Геббельс подверг критике и Гитлера. «У нас не кризис руководства, у нас кризис Руководителя! – говорил он. Геббельс считал ошибочным, что Гитлер забросил дела политического руководителя, занявшись военными делами. Шпеер писал: «Его критика показала, что означал Сталинград. Геббельс стал сомневаться в звезде Гитлера, а поэтому и в его победе. И мы также сомневались вместе с ним». Было повторено предложение восстановить деятельность Геринга как председателя совета министров для обороны рейха, как это было предусмотрено постановлением, принятым в начале войны. При этом Геринг получал возможность принимать постановления без согласования с Гитлером. Шпеер подчеркивал: «С этого поста можно было сокрушить власть, узурпированную Борманом и Ламмерсом».
Участники совещания попросили Геббельса направиться к Герингу и помириться с ним после инцидента из-за ресторана «Хорхер». В это время Геринг, обиженный нападками на него Гитлера за провалы люфтваффе, пребывал в Оберзальцберге. Первым к Герингу прибыл Шпеер, который изложил суть решений участников неофициальных встреч и предложил ему принять Геббельса. Во время долгой беседы Геринг жаловался Шпееру, что Борман стремится стать наследником Гитлера и не остановится ни перед чем, чтобы обойти его, Геринга.
1 марта Геббельс записал в своем дневнике, что Шпеер «проделал замечательную подготовительную работу. Если бы я преуспел в том, чтобы переубедить Геринга проводить совершенно новую политику в области войны, то это было бы положительным достижением, значение которого трудно переоценить».
Встреча Геббельса и Геринга состоялась 2 марта и длилась 4 часа. Оба решили забыть о недавних обидах и остановились на том, что их объединяло. Прежде всего, оба решили отстранить от власти самозваный «комитет Троих» из Бормана, Ламмерса и Кейтеля, который взял под контроль информацию, поступающую к Гитлеру. Поставил Геббельс вопрос и об отставке Риббентропа.
Одновременно, по словам Геббельса, было решено, что «надо принять меры для того, чтобы прекратить отсутствие руководства в нашей внутренней и внешней политике. Не надо беспокоить фюрера всеми делами. Фюрера надо освободить от военного руководства». Демагогически Геббельс писал: «Как всегда было во время кризисов в партии, долг ближайших друзей фюрера в минуты опасности сплотиться вокруг него и создать прочную фалангу. Те душевные муки, которые мы сейчас испытываем, пройдут; то, что мы делаем, чтобы преодолеть наши трудности, сохранится».
«Долг друзей» сводился к тому, чтобы значительную часть полномочий Гитлера передать Совету министров по обороне рейха. Геббельс писал: «Этот Совет будет состоять из сильных людей, которые помогали фюреру в революции: они должны собрать силу, необходимую для того, чтобы довести войну до победного конца». Геббельс предложил Герингу собрать заседание совета министров для обороны рейха, сказав: «Вы должны выйти из своего убежища и действовать, как подобает вождю». Геринг, в свою очередь, пообещал добиться поддержки Гиммлера.
С одной стороны, Геббельс старался придать Герингу боевой настрой, а, с другой стороны, стал призывать его к осторожности. Он говорил: «Не сомневайтесь, господин Геринг, мы откроем глаза фюреру на Бормана и Ламмерса. Только мы не должны заходить слишком далеко. Вы знаете фюрера… По крайней мере, нам лучше не говорить слишком открыто с другими членами совета министров. Нет нужды сообщать им, что мы собираемся медленно проткнуть комитет Трех. Мы действуем из соображений лояльности фюреру. Но если каждый из нас поддержит других, то мы скоро возьмем ситуацию под контроль и сможем создать твердую ограду вокруг фюрера».
В начале марта 1943 г. Геббельс и Шпеер отправились в Растенбург. Они решили поставить вопрос относительно возобновления работы совета министров во главе с Герингом, хотя только что произошла очередная бомбардировка союзниками немецких городов, и Гитлер мог опять обвинять Геринга в некомпетентности. В течение целого дня то Шпеер вместе с Геббельсом, то только Геббельс были наедине с Гитлером. Было уже за полночь, когда Геббельс решился подойти к нужному для него вопросу. Однако Гитлер, очевидно предупрежденный Борманом, догадался, куда клонит Геббельс, и неожиданно вызвал представителя люфтваффе при ставке генерала Боденштаца. Гитлер обрушился с бранью на люфтваффе и Геринга. Геббельс и Шпеер пытались успокоить фюрера. Поэтому Геббельс не решился высказать согласованное предложение о Геринге.
