Лутарг лишь краем глаза успел зацепить эту картину, так как внимание его привлекла Таирия. Отделившись от дворцовой стены, она светлым пятном кинулась наперерез рьястору.
Юный конюх, почти мальчишка, увязавшийся за стражниками, не удержавшись на месте, бросился к спасительным постройкам конюшен, стремясь скрыть с глаз светящегося чудовища. Паренек надрывно кричал, в истерике размахивая руками, словно отбивался от осиного роя. Ноги его заплетались, не слушаясь.
Лутарг не видел, что один из гвардейцев, таясь в тени каменных построек, натянул тетиву лука. Не чувствовал, что Литаурэль колотит его по плечу. Взгляд молодого человека был прикован к рьястору, приближающемуся к его сестре. Таирии осталось несколько шагов, чтобы оказаться на его пути. Пара мгновений, чтобы очутиться на пути жаждущего крови духа.
Он призвал всю силу воли, чтобы остановить Повелителя стихий. Внушить ему беззвучный приказ, и когда дух на последнем рывке рассыпался сверкающими искрами, облетевшими девушку с двух сторон, прямо перед ней образовалось черное тело тагьери, принявшее в себя кованый наконечник смертоносной стрелы.
Литаурэль забилась в руках молодого человека, вторя пронзительному крику саблезубой кошки. Никогда, ни разу за всю свою жизнь она не чувствовала такой боли. Она взорвалась в ней, дробя кости изнутри, разрывая кожу в клочья. Животный вопль сорвался с перекошенных губ, когда раненый дух снопом зеленоватых искр рассыпался по земле.
Нечеловеческим усилием девушка рванулась из рук Лутарга, вынуждая мужчину ослабить хватку. Она неловко упала на спину, но тут же вскочила на ноги и кинулась туда, где пронзительно шипя, тагьери возвращала себе очертания. Стрела уже не торчала из ее груди, но та связь, что существовала между Истинной и ее духом была пропитана невыносимой болью.
Из глаз девушки безостановочно лились слезы, но она даже не ощущала влаги на щеках. Все в ней кричало, билось вместе с тагьери, сходило с ума от жалости и нужды помочь.
Литаурэль бросилась на шею саблезубой кошке и, прижав к себе черную голову с оскаленной пастью, закрыла глаза, ища силы вернуть духу покой. Духу и себе.
Во внезапно воцарившейся тишине всхлипывания Литаурэль звучали душераздирающе. Им вторило тяжелое дыхание рьястора, вырывающееся из измазанной кровью пасти.
Все замерли. Окаменели, сраженные болью, что прозвучал в вопле тресаирки. Даже пламя лижущее факелы, казалось, перестало потрескивать и застыло.
— Именем вейнгара приказываю прекратить! — слова Таирии камнем падали в эту неестественную тишину. — Я — дочь Матерна и Раилии, внучка Кэмарна и Лаитеры, наследница Тэлы, призываю всех вас сложить оружие. Именем вейнгара!
Напряжение, страх, удивление и растерянность царили в сердцах гвардейцев. Те, что находились в непосредственной близости от Таирии и могли разглядеть девушку, склонили головы, признавая ее право приказывать им. Другие, далеко отстоящие, что не могли видеть ее лица, все еще заходились в ужасе и неотступно следили взглядами за бело-голубым волком, прикрывающим дочь вейнгара от опасности.
Когда Лутаргу стало казаться, что призыв Таирии услышан и принят большинством гвардейцев, молодой человек заметил светлое пятно, стремительно приближающееся к ним со стороны дворца. Рьястор, ощутив тревогу хозяина, прижал уши к голове. В его груди начал зарождаться предупреждающий рык, но выхода так и не нашел.
Отчаянный женский крик опередил духа.
— Антаргин! — раздалось в ночи, и сердце Лутарга остановилось.
Легкие разрывались, с хрипом втягивая воздух. Бок пронзала немилосердная боль, но Лураса бежала. Бежала так, как не бегала никогда.
Острые камешки и сухие ветки кололи босые ноги. Легкие ночные тапочки она потеряла еще в коридорах замка. Женщина несколько раз падала, спотыкаясь, но поднимаясь, продолжала бежать, не обращая внимания на сбитые в кровь колени и расцарапанные ладони.
Ничто не могло остановить ее! Никто не мог!
Там впереди ярким пятном сиял дух. Он звал ее. Притягивал. И пусть женщина не могла разглядеть его из-за застилающих глаза слез, она чувствовала, что он принес ей покой. Покой ее израненному, истосковавшемуся сердцу.
Оно плакало в ее груди. Рыдало так отчаянно, что, казалось, разорвется. Не дотерпит. Не дождется встречи. Ему не хватит сил еще на несколько отчаянных ударов, чтобы она смогла преодолеть оставшееся расстояние.
— Тетушка!
Возглас Таирии вышиб из Лутарга весь воздух, но запустил остановившееся сердце. Он бы хотел последовать вслед за сорвавшейся с места девушкой, но будто бы врос в землю, не в состоянии сделать ни шага. Только дух переливающимся пятном отправился сопровождать ее, неся в себе всю любовь и нежность, что всколыхнулись в душе молодого человека.
Глава 32
Она медленно выплывала из липкого забвения, в котором пребывала. Голова раскалывалась, а веки казались неподъемными. Лураса никак не могла заставить себя открыть глаза. Тело налилось тяжестью, и подчинялось с трудом.
Девушка чуть шевельнулась. Вдоль позвоночника прострелило болью. Раса едва слышно застонала. Во рту пересохло и отдавало горечью. Она сглотнула, чтобы избавиться от неприятного ощущения, но облегчения не почувствовала — все та же чуточку кисловатая горечь на языке.
— Гарья, — просительно просипела она, подзывая кормилицу. — Гарья.
Тишина. Никто не отозвался. Только шум в голове.
Лураса заставила себя чуть приоткрыть глаза. Тусклый дневной свет показался ей ослепительным до боли, но девушка, превозмогая резь, осмотрелась. Размытые очертания обстановки постепенно приобрели четкость, и Раса поняла, что лежит на полу в детской комнате. Ее нога касается ножки деревянной кроватки, а рядом с ней валяется любимое одеяльце Таргена.
В груди шевельнулся страх.
— Гарья! Тарген! — уже громче позвала она, пытаясь приподняться.
Раса казалась себе сломанной детской игрушкой, каждая часть которой живет своей собственной жизнью. Руки будто вырвали с корнем, а потом неаккуратно пришили обратно. Голова вообще существовала отдельно от тела, так как посылаемые ею требования не достигали конечностей, или же доходили с искажением.
С большим трудом девушка перевернулась на живот. Каждое движение отдавало пульсирующей болью в затылке, а в глубине души все нарастала безотчетная боязнь чего-то, норовя поглотить ее.
— Тарген! Гарья! — хрипло выкрикнула Лураса, понимая, что звук ее голоса больше походит на злобное карканье ворона и способен испугать мальчика.
Вновь ничего. Ни единого шороха, кроме собственного свистящего дыхания. Ничего. Только биение ее сердца, утопающего в океане ужаса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
