Наиболее явным свидетельством этого стало принятие решения о созыве сессии Государственной думы. Всем было очевидно, что оно принято в Ставке под влиянием Верховного главнокомандующего. В либеральных кругах эти новости были приняты с восторгом134. Сразу же после завершения торговопромышленного съезда активизировались кадеты, которые начали все решительнее требовать открытия новой сессии. Различия между отдельными группами либеральной оппозиции постепенно отходили в прошлое. Прежде всего, их объединяло именно это требование135. Теперь оно было реализовано и к тому же благодаря главковерху. Поздним вечером 14 (27) июня члены правительства отбыли из Барановичей в Петроград136. Первое серьезное испытание нового Совета министров прошло достаточно успешно. Новые члены правительства были хорошо приняты своими коллегами137. Главным результатом совещания стало то, что императора убедили не только в возможности, но и в продуктивности контакта с цензовой общественностью. Требовалось всего лишь отказаться от нескольких неприемлемых для думцев фигур в правительстве и пойти на ряд уступок, что и было сделано.
Либералы торжествовали, предчувствуя развитие этого успеха. Их пресса приветствовала новые назначения138. Особенно теплых слов удостоился А. А. Поливанов – ему приписывали все хорошее, что было сделано в армии в предвоенный период139. Отдельную статью «Новый военный министр» о заслугах генерала посвятил ему товарищ председателя Государственной думы А. Д. Протопопов140. Наиболее отличилось «Новое время», давний, еще довоенный партнер А. А. Поливанова и А. И. Гучкова по интригам. Оно посвятило генералу настоящий панегирик: «…большого ума, огромной работоспособности, с самыми широкими взглядами, без предвзятостей, абсолютно бескорыстный и, что самое важное, умеющий выбирать людей.
A. А. Поливанов человек крайне осторожный и никакими другими интересами, кроме интересов своей службы, никогда не увлекался. А. А. Поливанов один из широко образованных русских генералов и прекрасно знает русскую жизнь»141.
Не зря 28 июня М. Палеолог с восторгом доносил своему правительству об отставке В. А. Сухомлинова и, комментируя произошедшие изменения, делал вывод: «В конце концов, у царя открылись глаза. Он даже, кажется, решился теперь удалить некоторых других своих министров и определенно ориентировать внутреннюю политику империи в либеральном направлении»142. В Ставке также не скрывали своего удовлетворения после замены
B. А. Сухомлинова и ожидали еще двух перемен: отставок И. Г Щегловитова и В. К. Саблера в ближайшем будущем143. Вслед за каждой новой уступкой возникали новые требования, имевшие оправдание в том же самом общественном мнении. Так, почти сразу же после окончания июньского совещания в Барановичах в Ставке начали говорить о желательности отстранения императрицы и даже о заточении ее в монастырь, а также о повышении роли Николая Николаевича (младшего) в управлении армией и страной144.
Между тем в либеральных кругах недолго радовались переменам в правительстве. Уступки быстро оказались недостаточными. Лица, пользовавшиеся, казалось бы, доверием думцев, теряли его при вступлении во власть. «Как и всегда, очарованные вначале октябристы, – вспоминал думский пристав Я. В. Глинка, – очень скоро, через несколько дней, переменили свои мнения о новых министрах и стали ими недовольны… Поливанов как военный министр был назначен под давлением Родзянко, но дружба его с Гучковым заставила Родзянко говорить о Поливанове через неделю уже, что он не на месте»145. Причина потери доверия, как представляется, проста – этим назначением генерал не был обязан своему бывшему партнеру по интригам 1912 г. Более того, он получил свой долгожданный пост, отрекаясь от старых связей с А. И. Гучковым. Такое не прощалось. В либеральном лагере ждали развития успеха. 22 июня (5 июля) 1915 г. «Голос Москвы» сообщил, что в ближайшее время ожидается опубликование указа о назначении А. И. Гучкова помощником военного министра146.
