и умением уподобляться камням могли пройти здесь.
Неупорядоченная! Чем не решение двух проблем одним заклинанием?
Сергей чуть повел головой и снял с себя комбинезон, едва не схватился за горло, лишившись щитов.
— Мы не размножаемся так, как существа с поверхности, — сообщил носатый.
— Слава Матери за это! — искренне отозвался Сергей, делая шаг вперед.
Еще не хватало, трахать какую-нибудь каменную карлицу и тереться с ней носами! О да, Кристина была бы в восторге от подобных игрищ, подумал он, входя в лаву все дальше и дальше. Огонь ударил его снаружи и изнутри, промчался волной пылающей боли, ворвался в ядро, и Сергей взорвался превращением, используя не свои резервы, но магию вокруг.
Река все разъедающего огня, она напомнила ему пламя драконов и Сергей превратился в него, пылал изнутри и огонь бился в чешую снаружи, уплотненную, на манер плоти великанов. Огонь проходил через него и каждая частичка тела пылала, поглощала магию и оживала, багровая вода в озере-ядре прибывала прямо на глазах и Сергей брел неспешно, поглощая магию и испуская ее из себя, взрывая все вокруг фонтанами, купаясь в лаве, словно в воде.
Он вышел на берег и подавил желание встряхнуться.
Лава стекала с него, и Сергей ощущал себя… ожившим. Воспламененным. Принявшим огонь внутрь, сумевшим укротить его и получившим магию и жизнь. Хвост его подергивался от неловких мыслей о том, что так себя, наверное, чувствовали его жены после секса. Он вбрасывал в них порцию огня и жизни, и они разгоняли их внутри себя и потому желали еще. Еще и еще, как убедился он на собственном опыте в первые дни медового месяца.
Развлечения, отдых, купания, общение, какие-то игры, чтение, все было заброшено и они еблись, как стая бешеных кроликов, часами напролет, пока он не взял себя в руки и не ввел ограничения. Вспоминать все равно было приятно, и Сергей выдохнул струю в шар огня источника, и они словно переплелись, и его как будто поманило туда.
— Хранитель? — подумал он громко вслух.
— В нашем источнике нет хранителя, — ответил ему подплывший по лаве носатый карлик. — Это магия самой земли и огня внутри нее, и если он зовет тебя, то войди. Ты — творец и избранник Матери, изменяющий форму и свою суть, как их изменяют огонь и земля в наших подгорных кузницах! Войди же!
Сергей вошел, превращаясь обратно в человека, и понял, что поступил правильно. Нет, ему не открылись какие-то вселенские истины и тайны происхождения, он просто снова стал огнем и тот стал им. Огонь грел и поддерживал тело, пропитывал его магией и Сергей отдавал свою магию в ответ, багровое озеро-ядро бурлило и булькало, подогретое таким воздействием и било гейзерами, наполнялось на глазах.
Дикая, несдержанная, неупорядоченная магия, как и должно быть в дикой природе.
— Да пребудет с вами благословение Матери, — пробормотал Сергей, наслаждаясь купанием в огне и магии.
Никаких карлиц и каменных вагин, но у него внутри поселилось отчетливое ощущение, что он вступил в связь с источником и огнем в нем. Оплодотворил своей магией и благословением, в каком-то смысле, и тот теперь нарожает еще карликов, созданий магии камня и огня.
Умиротворенный и спокойный, он вышел из источника и низко поклонился носатому.
— Ты понял! — торжествующе заявил тот. — Ты стал одним из нас, Избранник! Это великий день!
Глава 40
— Наверное, не существует вежливых способов подвести к нужной теме, — сказал Одноглазый, садясь рядом.
— Говорите как есть, я все равно не люблю эти словесные кружева, — ответил Сергей, не открывая глаз.
Магия и огонь текли в нем, наполняли жизнью, и он боролся со срывом разгона. Следовало довести все до некоего плато магического равновесия, а уже потом возвращаться домой.
— Ты очень похож на Владыку Смерти, — заявил Грег.
— Да, такое трудно сказать вежливо и издалека, — согласился Сергей, все же приоткрывая глаз.
Грег сидел на камне, на его лице, украшенном шрамами, отображались внутренняя борьба и боль.
— Если начать намекать, то можно получить дуэль, а то и заклинание в спину, — попробовал он разрядить ситуацию неуклюжей попыткой в шутку.
— Так и было, так и было, — пробормотал Грег себе под нос. — Я хотел умереть, но Альфред не дал, встряхнул, дал отпор всем, кто лез ко мне с обвинениями. Мол, он учил меня, а значит все претензии к Томасу нужно адресовать персонально ему. Сам понимаешь, после этого желающие бить заклинаниями в спину быстро закончились, а я так и остался в БАМ, стал преподавать по настоянию Альфреда. Он, как всегда, оказался прав, обучение молодежи и правда привело меня в чувство. Вот только найти и убить Томаса так и не вышло, а ты сумел. Пусть даже он вернется, но все равно, ты сумел, и я подумал, что немного обязан тебе, согласился стать твоим наставником, тем более что Альфред сразу одобрил.
— Одобрил, — повторил Сергей, не сдержавшись.
Скорее всего, еще дедуля Фейн приложил свою руку, но становилось ли от этого легче? Гамильтон продолжал бесить Сергей своей недоступностью и поступками, искренним желанием помочь.
— А потом я оказался рядом и увидел. Когда ты учился в БАМ, там все было приглушено, а здесь ярко так. Извини, Гарольд, бессвязно все, но трудно говорить об этом.
— Можете не говорить, — вырвалось у Сергея, — а показать воспоминания.
Чтобы такой параноик, как Одноглазый, пустил его к себе в голову? Да никогда!
— Ты прав, — неожиданно ответил Грег, — так будет легче.
— Что?
— Неожиданно, да? — лицо Грега стало страшным от пародии на кривую усмешку. — Сделай мне выпивки, а я пока соберусь с мыслями.
И то, и другое не заняло больше пяти секунд. Сергей просто сотворил алкоголя, понимая, что Одноглазого не слишком волнуют оттенки вкуса и нотки магии. Они уже вроде собирались поговорить, еще в Сингапуре, и тогда Грег тоже напился, да.
— Коснись, получи воспоминания, а пока будешь их переваривать, я выпью, — сказал Грег.
Сергей бросил медитацию и лечение, протянул руку, словно собирался выбить Одноглазому искусственный глаз и коснулся им лба. Концентрация и вызов воспоминаний причиняли Грегу такую боль, что сразу стало понятно, зачем ему выпивка.
А затем он провалился в воспоминания, словно в чужую жизнь из кровавой книги.
— Вставай!
