Открылась дверь квартиры Джонсонов, и выглянула Мэгги. Джимми, ругаясь что было сил, втолкнул мать в комнату, быстро проскочил следом и захлопнул дверь. Обитатели дома разочарованно поворчали и разошлись.
Мать медленно поднялась с пола. Она угрожающе взглянула на своих детей, сверкая глазами.
— Пошумела — и хватит! — сказал Джимми. — Сядь по-хорошему, и сиди спокойно.
Он цепко схватил ее за руку и силой усадил в скрипучее кресло.
— Убери руки! — снова зарычала на него мать.
— Сказано тебе, дубина старая, — успокойся! — крикнул взбешенный Джимми. Мэгги с визгом кинулась в другую комнату. До нее донесся грохот и громкая брань. Наконец послышался глухой удар, и голос Джимми крикнул:
— Вот так! И лежи теперь спокойно!
Мэгги открыла дверь и нехотя вышла.
— Ой, Джимми!
Тот стоял, опершись на стену, и ругался. Его узловатые руки, там, где он во время драки поцарапался и ударился об пол или стены, были покрыты кровоподтеками. Мать лежала на полу и хрипло выла, а по ее морщинистому лицу текли слезы.
Мэгги стояла посреди комнаты и озиралась. Столы и стулья оказались, как обычно, сдвинуты и перевернуты. Всюду валялись осколки посуды. Потревоженная печка на ножках покачнулась и теперь дурацки заваливалась на один бок. Из опрокинутого ведра во все стороны расплескалась вода.
Дверь распахнулась, и на пороге возник Пит. Он пожал плечами и присвистнул:
— Вот это да!
Затем подошел к Мэгги и зашептал ей на ухо:
— Да наплюй ты, Мэг! Пойдем лучше со мной, знаешь, как повеселимся…
Мать в углу подняла голову и затрясла слипшимися кудрями.
— А, пропащие вы оба, что один, что другой, — сказала она, сверкая на дочь глазами из полумрака. Она бросала на нее горящие злобные взгляды. — По кривой дорожке ты пошла, Мэг Джонсон, и ты это хорошо знаешь! Ты всю семью позоришь! А теперь — иди отсюда, куда хочешь, со своим смазливым хлыщом. Иди с ним с глаз моих долой, куда хочешь, черт бы тебя побрал. Иди-иди, посмотрим, как тебе такая жизнь понравится.
Мэгги устремила на мать долгий взгляд.
— Иди, посмотрим, как тебе понравится. Уходи! Мне таких, как ты, здесь не надо! Уходи отсюда! Уходи, черт бы тебя побрал!
Девушка задрожала.
Тут вмешался Пит и тихо зашептал ей на ухо:
— Да наплюй ты, Мэг! Поняла? Все обойдется. Поняла? К утру старуха образумится. Пойдем со мной! Пойдем — повеселимся…
Женщина на полу продолжала ругаться. Джимми сосредоточенно рассматривал кровоподтеки. Девушка окинула взглядом развороченную, разгромленную комнату и корчащееся тело матери.
— Пошла отсюда к черту.
И Мэгги ушла.
X
Джимми считал, что не пристало человеку, вхожему в их дом, сбивать с пути сестру своего друга. Но он сомневался, насколько велики познания Пита о правилах приличий.
На следующий вечер Джимми возвращался с работы довольно поздно. Когда он поднимался к себе, натолкнулся на шишковатую высохшую старуху, владелицу музыкальной шкатулки. Старуха ухмылялась в тусклом свете, который пробивался сквозь запыленные дверные стекла. Она поманила Джимми грязным пальцем.
— Джимми! Ты только послушай, что я вчера видела-то! В жизни такой комедии не встречала, — заверещала старуха, приближаясь к Джимми и бросая на него злобные, хитрые взгляды. Она дрожала от нетерпения рассказать свою историю. — Стою я вчера вечером у себя за дверью и слышу: идет домой сестрица твоя и с ней этот ее хлыщ. А поздно уже было, ой как поздно! Она, лапочка, так плачет, будто сердце у ней вот-вот разорвется. В жизни такой комедии не встречала. И вот тут, прямехонько у моей двери, она его и спрашивает, любит ли он ее, любит ли? А сама, бедняжка, плачет, будто сердце у ней разрывается. Он ей отвечает: «Ну, конечно! Чего ты?» Так вот и отвечает: «Ну, конечно! Чего ты?» И так отвечает, что, видать, не в первый раз…
Словно грозовая туча нашла на лицо Джимми, но он отвернулся от высохшей старухи и побрел вверх по ступеням.
— Ну, конечно! Чего ты? — крикнула она ему вслед и засмеялась так, как будто пророчила беду.
Дома никого не было. В квартире, похоже, кто-то пытался навести порядок. Кое-что из сломанного накануне было починено неумелой рукой. Два-три стула и стол стояли на кое-как приткнутых ножках. Пол был подметен. На оконных занавесках вновь появилась голубая тесьма, а на прежнем месте над печкой вновь висела, в потрепанном и плачевном виде, занавеска с огромными снопами желтой пшеницы и одинаковыми розами. Гвоздь за дверью, на котором обычно висели жакет и шляпка Мэгги, был пуст.
Джимми подошел к окну и стал смотреть через мутное стекло. Ему вдруг подумалось, нет ли у какой-нибудь из его приятельниц брата.
Внезапно он разразился бранью:
— Он же был мне другом! И я сам его сюда привел! Черт бы все побрал! — Кипя от злости, он закружил по комнате и мало-помалу разъярился не на шутку. — Я этого дружка убью! Точно! Сказал — убью, и убью!
Джимми схватил шляпу и кинулся к двери, которая неожиданно распахнулась, и весь проем заполнила огромная фигура матери.
— Ты чего? — крикнула она, входя в комнату.
Джимми отвел душу в злобных ругательствах и недобро засмеялся:
— Мэгги по кривой дорожке пошла! Так-то! Поняла?
— Чего?
— Мэгги по кривой дорожке пошла — понятно? Или ты оглохла? — теряя терпение, рявкнул Джимми.
— Да ну… — пробормотала в изумлении мать.
Джимми хмыкнул и начал смотреть в окно. Мать села на стул, но тут же в бешенстве вскочила, выплеснув целое море ругательств. Сын повернулся и посмотрел на нее: она кружила и раскачивалась в центре комнаты, лицо искажено от ярости, грязные руки высоко воздеты в проклятии.
— Будь она навеки проклята! — вопила мать. — Чтоб ей всю жизнь есть камни да грязь с улицы! Чтоб ей всю жизнь спать в канаве и солнца не видать! Чтобы свет белый…
— Ладно, хватит, — оборвал ее сын. — Заткнись, надоело уже!
Мать подняла к потолку страдальческий взгляд и зашептала:
— Вот чертовка, а, Джимми? И кто бы мог подумать, Джимми, что в нашей семье, у нас, вырастет такая мерзавка. Сколько раз я ей говорила, что прокляну, если она по кривой дорожке пойдет. Воспитывала я ее воспитывала, говорила с ней говорила — и вот на тебе: она не постеснялась стать гулящей…
Слезы катились по ее морщинистым щекам, руки дрожали.
— …Вот ведь когда соседка наша, Сэди Макмалистер, на улицу пошла по милости того парня, который на мыловаренной фабрике работал, я нашей Мэг говорила, что если…
