ничуть этим не расстроенные, выдают мне поднос с такими порциями, что еле доношу до стола. Их улыбки немного утешают меня.
Соглашаюсь отправиться в Александрию вместе со всеми, только взяв с каждого слово княжича. Не навлекать неприятности. Не лезть в проблемы. Вести себя как лапоньки. Последнее Саша добавляет в шутку, но никто не спорит и ему приходится клясться и в этом.
И даже его не расстраивают строгие рамки сегодняшнего вечера. Потому что мы, наконец, покидаем базу. Нас подвозит в открытом кузове добродушный почтальон, отчего-то допоздна задержавшийся у ворот.
Выгружаемся в центре города и идём любоваться на главную достопримечательность. Колоссальный маяк на длинном моле. Он высится над низким городом и сияет огнями. Полторы сотни метров светлого мрамора. Настоящий небоскреб этого мира.
Вдоволь насмотревшись на чудо, решаем что делать дальше, растирая затёкшие шеи.
— Надо поесть, — тут же предлагает Покровский и оправдывается: — У меня от впечатлений аппетит разыгрался.
— У меня есть адрес! — сообщает нам Саша тоном абсолютного чемпиона по поиску неприятностей.
И, видя на наших лицах недоверие, спешит добавить:
— Нет, там почти все наши и безопасно. Мне старшие рассказали, завсегдатаи. Да и держит это место один из своих, осел после нескольких лет службы. В общем, там целая улица увеселительных заведений на любой вкус. Местная достопримечательность! Мы просто не можем не сходить туда.
Я переглядываюсь с Богданом, он пожимает плечами. У Володи горят глаза. Ну ещё бы, достопримечательность — ключевое слово. Олег, по обыкновению уставший, неожиданно соглашается, добавив:
— Чувствую, целитель вам пригодится…
Знаменитая улочка оказывается плохо освещённой и очень узкой. По обеим сторонам низкие строения с плоскими крышами, в основном двух- и трёхэтажные. Тут и там висят пёстрые фонарики, отовсюду доносится аромат благовоний и табака.
Кое где стоят низкие диванчики, оттуда звучат приглушенные голоса и скачут угольки сигарет. Все окна или плотно занавешены, или закрашены. Что внутри — узнаешь, только когда войдёшь.
Мы идём, разглядывая разномастные номера домов, пока Каритский сверяется с какой-то запиской. Судя по хаотичному порядку нумерации, то ли тут достраивали новые дома между зданиями, то ли изначально просто выбирали себе любимую цифру.
Тёмное стекло заведения перед нами рассыпается осколками и через него на улицу вылетает человек. Тело перекатывается по тротуару и со стоном тормозит о кадку с пальмой.
— Это низко! — слышу я из кадки удивительно знакомый голос.
Глава 12
— О, это наш адрес! — радуется Каритский, переступает тело и направляется ко входу.
Я уже было следую его примеру, плююсь и резко разворачиваюсь на пятках. Игнат Вяземский с выражением вселенской печали на лице полулежит, облокотившись одной рукой на кадку с пальмой. Поза, мало того, что неестественная, так еще и неудобная. Но он старательно делает вид, что всё нормально.
— Эй, ты как? — подаю ему руку.
Он щурится, силясь рассмотреть меня против света, хлынувшего на улицу из разбитого окна. Но руку принимает, и я рывком поднимаю парня на ноги.
— Благодарю вас, не стоило, всё в полном порядке, — Игнат отряхивается с невозмутимым видом. — Я…
— Вы чего натворили? — слышится надрывное изнутри.
Двери распахиваются перед носом у моих друзей, застывших в ожидании. Целитель резво и изящно уходит в сторону. Володю отбрасывает на Богдана, а Сашу сбивает с ног мощный тёмный силуэт. Рыжий улетает в сторону, оттуда слышится треск ломаемого дерева.
— Смотри, куда прёшь! — гаркает ему фигура голосом Эратского и обращается к Вяземскому. — Ты! — но затем замечает меня: — Ты?
— Ты… — вздыхаю я.
— Ты? — наконец разглядывает меня Вяземский.
Наши оригинальные реплики повисают в наступившей тишине. Где-то ниже по улице громко стрекочут цикады. Из окна доносится взрыв хохота и звон разбитой посуды.
Из дверей выскакивают ещё пятеро, один за другим врезаясь и отпружинивая от Эратского. Тощий, тощий и высокий, два амбала и, внезапно, девчонка. Интересно, они все вместе в одной палатке живут?
Подкрепление, видя нас, тут же собирается и занимает тыловую оборону предводителя.
— Господа, — Саша с кряхтением поднимается. — Вы меня уронили. Требую извинений!
Мы с Эратским оглядываемся. Силы равны численно, но вряд ли качественно. Целитель если и впишется, то после — залечивать раны. Из актива у меня, считай, только Богдан и рыжий.
Покровский, конечно, может и за двоих сойти, если не заглючит. Если заглючит сильно и в нужную сторону, то и за троих, но вряд ли нам так повезёт.
— М-м-м, извини, — Вадим хмурится, поднимает Каритского и даже помогает ему поправить одежду. — Погорячился. К вам, господа, — он обводит нас взглядом, на миг задерживается на мне, но продолжает, — у нас претензий нет. А вот с ним разговор ещё не окончен.
Вписываться за воздыхателя моей жрицы желания нет никакого. И мы пообещали друг другу — не впутываться в неприятности. Да и без толку. Вытащим парня из одной передряги, он тут же другую найдёт.
Но, как я себя ни убеждаю, не помогает. Жалко мне этого не в меру благородного парня. Может, как раз из-за этого упрямого благородства.
— Окончен, — с сожалением говорю я.
Олег тут же театрально закатывает глаза, Каритский опять расплывается в улыбке, а Богдан хрустит шеей. От этого звука тощий и высокий отшатываются, с опаской глядя на нашего здоровяка. А вот два амбала делают маленький шаг вперёд. Силу пока никто не призывает.
— Господа, — вдруг выступает вперёд девушка, выходя на свет. — Ситуация у нас, на первый взгляд, патовая. Но вам не стоит вмешиваться, поверьте. Разница в опыте и силе слишком велика. Если, конечно, у вас нет какого-то секретного оружия.
Она усмехается, демонстративно глядя на меня. На ту часть меня, которую полдня усиленно пытаются разглядывать все девицы на базе. Да вашу ж мать! Тебя, милая, я этим секретным оружием уложу, конечно. А вот остальных не хотелось бы.
Милая она, с большой натяжкой. Хищная и злобная — так точнее. Светлые волосы стянуты сзади в такой тугой хвост, что даже уголки глаз приподняло. Ещё и устрашающий шрам на лбу. Если она его специально оставила, это многое о ней говорит.
Вяземский было открывает рот, но я останавливаю этот порыв, подняв руку.
— А давайте просто разойдёмся? Вяземский пойдёт с нами, а с вами… Да хрен с вами. Такой чудесный тихий вечер. Не будем портить его своей возней.
Цикады выдают особо мощную трель, в паре домов от нас кого-то звучно тошнит. Н-да, всю картину испортил, зараза. Эратский игнорирует мои увещевания и обращается к Игнату:
— Будешь прятаться за их спинами теперь? Мамкина юбка слишком далеко,
