— Блинчики, говоришь? Это прогресс. Помнится, ты даже яичницу не мог самостоятельно пожарить… Нет, блинчики не годятся. Нужен торт, к тому же здесь и сейчас.
— А ты, значит, сладкоежка? — не унимался алхимик. — Не замечал за тобой раньше.
— Терпеть не могу сладкого… Это для леприкона.
— А я-то думал… — расстроился Альгой. — Не, с тортом облом.
— Но с морсом-то ты, надеюсь, справишься? У меня есть рецепт и кое-какие ингредиенты.
— Опять для леприкона?
— Для него. Ведь всем известно, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. А Карамош любит сладкое. На него и будем ловить леприкона.
— Ну, давай посмотрим, что у тебя за рецепт.
Взглянув на длинный список ингредиентов, Альгой тут же развел бурную деятельность. Работа нашлась для всех. Пока он перетирал в ступке какие-то травы, я собирал хворост для костра, а девчонки отправились в лес по ягоды.
Через час над поляной, где мы расположились, начал распространяться благоухающий аромат напитка, в состав которого входили три сорта ягод и десяток видов трав. Подозреваю, что и на вкус он был великолепен, и я сам готов был снять пробу, но Альгой ревниво оберегал напиток, предназначенный исключительно для леприкона.
Когда отвар был готов, алхимик перелил его в глиняный горшочек, который поставил на пенек.
— Давайте уйдем с поляны, — шепотом сказала Эллис. — Возможно, леприкон уже учуял запах и прячется где-нибудь неподалеку.
Так мы и сделали.
Далеко не стали уходить на тот случай, если Карамош все же появится. Хотя… Как по мне, так это было слишком просто. Впрочем, Годвинул — удивительный мир, и правила в нем устанавливал не я.
Мы спрятались за кустами и долго сидели, пялясь на поляну. Леприкон так и не появился.
— Не считайте его за дурака, — высказала свое мнение Сэнвен. — Был бы дурак, сидел бы на цепи и исполнял желания кого ни попадя.
— Что ты предлагаешь? — спросила Эллис.
— Давайте, что ли, в сторону отойдем.
— А он появится, выжрет морс и сбежит, — предположил Альгой.
— Не сбежит, — рассудила Эллис. — От трав, которые ты добавил в морс, его начнет клонить в сон.
— Ну, если только так.
Мы тихо покинули наше прибежище, прошлись по лесу и через пять минут вернулись на поляну.
Горшочка на пеньке не было.
— Не сбежит, говоришь? — нахмурился алхимик.
— Зато я знаю, куда он направился, — откликнулась Сэнвен.
Ну, да, эльфы были прирожденными следопытами.
— Тогда за ним, пока далеко не ушел!
И мы бросились в погоню.
Леприкону не удалось уйти далеко. Ему не терпелось отведать лакомство, и он, присев на поваленное дерево в полусотне шагов от поляны, жадно глотал морс, запрокинув голову и удерживая горшочек обеими руками.
Со стороны Карамош был похож на ребенка лет шести. Довольно упитанный карапуз носил малиновые штанишки, синие гетры, зеленую курточку и такого же цвета шляпу-треуголку. Башмак у него был почему-то один, на левой ноге, да и тот серьезно прохудившийся и просивший каши. Он сидел к нам спиной, поэтому его лица мы не видели. Из внешних отличительных признаков можно было отметить разве что небольшие заостренные ушки, типичные для всех фейри, и бледный цвет кожи.
Опустошив горшочек за один присест, леприкон небрежно бросил его через плечо, смачно отрыгнул и хищно зыркнул по сторонам. Увидев его физиономию, я невольно поморщился. У существа с телом ребенка было старческое сморщенное личико, маленькие колючие глазки, красный нос алкоголика и тонкие бескровные губы. Не обнаружив признаков опасности, Карамош сунул ручку в карман курточки достал…
…огрызок сигары и, выбив щелчком огонь из указательного пальца, раскурил ее, выпустив густое облако дыма. Я услышал, как он замычал, напевая какую-то пространную песенку, и снял с ноги единственный башмак. Тут же появились небольшой молоточек и мелкие гвозди, и леприкон принялся подбивать порядком поношенную обувь.
Альгой давно уже начал проявлять нетерпение. Чувствую, ему хотелось воспользоваться беспечностью леприкона, подкрасться сзади и схватить его за ворот. Однако Эллис удержала алхимика, прошептав:
— Подождем еще немного.
И правда, уже скоро бормотание Карамоша стало совсем невнятным, движения вялыми. Леприкон начал клевать носом.
Мы осторожно покинули наше укрытие и стали приближаться к сонному фейри с трех сторон. И вроде бы ничто не выдало нашего присутствия, однако, когда до леприкона оставалось всего несколько шагов, он неожиданно перестал стучать, поморщился и пробормотал, глядя в сторону:
— Как же вы мне надоели.
Голос у него был глубокий, басовитый, совсем не вяжущийся с внешним обликом.
Лениво обернувшись, он окинул нас по очереди мутнеющим взглядом и снова пробормотал:
— Что вам всем от меня нужно?
— Исполнения желаний, — не стала юлить Эллис и добавила: — Каждому.
А… — печально вздохнул Карамош. — А морды не треснут? Каждому… Хм…
— Полегче, приятель, а то ведь и по ушам получить можно! — набычился Альгой.
— Ой, страшно-то как! — поморщился Карамош, хотя, казалось бы, куда еще сильнее. — Ты поймай меня сначала, а потом уж и грозись.
Альгой порывисто шагнул к леприкону и резко протянул руку, но вместо воротника пальцы схватили воздух. Карамош исчез и появился в стороне, в десятке шагов от нас.
— Так нечестно! — возмутился он, натягивая на ногу башмак. — Вас четверо, а я один.
Он щелкнул пальцами и…
…неожиданно возник еще один леприкон — точная копия первого: призрачное существо отделилось от настоящего, шагнуло в сторону и приняло телесный облик. Потом действие повторилось еще два раза, и перед нами появились четыре леприкона.
— Вот, теперь будет честно, — сказали они в один голос. — Ну, что, побегаем?
И все четверо дружно прянули в стороны.
— Чего замерли?! — прикрикнула на нас Эллис. — За ними!
* * *
Мой леприкон ничем не отличался от остальных. Несмотря на рост и короткие ножки, бегал он проворно, то и дело пропадая из виду среди густой зелени. Когда мне казалось, что, еще немного, и я сцапаю его, он неожиданно исчезал и появлялся в другом месте. Навыки позволяли Карамошу сливаться с окружающим миром, становиться практически невидимым. Стоило ему притаиться, и я мог бы искать его до посинения. Но леприкону не сиделось на месте, ему было весело. Ехидно хихикая, он ломился сквозь чащу, оглядывался на бегу, показывая мне свой длинный язык. А я с каждой минутой распалялся все больше, равнодушие сменилось сначала азартом, а потом выводившим из себя раздражением. Пару раз, не выдержав, я стрелял в леприкона отравленными дротиками, но всякий раз заливистый смех оповещал меня о том, что я промахнулся. Иногда Карамош замолкал, таился, и наступавшая в лесу тишина нервировала еще больше, чем издевательский смех. Однако больше чем на минуту леприкона не хватало, и я снова замечал мелькавший на грани видимости расплывчатый силуэт маленького засранца в большой треуголке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
