— Сходила бы к нему, раз так тоскуешь. — Нет, я все-таки «гений», даю совет Юльке, а сама сижу на пятой точке ровно — хотя истосковалась по Дементьеву. И вот кто я после этого, спрашивается?
— Я видела его вчера. — Юля говорила тихо, и мне приходилось напрягать слух, чтобы услышать ее. — Я и не знала, что Эрик ударил его.
— А чего ты ожидала, когда говорила Дементьеву об этом? — кажется, я погорячилась, заявляя, что моя обида утихла. Ничего подобного! Одно неосторожное слово и я снова киплю!
— Я в тот момент и не думала, Кир. — Юля умоляюще смотрела на меня. — Прости меня, а?
— Не знаю. — Качнула головой, понимая, что в данный момент не могу ничего решить. — Ты сильно обидела меня, Юль. Переступила через столько лет дружбы. А сейчас я начинаю задумываться — а была ли дружба вообще? Может, я все себе придумала?
— Кира-а-а, — Юлька уткнулась в мое плечо и расплакалась. — Я не могу найти себе оправданий. Но ближе и роднее тебя у меня никого нет!
— И поэтому ты меня так легко предала? — меня нельзя было разжалобить слезами. Я и сама в последнее время достаточно пролила слез, а толку?
Да и вообще, я никогда не выдавала Морозову. Никому не говорила о наших секретах, в голову не приходило, что можно о них кому-то рассказать! А она…. Она смогла рассказать о моем прошлом Эрику. Разве я могу после этого ей когда-нибудь доверять?
— Я надеюсь, вы с Эриком не сильно поругались из-за этого? — жалобно спросила Морозова.
— Мы расстались. — Бесстрастно ответила я.
— О, Господи! — Юлька схватилась за голову. — Прости, я этого не хотела!
Что-либо обсуждать с Юлей я не собиралась.
— Романова, проходите! — вызвали меня, и я прошла в кабинет, оставив Морозову в коридоре.
У меня теперь другие заботы, все остальное отошло на второй план.
— Мы так и не решили проблему с вашим давлением, Кира Владимировна. — Озабоченно говорила врач. — Боюсь, вам придется ограничить свою жизнедеятельность.
— То есть как? — я совершенно не поняла, что хотела сказать мне доктор.
— Стандартный набор: поменьше нервничать, больше отдыхать, не напрягаться на работе, а по возможности, совсем ее сменить.
Я растерялась.
— Но я же не могу уйти в декрет сейчас! — всплеснула руками, эмоции меня захлестывали. Как она вообще себе это представляет? Кто меня кормить будет, а ипотеку мою платить?
— Кира Владимировна, — проникновенно начала женщина, — вам сейчас тридцать три года. На момент родов, вам будет тридцать четыре. И это ваша первая беременность.
— Я знаю. — Ответила нервно, а то я сама не понимаю всей серьености положения.
— Если вы не прислушаетесь к моим рекомендациям — ребенка вы потеряете! — решительно сказала врач.
Меня ее слова просто убили. Нет, только не это!
— Вы обязаны хорошо питаться, принимать витамины, много отдыхать, гулять и не нервничать.
— По-моему, в наше время последний пункт совершенно невозможно выполнить.
Женщина нахмурилась:
— Кира Владимировна, большинство стрессов, как известно, на работе.
Я бы с ней поспорила: моя личная жизнь принесла мне гораздо больше проблем, а на работе у меня все было хорошо.
Сжав виски пальцами: голова разболелась от этих мыслей. Мне придется сделать выбор: ребенок или работа.
Без работы мне будет очень трудно. У меня же ипотека, да и жить на что-то надо… Но отказаться от возможности родить ребенка от любимого мужчины, — да-да-да, Эрик до сих пор любимый и обожаемый, хоть и был обманщиком и использовал меня, — я не смогу!
— Вы предлагаете мне уволиться с работы? — обреченно спросила я, уже приняв решение.
— Я вам ничего не предлагаю, Кира Владимировна. — Доктор говорила мягко. — Просто постарайтесь поберечь себя и малыша. Поищите более щадящий график. — Все-таки посоветовала врач, вручив мне множество направлений и рецептов.
— Спасибо.
Из кабинета я вышла в прострации: в голове сумбур из мыслей. Теперь придется ехать в ресторан и писать заявление на увольнение. Что я буду делать потом с ипотекой — я не знала, но все можно решить позже. Когда приду в себя и смогу связно думать. Есть пара вариантов, только бы не сорвалось!
— Кира, ты уже освободилась? — рядом со мной появилась Морозова.
— Да, поеду сейчас на работу. — Машинально ответила я, пряча в сумку все бумаги. Не знаю почему, но говорить Юле о своей беременности я не хотела.
— Можно мне с тобой? — робко спросила Юля.
Это не было похоже на прежнюю Морозову, и я остановилась.
— Зачем? — вопрос резонный и мне нужен честный ответ.
— Хочу поговорить с тобой и Федором. Мы с ним вчера мельком виделись, толком ничего и не обсудили. — Поведала мне она.
— Мы с тобой уже говорили, Юль. — Напомнила я. — А с Федором тебе нужно говорить наедине. Увольте меня от новых подробностей вашей жизни.
Вообще не хочу больше иметь каких-либо личных и тесных отношений с кем-либо. Чревато это разочарования, обидами, да и разрыв является болезненным. Не хочу!
— Кира, пожалуйста! — Юля дотронулась до меня, и я внимательно посмотрела на Морозову.
И такая тоска на меня накатила! Это же моя Юлька, моя самая лучшая подружка! Мы столько с ней пережили вместе, всегда утешали и поддерживали друг друга… И что с нами произошло?
— Пожалуйста, Кира. — Повторила Юля шепотом.
И я дрогнула, ну, не каменная я!
— Ладно. — Согласилась я. Надеюсь мне потом не придется пожалеть об этом.
— Посидим недолго в кафе? — предложила Морозова, таща меня за руку в сторону серого здания.
— Только недолго. — Проворчала я. Хоть веревки из меня вей, что я за человек такой? Что Дементьев, что Богдана вертели мной как хотели, вот и Морозова недалеко от них ушла. Эх.
В помещении мы заказали себе чай и расположились за столиком в глубине зала.
— Говори. — Предложила я, щедро насыпав себе сахара.
— Кира, я не стану прятаться за фразами: не знаю, что на меня нашло тогда, и я была такой дурой. — Тараторила Юлька.
Я весело хмыкнула:
— То есть, ты не была дурой? — пошутила я.
— Была. И еще какой! — Виновато улыбнулась Юля. — Но меня тогда снедала ревность. Я ревновала тебя к Федору, вот и взбрыкнула.
— С ума сошла? — изумилась я. Ревновать меня к Баринову? Да это же бред!
— Сошла. — Вздохнула Морозова. — Ты же всегда его защищала, вспомни. Постоянно выгораживала Баринова и между вами были очень хорошие отношения.
— И что? — продолжала удивляться я. — То, что Федор хороший человек и мой друг — это что, новость для тебя?
