Отчаянный ритм ее сердца постепенно замедлялся. Она позволила ему поверить. Позволила себе поверить, что увиденное во дворе не было обманом зрения, а правдой. Ее правдой!
Высвободившись из настойчивых рук кормилицы, Лураса рванулась обратно к окну. Убедиться!
Один единственный взгляд, и она уже бежит к двери, забыв о запретах и предостережениях Матерна. Забыв обо всем на свете, кроме стремлений собственного сердца, которые намного опережали тело.
Кормилица, всплеснув руками, устремилась следом за молочной дочерью, угнаться за которой было выше ее сил. Но девочка не отзывалась, не останавливалась, чтобы подождать, а стремглав неслась вперед, будто бесы аргердовых подземелий гнались за ней по пятам.
* * *
Их будто поджидали. Если бы Лутарг не знал, что все посвященные в план проникновения в город неизменно находились под его присмотром, то решил бы, что их предали. Но нет. Такого случиться не могло, а значит, он снова накликал беду.
Злость на себя и собственную дурную судьбу захлестнула его. С губ сорвался раскатистый рык, и молодой человек бросился на гвардейцев, словно намеревался разорвать их на части голыми руками.
Он смог отбить Сарина, которого схватили, едва тот приоткрыл дверь, чтобы осмотреться. Раскидав троих стражников, Лутарг толкнул старца обратно к стене.
— Уводи остальных! — прокричал он, намереваясь отвлечь внимание на себя.
Его пылающий взор одного за другим выхватывал из темноты приближающихся мужчин. Ловил любое движение, ища того, кто станет первым. Кто решится броситься вперед.
Ярость пробуждалась в нем, подогреваемая каждым новым ударом сердца. Оно, словно кузнечные меха, раздувало бегущий по венам огонь, заставляя его пылать с неистовой, опаляющей силой.
В груди разрастался протестующий вопль: "Не отдам!". Никому не отдам и не позволю! Они мои!
Все те люди, что он привел с собой, были его и только его. Никто не посмеет причинить им боль! Обидеть или подчинить! Он разорвет любого, кто осмелится прикоснуться к ним! Перегрызет горло, как бешеная собака!
Он пригнулся, готовый принять удар гвардейца. Ноздри щекотал запах азарта, источаемого им. Азарта, который он превратит в страх. В леденящий душу ужас, что станет преследовать глупца всю оставшуюся жизнь.
Мужчина зарычал, ожидая встречи.
Урнаг стазу сообразил, что что-то пошло не так, а крик племянника вейнгара окончательно убедил его в этом. Воспользовавшись замешательством Истарга, пленник прорвался к двери и, использовав голову, как таран, вытолкнул из укрытия Литаурэль. Девушка столкнулась с Сарином, и они оба потеряли равновесие. Если тресаирка каким-то чудом смогла удержаться на ногах, то старик растянулся на земле, угодив прямиков в руки отброшенного Лутаргом гвардейца.
Литаурэль не успела отойти от неожиданного удара и осмотреться. Она лишь подняла голову, когда с криком: "Их много!" — к ней подскочил находившийся поблизости стражник. Используя горящий конец факела на манер заточенной рогатины, он пырнул им девушку.
Необъяснимым образом Лита умудрилась отпрыгнуть, избежав встречи с лижущими древко языками пламени. Но огонь коснулся разметавшейся черной гривы, и сноп искр посыпался на одежду. Тонкая ткань рубахи стала расползаться на глазах, а тресаиру окутал запах паленых волос.
Лутарг от этого зрелища взревел раненным зверем. В один миг его поглотила пучина безумия. Сила Повелителя стихий штормовой волной рванула из него, сметая все на своем пути, выворачивая тело наизнанку. В ослепительной голубой вспышке сияющий рьястор оказался на свободе, жаждущий вкусить горячей крови.
Но Лутарг был первым. Глаза молодого человека застилала кровавая пелена, когда он налетел на обидчика и одним движением руки свернул тому шею. Злополучный факел покатился по земле, потушенный пронесшимся над ним духом.
Отшвырнув от себя безвольное тело, мужчина подхватил Литаурэль. Обвив талию девушки рукой, он прижал ее к себе, попутно оглядываясь в поисках Сарина.
Сердце Лутарга колотилось, как сумасшедшее, норовя пробить грудную клетку. Одна мысль о том, что кто-то коснулся ее, причинил боль, превращала его в кровожадную тварь, готовую крушить все подряд. Рвать на части любого, подвернувшегося под руку.
Он прижимал ее к себе так сильно, что ребра девушки протестующее стонали, но она, ошарашенная, была не в состоянии сопротивляться. Перед глазами у Литаурэль стояли красно-оранжевые всполохи огня, собирающегося наброситься на нее.
Громко ругаясь, старик вырывался из рук гвардейцев, пытающихся оттащить его в сторону. Увидев его, Лутарг резко выдохнул сквозь плотно сжатые зубы.
Занятые добычей, гвардейцы не видели, как размытым пятном дух устремился к ним. Мощные челюсти сомкнулись на предплечье одного, и с оглушительным воплем он отлетел от старца, отброшенный невиданной силой. Второй даже среагировать не успел. Гвардеец остекленевшими глазами смотрел на окровавленный обрубок, оставшийся от удерживающей старика руки. Еще мгновенье назад бывшие послушными пальцы сейчас обхватывали предплечье Сарина, но уже не могли по воле хозяина разжаться. Отныне кисть существовала отдельно от тела, лишившись единства.
Не выпуская Литаурэль, Лутарг в два шага достиг Сарина. Свободной рукой он рывком поднял старика, стряхнув с него кусок чужой плоти.
— К стене! — прокричал молодой человек, перекрывая многочисленные вопли, раздающиеся поблизости.
Рьястор носился вокруг них, расправляясь с осмелившимися сделать хоть шаг. Неважно, в какую сторону — назад или вперед. Он просто заставлял всех стоять на месте, клацая зубами и испуская утробное рычание, как обещание моментального ответа.
В один миг воздух пропитался страхом. Уже ничего не ощущалось в нем, кроме вязкого ужаса. Своим появлением рьястор стер все остальные эмоции. Вырезал их из мыслей людей.
Ищущий взгляд Лутарга за долю мгновения нашел желанную дверь. Но путь к отступлению был отрезан. У самой стены, сплетясь в жестоком объятии, катались Истарг с бывшим пленником.
Парень остановил Урнага после нападения на Литаурэль и не позволил тому ускользнуть, повалив на землю. Он осыпал мужчину ударами, прорываясь сквозь прикрывающие лицо руки, отчаянно впечатывая кулаки в челюсть. Сподручный вейнгара, неистово молотя ногами, старался сбросить с себя разошедшегося гвардейца, но в большинстве случаев попадал пятками в дверь, которая отлетая от его ударов, ударялась о бесчувственное тело Паньки, лежащее в проходе.
Лутарг лишь краем глаза успел зацепить эту картину, так как внимание его привлекла Таирия. Отделившись от дворцовой стены, она светлым пятном кинулась наперерез рьястору.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
