Утро раннее, Форт только просыпается. Ещё не видно непременных попрошаек, шлюх, кидал и прочей пены, которые заполняют улицы каждый летний день. Только продирают глаза дворники, уличные торговцы и разносчики всего и всея. Досыпают последние часы работяги и служащие, если, конечно, им сегодня было не в ночь. И лишь ночная смена Дружины наматывает последние километры перед возвращением в околотки. Я решил никуда не спешить и пройтись в своё удовольствие. Хорошо-то как! Когда на улицах никого, почти можно поверить, что это нормальный мир. Но только почти...
Вдалеке показался и сразу же свернул на соседнюю улицу конный патруль Дружины. Ездят, типа, за порядком наблюдают. Дармоеды. Ох, что-то я сегодня разошёлся. Совсем забыл, что теперь разницы между нами никакой. Такой же дармоед. В Патруле хоть что-то полезное для людей делал.
О! А вот и работяги объявились: сразу за перекрёстком цеховики под охраной боевой бригады заносили в магазин на первом этаже жилого дома привезённые в двух телегах картонные коробки из-под телевизоров. Да, погорячился я, что Форт ещё спит. Как бы не так...
Из-за соседних домов показались золотые купола церкви, и я остановился, засмотревшись на них. Зайти? Не на исповедь, конечно. Слишком много грехов накопилось, чтобы вот так сразу решиться в них покаяться. Просто свечку поставить.
Три свечи за упокой, одна свеча за здравие...
Откуда это? Не помню. А мысль стоящая. Я раньше перед рейдами всегда по возможности в церковь ходил. Вот только в последний раз как-то не получилось. А зашёл бы – глядишь, всё бы по-другому сложилось. Или не сложилось. Ангелы-хранители, они по заказу не работают.
Решив, что время есть, свернул в сторону церкви. Калитка в заборе оказалась открыта, я зашёл за ограду, перекрестился и, остановившись перед церковным киоском, зашарил по карманам. Есть деньги, нет? Что-то звенит. А в кармане пусто. Странно. Ага, вот оно что! Дыра. Очень удачно, а то точно бы всё просадил.
Вытащив из подклада две золотые чешуйки, я купил на одну из них свечей и вошёл в церковь. Тишина. Полумрак. Лёгкий аромат ладана и дыма от свеч. Ни прихожан, ни священника. Только лики святых на иконах. Странно здесь. И спокойно. Можно постоять, подумать, помолиться. Хоть ненадолго позабыть о повседневной суете. Можно. Но время поджимает.
Я зажёг свечи, подплавил снизу, воткнул рядом с догоравшими огарками перед одной из икон, прочитал знакомые с детства молитвы и, перекрестившись, вышел на улицу. Полегчало? Не знаю...
Всё, теперь до Кирилла надо в ускоренном режиме двигать. Здесь недалеко, но времени в обрез осталось.
А Кирилл не открывал. Испинав всю его ни в чём не повинную дверь, я уселся на ступеньки и осмотрел серебряные накладки на носках ботинок. Даже не шатаются. На совесть присобачил. Ещё попинать, что ли? Может, спит? Или его дома нет? Но куда он с утра пораньше умотать мог? Я уже поднялся со ступенек, когда залязгали засовы и дверь медленно приоткрылась ровно настолько, чтобы Кирилл смог высунуть голову.
– Чего тебе? – недовольно сморщился он и широко зевнул.
– У тебя самогон на кедровых орешках остался ещё?
– Ну, вы, синеботы, точно офонарели. Сначала Селин, теперь ты...
– Да мне в энзэ. Фляжку только, – объяснил я. – В рейд ухожу.
– В рейд? – задумался Кирилл. – Тогда ладно. Давай тару.
– И чаем не угостишь? – протянул ему фляжку я.
– Ты, блин, знаешь, сколько времени? – вспылил Кирилл. – Нет, ты-то знаешь. Тебе, подонку, по фигу, во сколько меня разбудить. Не один я.
Прикрыв дверь, он исчез в квартире, но запираться не стал. Ой-ой-ой. Не один он. Можно подумать, можно подумать...
Минут через пять Кирилл открыл дверь и вернул мне потяжелевшую фляжку.
– Всё? – с неприкрытым намёком в голосе поинтересовался он. – Или тебе колбасы ещё в энзэ завернуть?
– Колбасы не надо. – Я убрал фляжку во внутренний карман. – Ты мне вот что лучше скажи: Чёртов провал – это что и это где?
– Я тебе что, справочная? – резонно, в общем-то, возмутился Кирилл.
– Хорош, очень надо.
– Заброшенная шахта на Границе Форта, Города и Туманного, – смилостивился парень. – Недалеко от Соколовского, это хутор сразу за Еловым.
– Знаю такой. А на чьей территории провал? Туманного или Города?
– Туманного.
– И чем он знаменит?
– Тебе, может, лекцию прочитать? – с трудом удержался от мата Кирилл. – Дай поспать, а?
– Ну, в двух словах...
– В двух словах? Чем ниже, тем холоднее. О! Это уже четыре. Перебор.
– А дальше?
– Ниже тридцати метров никто не опускался. Всё. Удовлетворил твоё любопытство?
– Спасибо большое. Выручил. – Я начал спускаться по лестнице, но обернулся. – А с Селиным что?
– Подруга из дома выгнала. – Кирилл тихонько прикрыл дверь.
Чёртов провал. Вот оно, значит, как. Интересно, что там внизу? Интересно? Да пусть это самое «интересно» там ещё хоть сотню лет лежит. Мне оно и даром не надо. Другие заботы есть, и причём куда более актуальные.
Например, надо быстрее шевелить ходулями. Время часов девять уже, а нам ещё до пропускного пункта топать. И не просто топать, а кучу всякого барахла на себе волочь. А у меня, блин, и так после вчерашнего поясницу ломит. И рёбра болят. И колено стреляет. И хвост скоро отвалится...
К общаге я подошёл, уже порядком запыхавшись, да ещё толстый вахтёр добрых десять минут полоскал мне мозги и не хотел запускать внутрь. Я ему даже служебную бляху показал, а он всё равно ни в какую. Еле уболтал. Урод. Кругом одни уроды. А так день хорошо начинался. Елки-палки, что ж тогда к вечеру будет?
Открывшая дверь Вера оказалась уже готова к выходу, и с желанием позавтракать пришлось распрощаться. Одно утешило: рюкзак свой она с утра успела перебрать, и он уменьшился в размерах раза в три. Это что ж она такое из арсенала домой тащила?
Я закинул рюкзак на спину, подхватил свою винтовку и начал медленно спускаться по лестнице. Вера со снайперской винтовкой и моей сумкой запрыгала по ступенькам следом. Сколько ж энергии у человека! Я еле ноги переставляю, а ей хоть бы что.
Свернув на Тополиную аллею, мы пошли к проспекту Терешковой. Тьфу-тьфу-тьфу, но опоздать не должны.
Людей на улице заметно прибавилось, и я то и дело ловил на себе любопытные взгляды. Ну что за народ у нас такой? Ты вот дворник, ну и убирай себе мусор, не глазей по сторонам. Ты коробейник? Расставляй товар на лотке, не надо на меня пялиться. Каменщик, служивый, маляр, нечто неопределённой профессиональной принадлежности – займитесь уже делом! Достали все. Или, может, они бабы в камуфляже не видели? Да видели, не раз видели. Работать просто не хотят. И только клевавшие носом работники городского крематория, проехавшие мимо на муниципальной труповозке, даже не посмотрели в нашу сторону. Молодцы. Чтоб вам зарплату прибавили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