18 марта Геббельс, Функ, Лей и Шпеер посетили Геринга. Опять Геббельс и Геринг возмущались триумвиратом из Бормана, Ламмерса и Кейтеля. Геббельс заявил, что надо сделать гаулейтеров подотчетными не Борману, а совету министров во главе с Герингом.
12 апреля была предпринята новая попытка поставить вопрос о совете министров перед Гитлером во время совещания в Берхтесгадене. Было решено начать с атаки на Заукеля, сторонника Бормана, обвинив его в фальсификации данных о поставках рабочей силы. Однако неожиданно Геббельс не явился на это заседание. Зато на него прибыли Гиммлер, Борман и Кейтель. Геринг же почему-то вдруг стал защищать Заукеля. Позже маршал Мильх говорил Шпееру, что гестапо представило Гитлеру доказательства наркомании Геринга, а рейхсмаршалу дали об этом знать. Так рухнул заговор Геббельса в союзе со Шпеером, Леем и Функом против триумвирата Бормана, Ламмерса и Кейтеля.
После этого Геббельс стал искать союза с Борманом и прекратил сотрудничество с Герингом.
«Фюрер жив!»
Поражение немецких войск на Курской дуге и капитуляция Италии заставили Геббельса задуматься о неизбежности поражения Германии. Находясь в ставке Гитлера в Растенбурге, он записал 10 сентября 1943 г. в своем дневнике суть своих рассуждений о сепаратном мире: «Перед нами стоит проблема, к какой стороне мы должны повернуть сначала – к русским, или к англо-американцам. Мы должны признать, что будет трудно вести войну против тех и других одновременно». В беседе с Гитлером Геббельс спросил фюрера, «не стоит ли что-либо предпринять по отношению к Сталину».
Однако его собеседник не поддержал Геббельса. Вероятно, тут сказывались как вера Гитлера в расистские лжетеории, так и убежденность в том, что его главная миссия – уничтожить советскую систему и коммунизм. Еще в июле 1941 года Гитлер говорил на правительственном совещании: «Перед историей я предстану как человек, уничтоживший большевизм». К тому же Гитлер не собирался «уходить».
По словам Геббельса, Гитлер «ответил, что пока ничего не надо делать. Фюрер заявил, что было бы легче договориться с англичанами, чем с Советами. В настоящее время, верит фюрер, англичане могут легче придти в себя… Я же считаю, что Сталин доступнее, так как Сталин является более практическим политиком, чем Черчилль. Черчилль – романтический авантюрист, с которым трудно разговаривать разумно».
После беседы с Гитлером, Геббельс утверждал, что резко изменил свою позицию. Он писал: «Я убежден, что англичане не хотят большевистской Европы в любом случае. Поэтому делая выбор между национал-социалистической и большевистской Европой, они, конечно, выберут национал-социалистов. В настоящее время они лелеют надежду установить господство над Европой после того, как Национал-социалистический рейх и Советский Союз обескровят себя. Как только они поймут, что это невозможно и что им надо делать выбор между большевизмом и некоторым смягчением отношения к национал-социализму, они без сомнения проявят склонность к компромиссу с нами. Я даже склоняюсь к тому, что для нас не было бы выгодно, если бы Черчилля отстранили от власти в Англии. Без сомнения, его преемником был бы Иден. Однако Иден более заражен большевистской идеологией, чем Черчилль. Черчилль – старый антибольшевик, и его сотрудничество с Москвой объясняется сложившейся ситуацией». Геббельс уже был готов забыть свои суждения о том, что Черчилль – «романтический авантюрист» и был готов вести с ним переговоры о сепаратном мире против большевика Сталина, хотя и считал его «более практическим политиком».
В апреле 1944 г. после очередных поражений на советско-германском фронте Геббельс представил Гитлеру меморандум на сорока страницах, в котором доказывал, что надеяться на победу в войне бесполезно. Он вновь предлагал Гитлеру договориться с советским правительством. При этом он был готов уступить СССР Финляндию, северную часть Норвегии и Балканские страны. Гитлер ничего не отвечал на предложения Геббельса. Через три недели Геббельс узнал, что Борман не пропустил меморандум Геббельса к Гитлеру, «исходя из того, что положение на фронте не оправдывает таких крайних мер».
После десанта союзников в Нормандии Геббельс стал направлять основные пропагандистские усилия на запугивание населения Германии и зарубежных стран теми «ужасами», которые якобы ожидали их в случае крушения Третьего рейха. Геббельс предложил некоему литератору Бохову сюжет романа-прогноза, в котором описывалось скорое будущее: «Сталин с триумфом входит в Германию. Происходит стремительная большевизация Европы. Америка и Англия пытаются сопротивляться, но тщетно. Британия превращается в страну с коммунистическим режимом… Мир в ужасе и недоумении вопрошает себя: «Разве этого мы хотели?»
