более, не понимаю, почему он заговорщицки мне подмигивает каждый раз, когда к ним отправляется.
У меня с эллинками не складывается. Сразу после того, как я чуть не огребаю по роже от одной из них. И случается это, конечно, в момент наибольшего расслабления. После обеда.
У выхода из столовой меня останавливает возмущённый крик:
— Белаторский!
Я недоуменно оборачиваюсь на женский голос и вижу несущуюся ко мне прекрасную эллинку. Чёрные вьющиеся волосы развеваются на ветру, тёмно-синие глаза сверкают, немаленькая грудь, соблазнительно обтянутая футболкой, вздымается.
Ну прямо Афина во плоти. То, что она эллинка я уже понимаю по особенности речи. Язык мне хоть и понятен, но по какому-то странному ощущению, их можно различить.
Пока я наслаждаюсь зрелищем, богиня войны подбегает ко мне и замахивается рукой. Прекрасное видение вмиг пропадает, превращаясь в фурию. Я перехватываю её руку на подлёте и поднимаю брови.
— Да как ты смеешь делать вид, что меня не замечаешь! Ты… — она обрывается, замечая, что на нас начинают обращать внимание.
Какой-то лохматый парень так вообще вытаскивает из палатки раскладной стул и усаживается, лузгая семечки.
— Чего уставились?! — орёт она уже на публику.
— Ну-ка, давай отойдём, — я тащу её за угол здания. — Можешь не кричать, а спокойно объяснить?
Девица гневно раздувает ноздри, шумно дышит, сверкая на меня синими глазищами. Я молча ожидаю с равнодушным лицом. Что мне испытывать по её поводу — я не в курсе пока.
— Да как ты… — сдувается она, надышавшись. — Я понимаю, что мы договаривались забыть друг о друге, потому что у нас не было шансов. Но не так же!
Ооооох. До меня начинает доходить. Вот они, два года в Элладе и бесконтрольные гормоны. И эллинки, о которых я чего-то не знаю. Похоже мы с ней…
— Э-э-э, не хотел тебя обидеть, — осторожно отвечаю, пытаясь подобрать слова. — Но лучше так, чем пошли бы слухи…
Не договариваю, оставляя ей додумать.
— Конечно, — девушка кусает губу и вздыхает. — Ты прав, Игорь. Прости. Но ты просто так посмотрел сегодня на обеде… Сквозь меня. Как будто меня не существует! А я… Я…
Хтонь! Эллинка вдруг начинает плакать, и я окончательно теряюсь. Ну а с этим мне что делать? Видят боги, лучше бы продолжила нападать.
Я аккуратно хлопаю её по макушке, отчего рыдания становятся громче. Она прижимается ко мне, утыкается в плечо и ревёт, размазывая слезы и сопли по рубашке. Приобнимаю её и замираю. Это как держать в руках бомбу со сломанным таймером. Не знаешь, когда рванёт.
Постепенно судорожные вздрагивания плеч прекращаются, подвывание переходит в шмыгание носом. Девушка успокаивается, но из объятий вырываться не спешит, прижимаясь сильнее.
Так, стоп, вот это уже лишнее. Мягко отстраняю её от себя, заглядываю в красные заплаканные глаза.
— Давай я тебя провожу до душевых, — предлагаю очень вежливо. — Приведёшь себя в порядок. Не нужно, чтобы кто-то видел тебя в таком состоянии.
Намёк на испорченную внешность помогает. Эллинка прикрывает рот и кивает. Отвожу её, придерживая за плечи и пряча от любопытных взглядов. Девушка задерживается у двери, хватаясь за забинтованную руку и я еле сдерживаюсь от шипения.
— Спасибо. И прости. Не знаю, что на меня нашло. Я же сама тебе предложила… Но ты так легко согласился и тут же забыл про меня.
Внутри меня уже надрывно орёт, но выдавливаю из себя улыбку:
— Принято. Только давай придерживаться нашего договора в будущем, хорошо?
Эллинка хмурится, но соглашается и, наградив меня поцелуем в щёку, скрывается за дверью. А я ещё стою с минуту, глубоко дыша. Расслабился, даже не подумал о том, что на базе слишком много эллинов.
В общем, с эллинками не складывается и я избегаю их, обходя по большой дуге, едва заслышав специфическую речь. Может меня угораздило не только с одной…
В столовой вообще происходит всё самое интересное. Особенно на обеде. На завтраке все ещё сонные и вялые, а на ужине уже уставшие и вялые.
Зато обед приносит последние новости, слухи, сплетни и небылицы. Постоянно обсуждают Разумовскую, которой выделили отдельное жильё в городе и персональных инструкторов.
Говорят, он возражала, но тут возражать — как в воду пукать, выражаясь словами нашего командира. Либо выполняешь приказ, либо вылетаешь с базы. Императорского ты рода или нет, обратно попасть будет очень сложно.
Много обсуждают и Александрию. Город манит слухами о дешевизне и ассортименте развлечений. Все новички считают часы до окончания подготовки, когда нас отпустят на свободу.
Мне на свободу хочется, просто для смены обстановки. Но нужно избегать не только эллинок, но и встречи с Эратским. К счастью, смены в столовой распределены таким образом, что со старшими мы там не пересекаемся.
Ну а плотный график занятий не оставляет времени погулять по базе. Никому, кроме Каритского, у которого после ужина второе дыхание открывается.
Только на четвёртый день после ужина не хочется только вырубиться. Удивительно, как быстро можно привыкнуть к беготне, тонне информации, вливаемой в голову и постоянному ору.
Жара уже не ощущается невыносимой и даже к песку, забивающемуся во все щели, я привыкаю. Просто не надо лишний раз открывать рот и распахивать глаза. Теперь я понимаю, почему тут все ходят с хитрым прищуром.
Отработка подъёма по тревоге сокращается до пятнадцати минут и, когда мы справляемся пять раз, то получаем удовлетворённое: «У-у-у, дрищи!» от командира. А когда не справляемся — злобное «У-у-у, дрищи!» и ещё полчаса.
И вот, когда жизнь уже начинает казаться прекрасной и по расписанию, начинаются проблемы.
Мы с Олегом валяемся в палатке, почитывая какие-то потрёпанные книжки с бредовыми сюжетами. Тут их передают из рук в руки и они оказываются просто жизненно необходимы. Чтобы отключить гудящую голову.
Каритский умудряется уговорить прорицателя и здоровяка пойти с ним «на дело». Троица смывается перед самым ужином и даже не приходит поесть. Мы сразу отказываемся, не пожелав выслушать в чём суть. Суть обычно в нескольких палатках от нас, а я туда ни ногой.
Ну а Олег… Таких серьёзных людей я и среди старшего поколения не встречал. Все хоть как-то хохмят, а этот только осуждающе вздыхает. Разговорить его и выведать причину у меня пока не получается.
Меня уже начинает клонить в сон, книжка выскальзывает из рук.
«Игорь, нужна твоя помощь!» — выводит меня из полудрёмы взволнованный голос Саши.
«Сам из объятий эллинок вырывайся» — кидаю в ответ и закрываю глаза.
«Да не у эллинок я! Мы тут встряли с Богданом и Володей. Помоги!» — такое отчаяние в его голосе я
