забывай о своем будущем ребенке. Комнаты ей были предоставлены поистине великолепные. За ней ухаживали так усердно, что молодая женщина даже испытывала неловкость — дюжина служанок, готовых исполнить любой ее каприз, к такому она не привыкла. Каждое утро, когда Шайлиха неспешно поднималась, они готовили ей ванну, расчесывали волосы и помогали надеть любое, на выбор, платье, коих имелось великое множество. Ела она, как правило, в обществе сестер. Во время трапез сестры обычно вели беседу о прошлой жизни Шайлихи, пытаясь оживить ее воспоминания. Иногда они веселились, словно девчонки, вспоминая о тех или иных поступках, которые она совершала во времена своего детства и юности. И хотя молодой женщине пока так и не удалось ничего вспомнить, с каждым прошедшим днем крепла уверенность, что когда-нибудь это непременно случится.
Фейли, старшая из сестер, была к ней особенно добра. Раз в три-четыре дня она навещала Шайлиху и интересовалась ее самочувствием. Положив руку ей на живот, она закрывала глаза, как бы погружаясь в недоступный иным мир. А потом каждый раз заверяла, что с ребенком все в порядке и роды уже близко.
Но Шайлихе по-прежнему снились те люди. Не так часто, как поначалу, но все же это случалось, словно молчаливые призраки, они не желали покидать ее сознание. Что делать? Нужно набраться терпения и ждать, пока они исчезнут навсегда, именно так советовали ей сестры.
Думая обо всем этом в темноте своей спальни, молодая женщина внезапно услышала странные звуки, какое-то шуршание. Все еще не открывая глаз, она решила, что уже рассвело и служанки готовят для нее ванну. «Я, наверное, очень крепко спала, — подумала она, — раз ночь показалась мне такой короткой». Открывая глаза, Шайлиха приподнялась на постели.
То, что она увидела, заставило ее похолодеть от ужаса. Та спальня, в которой она привыкла пробуждаться, исчезла, сменившись маленькой комнаткой без окон и дверей, словно вырубленной в каменной глыбе. В тусклом свете единственной масляной лампы Шайлиха увидела, как из расщелин в своде и стенах стала выделяться темно-коричневая слизь, постепенно стекая вниз и скапливаясь на полу.
Едкий, неприятный запах слизи напоминал тот, который исходит от человеческих фекалий, казалось, он плавает по комнате тошнотворным облаком. Шайлиха закрыла руками лицо. Она хотела закричать, но нестерпимая вонь заставила ее чуть ли не вывернуться наизнанку в жестоком приступе рвоты. «Это невозможно! — мысленно воскликнула она, чувствуя, как по ночной сорочке течет теплое, влажное содержимое ее желудка. — Это все не на самом деле!» Шорох стал громче, теперь он сопровождался чьим-то писком.
Крысы. Они, казалось, вылезли из тех же щелей на стенах и, спрыгивая на пол в лужи слизи, поднимали свои усатые мордочки, словно пытаясь определить расстояние до постели, а затем начинали сновать вокруг нее, покусывая длинными остроконечными зубами простыни, Комнату заполняли все новые и новые твари, их писк слился в единую какофонию голода.
Шайлиха вновь закричала, с ужасом думая, что случится, если она упадет в обморок. Спустя несколько мгновений мерзкие твари начали карабкаться вверх по простыням. Вдруг женщина поняла, что дело вовсе не в крысах — постель двигалась сама по себе, все ниже опускаясь к полу. Разразившись истерическими рыданиями, Шайлиха встала на четвереньки. Шелковые простыни уже коснулись пола, окунувшись в зловонную коричневую слизь, которая начала ползти по краям постели и вскоре сомкнулась вокруг Шайлихи. Обхватив руками живот, она упала на постель. Последним, что она запомнила, прежде чем потерять сознание, были бросившиеся на нее крысы.
* * *
— Повторяю: если бы ты не упорствовала в своем решении раньше времени призвать охотников за кровью и вопящих гарпий, принц и Верховный маг были бы уже мертвы! — воскликнула Сакку. Забарра и Вона взирали на нее в недоумении; до сих никто из них не осмеливался разговаривать с Фейли в подобном тоне. — Как мы и предупреждали, старик и остальные маги Синклита насторожились, когда ты вернула к жизни этих практически бесполезных тварей. Если бы не это, мы еще там, во дворце, покончили бы со всеми ними. А в результате Виг и Тристан все еще живы и, скорее всего, пробираются в Призрачный лес.
Сакку разъяренным взором обвела собравшихся, после чего посмотрела на Гелдона, как обычно сидящего у ее ног на цепи, прикрепленной к железному кольцу в полу. Тот отвел взгляд. Никогда прежде он не видел ее в такой ярости и поэтому сейчас старался держаться как можно более незаметно. Можно не сомневаться, сегодня ночью кое-кто из обитателей Конюшен заплатит жизнью за такое настроение его хозяйки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