Судя по всему, управляющий Военным министерством не сразу обратил на это внимание. Его влияние было на подъеме, прошлую опалу компенсировали подчеркнутые знаки доверия и милости монарха. Ему даже предоставили проживание в лицейском флигеле в Царском Селе и стол от Двора147. В Петроград из Барановичей он возвратился триумфатором. А. Н. Яхонтов вспоминал: «Новый глава военного ведомства вступил в ряды высшего правительства с нескрываемым тщеславным торжеством»148. Почти сразу же по вступлении в должность он заявил французскому послу о том, что к декабрю 1915 г. русские армии смогут опять начать двигаться вперед149. Первой акцией А. А. Поливанова было смещение А. П. Вернандера, он был переведен в Государственный совет. После этого новый министр попытался решить проблему институционального противостояния между комиссией великого князя Сергея Михайловича и Особого совещания по обороне под председательством военного министра. Уже в конце июня А. А. Поливанов счел работу комиссии излишней и предложил Сергею Михайловичу вернуться к деятельности генерал-инспектора артиллерии, а комиссию распустить. Это предложение было поддержано Николаем Николаевичем (младшим)150.
В. А. Сухомлинов был в ярости. Работа по снабжению армии оружием сосредоточилась в Главном артиллерийском управлении. Сменивший Д. Д. Кузьмина-Караваева А. А. Маниковский пользовался заслуженным уважением своих сотрудников. Один из них отмечал: «А. Маниковский обладал всеми – буквально всеми – качествами для идеального начальника. Своей прямотой, сердечностью и приветливостью он привлекал к себе своих сотрудников – при нем легко работалось, он заставлял работать не покладая рук лишь своим примером и своим обращением с подчиненными. Во время войны он приходил на службу в ГАУ раньше всех, в 7–8 час. утра; когда уборщики только подметали помещение и стояла пыль в коридорах, он уже работал в своем кабинете. А. Маниковский указывал, что это было единственное время, когда он мог спокойно заниматься своими делами, не отвлекаемый постоянными докладами и посетителями»151.
Приход А. А. Маниковского к руководству Главным артиллерийским управлением приветствовали и либералы. Н. В. Савич отмечал: «Это был блестящий выбор. Работа закипела в полном единении Артиллерийского управления, представителей Думы и русской промышленности, мобилизовавшей все свои силы на работу в пользу армии»152. Реальная картина была далека от этого идеала. Все время, пока А. А. Поливанов был министром, в Главном артиллерийском управлении постоянно шли различные проверки и расследования. Их единственным результатом было создание невыносимо тяжкой атмосферы для работы, найти основание для передачи хотя бы одного дела в суд не удалось. Фактически с приходом А. А. Поливанова в министерство началась чистка ГАУ. «То, что происходит сейчас в военном ведомстве, – писал уже 16 (29) июня 1915 г. В. А. Сухомлинов Н. Н. Янушкевичу, – не поддается описанию, какой-то погром озверелый. Не говоря уже о том, что заниматься личными счетами, мстить за что-то мелким чинам в такое время, когда все силы надо отдать на борьбу с врагом, может только негодяй, не обладающий ни каплей патриотизма… Гучков ведет свою линию настойчиво, и мы будем скоро свидетелями крупнейшей катастрофы, искусно подготовляемой этим заядлым авантюристом. Людьми он пользуется, как таранами, оставаясь в тени сам и направляя доверчивых господ для достижения известных целей, им предначертанных»153.
Возможно, словам предшественника А. А. Поливанова не стоит безоглядно доверять, но какие еще мысли могут возникнуть, например, после знакомства с интервью А. Д. Протопопова – члена Особого совещания по военным заказам и председателя военной комиссии этого совещания. 30 июня (13 июля) он посетил Москву, по приглашению П. П. Рябушинского выступил в местном ВПК с сообщением о работе ОСО, обещал помощь и поддержку в решении вопросов с топливом и рабочими и прочее. «Особое совещание, – заявил он, – большие надежды возлагает на военно-промышленные комитеты, и мы от них ждем самой интенсивной и продуктивной работы»154. Как представитель Думы А. Д. Протопопов не обошел вниманием и перспективы работы ее летней сессии. Прежде всего, ее заседания должны были быть гласными, а не закрытыми, как предлагал Н. А. Маклаков. Цель сессии была сформулирована весьма ясно: «Теперь или никогда Дума должна показать стране всю свою силу, все свое значение… Из опыта своей работы во время войны народное представительство должно выйти не только с высоко поднятой головой, но и создать объективные условия для дальнейшего своего существования в более нормальных государственноправовых условиях, чем это было до сих пор»155. Те же мысли А. Д. Протопопов изложил и накануне открытия работы летней сессии156. Собственно говоря, думская общественность не скрывала своих планов по консолидации накануне штурма власти. Одним из условий его успеха как раз и была дискредитация противника.
