— Юсуфу оказался прав, — заметил Рас. — Что толку с тобой разговаривать? Ты возомнил себя Богом!
Рас рывком поставил Бойгура на ноги и тут же сбил, дернув за привязанную к ногам веревку. Так, за ноги, и волочил вопящего от ужаса старца до парапета. Там сгреб в охапку и поднял над головой.
— Ты должен меня понять, Рас! — скороговоркой проблеял Бойгур. — Сынок, сыночек мой, дай же мне объяснить!
— Ты не бог, а я не сын тебе, — отрезал Рас. — Хотелось бы заставить тебя заплатить за все содеянное. Но никогда не удается заставить людей платить за грехи. Со злыми людьми ничего нельзя сделать — можно лишь оборвать их злобу и цепь злых дел навсегда.
— Я не злой! — завопил Бойгур. — Я не злой! Нельзя воплотить мечту в жизнь и никого при этом не задеть, невозможно такое без страданий, и...
— Заткнись! — рявкнул Рас. — Даже умирая, ты будешь портить воздух!
Рас стоял с напряженными, готовыми к заключительному толчку руками и словно чего-то ждал. Черный орел-рыболов, настороженно косясь на людей хищными глазками, планировал к точке точно под ними. Рас ждал и сам не знал почему. Должно быть, весь непростой расчет траекторий провело подсознание; Рас сам не понял, почему он вдруг — именно в этот, а не любой другой момент — резко выбросил руки с Бойгуром вперед и разжал пальцы. Старик отчаянно завопил. Орел подхватил крик и рванулся в сторону, но опоздал — визжащий Бойгур камнем упал сверху и, обхватив его связанными спереди руками, поймав в последнее смертельное объятие, прижал к груди точно в порыве страсти. Орел, пустив в ход и крылья, и крючковатый клюв, и острые когти, отчаянно бился; крылья захлопали, словно пытаясь вынести и спасти обоих. Но притяжение земли победило — два тела, оставив в воздухе тучу перьев, быстро слились в одно, дуэт двух равно пронзительных криков стал глуше, вот уже у подножия скалы поднялся крохотный фонтан, и все кончилось. Остались лишь круги на воде.
ГЛАВА 23
Паспорт
Самолет запрыгал поплавками по мелкой волне, оторвался — толчки исчезли, и голубая гладь озера резко провалилась.
Рас занимал место у окна. Крыло самолета прямо перед ним делило озеро пополам и роняло тень на мерцающую поверхность. Самолет повернул, и солнечные лучи брызнули от пропеллера, как вода со шкуры мокрого шакала.
Внизу под ними, становясь с каждой секундой все мельче и мельче, оставались еще пять самолетов: три на понтонах и две амфибии. Возле пляжа, почти скрытые сейчас за деревьями, стояли крохотные палатки. На самом пляже вертолет распростер свои мертвые лопасти. В южной части долины белой вспышкой мелькнул еще один летящий самолет.
Люди вторглись в его мир, как грозовой ливень падает с расколотого молниями неба. Антропологи и зоологи, военные и чиновный люд из Эфиопии, полиция — эфиопская и южноафриканская, — репортеры из множества стран, литагенты и продюсеры из Голливуда, Англии, Италии и черт знает откуда еще, и множество иных, название профессий которых ничего не говорило Расу.
Это произошло так быстро, и такое множество народу, мужчин и женщин, говорящих одновременно, перебивающих друг друга, навалилось на Раса разом, что он не избежал замешательства. Однако был доволен суматохой и никого от себя не отталкивал. Плохо понимая резоны всех этих людей, движущие ими мотивы, одно Рас почувствовал сразу и безошибочно: большинство воспринимают его как некий инструмент, средство для достижения каких-то собственных, весьма загадочных целей. Видят в нем нечто вроде деревянной чурки, из которой можно выстрогать необходимый им образ. А может, даже хотят оседлать его, Раса, как сам он некогда оседлал крокодила.
Если так, то их всех ждет сюрприз, им всем предстоит обнаружить вскоре, что ножи не берут неподатливую древесину, а крокодил обратился питоном и сдавил своего наездника могучими кольцами.
Иные, вовсе не считая Раса предметом почти неодушевленным, напротив — завидовали ему. Завидовали его телосложению, силе, раскованности. В особенности мужчины — видя, какое впечатление он производит на дам. Одна из них, разбитная и рыженькая, видимо, журналистка, одарила Раса легкоузнаваемым красноречивым взглядом, и юноша не удержался от ответного — того же сорта. Заметив этот обмен взглядами, Ева впервые выказала ревность. Возможно, именно поэтому она и поспешила объявить Расу вскоре, что им следует безотлагательно обвенчаться. Оказывается, она уже успела полюбить Раса и считала это вполне достаточной для женитьбы причиной. Она чуть старше Раса, но это даже кстати — в каменных джунглях по другую сторону гор Рас нуждается в опеке и заботе зрелой, опытной женщины.
Ева уже сделалась его доверенным лицом и менеджером, но в случае женитьбы процедуры, связанные с защитой прав Раса, изрядно бы упростились. Ей трудно было объяснить Расу сразу же все юридические нюансы, но он должен ей доверять.
Без особых на то оснований Рас все же заподозрил, что Ева решает этой женитьбой не одни лишь его проблемы. Но ничуть не озаботился — если она хочет свадьбы, пусть будет свадьба.
Ева уже успела заключить контракт на книгу о собственных приключениях в джунглях и другой — на жизнеописание Раса. Она азартно торговалась сразу с целой ватагой продюсеров по поводу фильма о жизни Раса, где в главной роли должен был сниматься он сам.
Расу по поводу книг и фильмов она объяснила лишь, что денег, выплаченных по контрактам, им хватит для безбедной жизни на долгие, долгие времена, если не на всю жизнь. Даже после того, как правительство заберет львиную долю. Ева поведала Расу, что такое налоги, и юноша впал на время в ярость на весь «цивилизованный мир». Ева постаралась остудить его страсти, пообещав нанять несколько хороших, то есть дорогих и пронырливых, адвокатов, которые вернут им изрядную часть львиной доли — выдернут ее прямо из пасти льва.
— Значит, чем больше ты трудишься, тем больше становится доля правительства в твоем заработке? — дивился Рас. — Почему бы тогда не зарабатывать ровно столько, сколько необходимо, чтобы жить и в ус себе не дуть?
— В общем-то, это разумно — многие именно так и говорят, — улыбнулась Ева. — Но мало кто так поступает. Почти всякий трудится не покладая рук, даже зная, что получит лишь малую толику заработанных денег.
— Таков наш обычай, — добавила Ева, и Рас просиял, услышав знакомую магическую формулу. Эти люди тоже были рабами собственных обычаев, но Рас станет трудиться среди них, лишь когда пожелает и не больше чем нужно.
Самолет повернул снова — теперь они пролетали над парящими черными орлами, над крохотными белыми вспышками пеликанов, над розовым дымком стаи фламинго на берегу озера. Самолет поднялся уже выше черной башни, и Рас снова увидел скелет вертолета на ее макушке, черные искореженные ангары. Из окна по-прежнему свисал белый трос — точно червь, выползающий из трупа, точно струйка бледной крови из раны черного призрака.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
