и иногда оторвать свою задницу и позаботиться о себе. Нет, пусть о них заботится кто-то другой, Бог или полиция, или еще кто. Настоящая позиция барана в стаде, подумал Вадим, о них тоже пастух заботится, пастух и его собаки. Только вот бараны потом не бегают по газетам и судам и не клянут пастуха за плохую заботу, и не требуют права голоса и признания их личности. Неблагодарные тупые скоты.
– Продолжайте, – сказал он, мысли в секунду пронеслись в его голове и растворились в ярком свете ламп.
– Ее волосы были такие же рыжие, как у меня, вот что я хотела сказать, – она с надеждой взглянула на Вадима, – есть что-то вроде братства рыжих, понимаете?
Он молчал с каменным лицом.
– Нас ведь мало, натуральных рыжих, – она снова попыталась улыбнуться, – и нас все вечно дразнят, поэтому мы так… тянемся друг к другу, что ли.
– Все это очень трогательно, и наверняка заинтересует нашего психолога, – он снова сжал кулаки, чтобы не заорать на нее, – а меня интересуют более физические подробности, если вы понимаете, о чем я.
Он мог поспорить на свою правую руку, что рыжие волосы Фатимы были такими же настоящими, как и светлые глаза. Нет, она умна и чертовски осторожна, в отличие от этих баранов, она хищник, поэтому он ею и заинтересовался. И совершенно точно он знал, что ни за что она не станет светить свою внешность, тем более если сознательно оставляет свидетеля, а эту дуру она специально не убила. Одному только Богу известно, почему она впервые нарушила свои же правила, но у Вадима были предположения на этот счет.
– Что-нибудь еще сказать можете?
– Нет, – пролепетала она, опять сжавшись в комочек на своем стуле. Из всех допросов, через которые она прошла за последние 3 дня, этот был самым ужасным.
– Тогда продолжайте, – почти не разжимая губ, проговорил он.
И она продолжила, рассказав ему снова о том, как она тревожилась, как незнакомка пошатнулась и попросила воды, как она отвела ее к своей машине, как та села на заднее сидение, почти упала на него.
– Так, – снова остановила ее Вадим, до этого слушающий молча, – она села к вам в машину, чтобы не упасть, потому что якобы у нее кружилась голова. Так?
– Ну да, – растеряно кивнула парикмахерша.
– У нее в руках что-нибудь было? – Он знал, что они приближаются к тому кульминационному моменту, когда парикмахерша вырубилась, и он хотел знать, был ли план таковым с самого начала или в последний момент Фатима вдруг передумала. У него как всегда была версия, и сейчас он ее проверял. – Это важно, сосредоточьтесь.
Несколько секунд женщина раздумывала, а потом подняла на него испуганные глаза. Ну ни дать, ни взять – корова, попавшая на бойню, подумал Вадим, что это за место, она не знает, но чует вокруг смерть. Мало осталось, уговаривал он себя, еще немного, и он избавится от этой тупорылой бабы. А пока …
– Ну, у нее в руках не было сумки или даже платка, – медленно проговорила парикмахерша, погрузившись в тот злосчастный вечер, – из машины она вышла так, без ничего.
– Ладно, – он не сдавался, чувствовал, что то, что он ищет, совсем рядом. Нужно только нащупать это нечто в кромешной тьме, которую представляет собой сознание этой клуши. – А где вообще были ее руки?
– Я… не знаю… не обратила внимания…
Она снова сжалась в комочек, чувствуя, как злится этот ужасный человек. Ну в чем она виновата? В том, что осталась жива? Или в том, что выучилась на парикмахера, а не на суперагента?
– Ладно, оставим руки, – он глубоко вдохнул, и продолжил как можно спокойнее, – пальто было застегнуто или нет?
– Застегнуто! – Она обрадовалась, что хоть на один вопрос может ответить быстро и четко.
– Все время?
– Да, она его не расстегивала.
Значит, и ничего из него не доставала, отметил Вадим, и вдруг его поискам в темноте пришел конец.
– Постойте… я, кажется, вспомнила… – она подняла на него глаза, и страха в них уже не было, – она все время держала одну руку в кармане! Да! Сейчас я припоминаю, я еще подумала, что там ее таблетки, которые она хотела выпить!
О Боже, какое облегчение, подумал Вадим, впервые за все время допроса он улыбнулся, скупо и холодно, но это была все же не та жуткая улыбка, которую иногда можно было видеть на его лице, когда он работал, и которая так напугала бедную парикмахершу.
– Ну да, – она улыбнулась, открыто и радостно, – ее рука очень часто ныряла в карман, как будто она проверяла, не потеряла ли свои таблетки, так я тогда подумала.
– И это была правая рука?
– Да, совершенно точно правая.
Он и раньше знал, что она правша, экспертиза установила это еще пару лет назад, но почему-то слышать это сейчас было особенно приятно. И его теория подтвердилась – она собралась убить ее и занять ее место, может, специально и надела рыжий парик, а может, это было просто случайное совпадение, но в кармане была игла или что-то острое с тем же ядом, и что-то заставило ее передумать. Он предполагал, что могло так повлиять, до конца не веря, что такое возможно… но это безумный мир, и в нем все возможно, даже самое безумное.
– Спасибо, это очень важно, – он увидел, как она расслабилась, и новая волна отвращения накатила на него. Держись, сказала он себе, мы приближаемся к самому интересному. – Итак, она села к вам в машину на заднее сидение со стороны водителя, то есть была прямо за вами. – Ее передернуло от осознания того, что самая неуловимая киллерша страны сидела у нее за спиной, Вадим это увидел и с трудом подавил улыбку. – Что было дальше?
– Дальше? – Ей было неприятно и страшно вспоминать эти мгновения, но она понимала, что все равно придется, может, еще и не раз, поэтому, собрав волю в кулак, она опять погрузилась в тот вечер. – Она попросила воды, запить таблетки, я сказала, что у меня в машине как раз есть. Она села на заднее сидение, я села на место водителя, и тут зазвонил телефон.
– У вас? – Уточнил Вадим, хотя итак знал, он уже слышал всю историю.
– Да, у меня. – Она подняла на него испуганные глаза, но теперь он увидел не страх перед ним и не страх перед Фатимой, нет, этот страх имел совсем другую природу. – Звонил сын.
Вот оно! Вот и разгадка, вот и ключ! Никто, кроме него, не поверил бы в это, но он знал, чуял, как чует хищник. Звонок ребенка, тем более сына, заставил Фатиму изменить планы, а почему? Да потому, что пока она убивала, где-то в норе, в логове хищника ее ждал маленький
