На этот раз это был вкус попкорна. Тогда она ела его ночью со своим отцом в Сан-Франциско при просмотре фильма. Дома не было ни мачехи, ни сводных братьев… только Аннабет и ее отец, свернувшиеся калачиком на диване и смотревшие старую романтическую комедию.
Амброзия согрела ее. Боль в ноге стала лишь отдаленным, глухим пульсированием. Аннабет знала, что у нее все еще серьезные неприятности. Даже амброзией нельзя было исцелить все сломанные кости за один раз. Она могла только ускорить процесс, но в лучшем случае, Аннабет была бы не в состоянии просто напрягать ногу на сутки или чуть более.
Она попыталась дотянуться до своего ножа, но была слишком далеко от него. Аннабет подвинулась ближе к нему. Боль вспыхнула вновь, пронзая ее ногу. Ее лицо покрылось каплями пота, но после еще одного рывка, она сумела добраться до кинжала. Она почувствовала себя лучше, держа его в своих руках, не только из-за освещения и защиты, но также и потому, что она просто привыкла всегда держать его при себе. Что дальше? Курс Гроувера по выживанию упоминал что-то про сидение на месте и ожидание спасения, но этого не произойдет. Даже если бы Перси каким-то образом удалось бы выследить ее шаги, то пещера Митры все равно рухнула. Она могла бы попробовать связаться с кем-то по ноутбуку Дедала, но она сомневалась, что здесь будет сигнал. Кроме того, кому ей позвонить? Она не могла отправить сообщение о помощи никому, кто находился поблизости. Полубоги никогда не носили с собой сотовые телефоны, потому что они привлекали внимание монстров, и никто из ее друзей постоянно не сидел на компьютером, проверяя электронную почту. Сообщение через Ириду? Здесь была вода, но Аннабет сомневалась, что могла создать достаточно света для радуги. Единственная монета, которая была при ней, была беспомощной серебряной драхмой Афины.
Была еще одна проблема, связанная с призывом на помощь: этот поиск должен был быть одиночным. Если Аннабет удаться спастись, тогда она признает свое поражение. Что-то подсказывало ей, что Метка Афины больше не будет ее направлять. Она могла бы бродить здесь вечно и никогда не найти Афину Парфенонс. Так что… не хорошо оставаться на месте и ждать помощи. Значит, она должна была найти способ продолжать идти самостоятельно.
Аннабет открыла бутылку с водой и жадно осушила ее. До этого она не понимала, насколько сильной была ее жажда. Когда бутылка опустела, она подползла к канаве и снова наполнила ее водой. Вода была холодной и стремительно двигалась — хороший признак того, что она безопасна для питья. Аннабет наполнила свою бутылку, затем набрала немного воды в руки и расплескала ее по своему лицу. Тут же она почувствовала себя легче. Она умылась и промыла раны.
Аннабет села и уставилась на свою лодыжку.
— Ты должно быть сломана, — ворчала она.
Лодыжка не ответила. Ей придется приостановиться на какое-то время. Только так она была бы в состоянии двигаться дальше. Хм…
Аннабет подняла кинжал и снова осмотрела комнату, используя сияние от ножа. Теперь, когда она находилась ближе к двери, ей это нравилось еще меньше. Дверь вела в темный пустой коридор. Оттуда шел какой-то приторно сладкий и зловещий запах. К сожалению, Аннабет не видела другого пути, по которому она могла пойти.
Задыхаясь и глотая слезы, она поползла к обломкам лестницы. Аннабет нашла две доски, которые были в достаточно хорошей форме и достаточно длинными, чтобы сделать из них шину. Тогда она подвинулась к коробкам и использовала свой нож, чтобы отрезать кожаные ремни. В то время, пока Аннабет психологически готовилась к обездвиживанию своей лодыжки, она заметила какие-то выцветшие слова на одном из деревянных ящиков: «ГЕРМЕС ЭКСПРЕСС». Аннабет взволнованно подалась в сторону коробки.
Она понятия не имела, что здесь делала эта коробка, но Гермес постоянно доставлял всякие полезные вещи богам, духам и даже полубогам. Возможно, он оставил этот пакет здесь несколько лет назад, чтобы помочь полубогам, которые отправились выполнять это задание. Она открыла его и вытащила несколько листов пузырчатой упаковки, однако то, что находилось внутри этой упаковки раньше, теперь исчезло.
— Гермес! — запротестовала она.
Она хмуро поглядела на пузырчатую упаковку, пнула коробку в сторону, а потом поняла, что сама упаковка и была подарком.
— О-о-о… прекрасно!
Аннабет накрыла сломанную лодыжку этой упаковкой, наполнила ее древесными щепками и связала все это кожаными ремнями. Однажды, практикуясь в первой помощи, она накладывала шину на сломанную ногу одному из обитателей лагеря-полукровок, но она даже не представляла себе, что ей придется делать шину для себя. Это был тяжелый, болезненный труд, но, в конце концов, она сделала это. Аннабет осмотрела обломки лестницы, пока не нашла часть перила — узкая доска около четырех футов в длину, которая могла послужить костылем. Она оперлась о стену спиной, приготовила свою здоровую ногу и заставила себя подняться.
— Ого! — в ее глазах заплясали черные пятна, но она заставила себя оставаться в вертикальном положении. — В следующий раз, — пробормотала она темной комнате. — Просто позволь мне сразиться с чудовищем. Так гораздо проще.
Напротив арки, выше открытого дверного проема, засверкала Метка Афины. Огненная сова, казалось, смотрела на нее выжидающе, как будто хотела сказать: «Как раз вовремя. О, ты хочешь монстров? Тогда тебе сюда!» Аннабет задумалась, не была ли ранее горящая метка реальной священной совой. Если да, то тогда, если она выживет, она найдет эту сову и хорошенько врежет ей по морде. Эта мысль подняла ей настроение. Она, прихрамывая, медленно обошла траншею, и подалась в темный коридор.
Глава 36. Аннабет
Тоннель был прямым и ровным, но после своего падения, Аннабет не хотела рисковать. Она опиралась на стену руками для поддержки и трогала самодельным костылем пол, проверяя его на наличие ловушек. Пока она шла, сладкий запах усилился и встревожил ее нервы. Звук бегущей воды позади нее исчез. Вместо него теперь шептал хор миллионов крошечных голосов. Казалось, звуки исходили из стен и звучали все громче.
Аннабет попыталась ускорится, но не могла идти быстрее, не теряя при этом равновесия из-за сломанной лодыжки. Она ковыляла вперед, убежденная, что кто-то шел за ней. Маленькие голоса объединялись, становились ближе. Она прикоснулась к стене, и ее рука покрылась паутиной. Она закричала, а потом выругала себя за это.
— Это только паутина, — сказала она сама себе, но это не остановило рев в ее ушах.
Она ждала пауков. Она знала, кто находился впереди: ткачиха. Ее Светлость. Голос во тьме. Паутина сообщила ей, насколько близко она была.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
