— Твою мать! — выдохнул тот, и, тотчас же спохватившись, смущенно посмотрел на Мери Пат. — Ой, прости, вырвалось случайно.
Молодая женщина улыбнулась.
— Ничего страшного, Майк. Я не знаю, что означает это выражение, но мне уже приходилось его слышать.
Однако Рассел пропустил шутку мимо ушей. Заявление, которое только что сделал Фоули, было настолько шокирующим, что заведующий связью никак не мог обрести чувство юмора.
— Вы можете сказать какие-нибудь подробности?
— Никаких, Майк, — ответил резидент.
— Но вы полагаете, этому сигналу можно верить?
— К сожалению, да.
— Хорошо, у меня в сейфе сохранилось несколько старых одноразовых блокнотов, восьми— или девятилетней давности. Все никак не мог собраться избавиться от них — мало ли что может случиться?
— Майкл, ты отличный парень, — одобрительно кивнул Эд.
— Их хватит где-нибудь на десять сообщений длиной примерно по сто слов каждое — если только, конечно, в Форт-Миде сохранились такие же, но ребята, с которыми я держу связь, ничего не выбрасывают. Правда, полагаю, им придется порыться в своих шкафах, чтобы их найти.
— Одноразовыми блокнотами пользоваться сложно?
— Я их просто ненавижу, и вы сами поймете, почему. Проклятие, ребята, нашему новому шифратору «Страйп» нет еще и года. А новая английская система является лишь его модификацией. Я лично знаком с ребятами из отдела Зет, которые разрабатывали «Страйп». Подумайте сами: долговременный ключ длиной сто двадцать бит, плюс разовый ключ, уникальный для данного аппарата, который меняется перед каждым сеансом связи. Вскрыть такой шифр просто невозможно!
— Если только в Форт-Миде нет внедренного агента, Майк, — напомнил Эд.
— В таком случае дайте его мне в руки, и я с живого сдеру с долбанного ублюдка кожу. — От одной этой мысли у Рассела учащенно забилось сердце, и он на этот раз забыл извиниться перед присутствующей дамой за нецензурные выражения. На своем веку Майку довелось убить и освежевать не одного оленя, но он по-прежнему лелеял мечту превратить в ковер дикого медведя, и здоровенный бурый русский медведь подошел бы ему как нельзя кстати. — Ладно, в Форт-Мид я могу сообщить об этом?
— Только не через «Страйп», — предостерег Фоули.
— Что ж, когда услышите громкий, сердитый крик, донесшийся с Запада, вам не надо будет объяснять, что это такое.
— Майк, знаешь, лучше сейчас никому ни о чем не говорить, — задумчиво произнесла Мери Пат. — В Форт-Миде достаточно скоро узнают обо всем через другие каналы.
Из этих слов Рассел заключил, что «кролик», о котором он сообщал на днях, это человек, которого необходимо срочно переправить на Запад. И теперь он, кажется, понял, чем обусловлена подобная спешка. Этот «кролик» — специалист по связи, и, черт побери, если такой попадает в руки, его надо вывозить из страны Советов ко всем чертям первым же поездом. В данном случае «достаточно скоро» означает прямо сейчас, или так быстро, как только это осуществимо.
— Ну хорошо, готовьте сообщение. Я зашифрую его с помощью одноразового блокнота, после чего пропущу через «Страйп». Если русские и читают наш шифратор, — ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вздрогнуть от отвращения, — скажет ли это им что-нибудь?
— Это уж тебе решать, — ответил Эд Фоули.
Подумав немного, Рассел покачал головой.
— Нет, не должно. Даже если русским действительно удалось расколоть наш шифр, больше трети всего потока информации им все равно не удастся читать. Просто системы слишком сложные — если только, конечно, на противоположном конце не сидит русский агент, который читает открытый текст. Но против этого никакой защиты нет, по крайней мере, с моей стороны.
При одной этой мысли всех троих мороз по коже пробрал. В конце концов, именно эту игру вели они сами, именно этих результатов постоянно стремились добиться. Внедрить агента в самую глубь, чтобы он передавал самую сокровенную информацию. Подобно тому, чем занимался Кардинал — имя, которое они никогда не произносили вслух. Они сами выбрали для себя эту профессию, и, хотя противник и был достаточно силен, они твердо верили, что они лучше. Это и был лейтмотив всей их работы.
— Ну хорошо, Майк. Наш «кролик» свято верит в одноразовые блокноты. Надеюсь, его вера имеет под собой основания.
— Да, он прав, однако Иван, наверное, сходит с ума от необходимости возиться с каждым сообщением, перебирая его по одной букве.
— Тебе когда-нибудь приходилось работать в дешифровальной службе? — спросил Эд Фоули.
Рассел тотчас же покачал головой.
— Умом не вышел. Что и к лучшему. Многие из этих ребят кончают в комнатах с мягкой обивкой на стенах, где они вырезают из бумаги человечков ножницами с тупыми концами. Я знаком со многими ребятами из отделения Зет. Их босс недавно отказался от профессорской мантии на кафедре математики в Калифорнийском технологическом институте. У него ума палата, это точно, — заметил Рассел. — У меня столько никогда не будет. Отец Эда Попадополуса — так зовут этого человека, он по национальности грек, — держал ресторан в Бостоне. Как вы думаете, согласился бы я занять его место?
— Не согласился бы, да?
— Даже если бы мне в довесок предложили Пэт Кливленд70.
Эд Фоули тоже считал ее очень красивой женщиной. Черт побери, Майку Расселу действительно пора снова найти себе спутницу жизни…
— Хорошо, я принесу тебе текст где-нибудь через час. Договорились?
— Лады.
Рассел вышел из кабинета.
— Что ж, полагаю, мы здорово его напугали, — задумчиво произнесла Мери Пат.
— Адмирал Беннет в Форт-Миде тоже не очень-то обрадуется. А сейчас я должен подготовить текст.
— Хорошо, я схожу проведаю, что там сотворил с волшебными карандашами наш Эдди.
С этими словами Мери Патрисия Камински Фоули также покинула кабинет.
Утренние доклады, которые ежедневно выслушивал судья Мур, обычно начинались в половине восьмого, однако по воскресеньям он позволял себе поспать подольше, поэтому этот доклад начался в девять утра. Жена Мура впустила в особняк в Грейт-Фолз дежурного офицера Центрального разведывательного управления, который каждое утро доставлял самую свежую разведывательную информацию. Она проводила его в личный кабинет мужа, который раз в неделю тщательнейшим образом проверяли лучшие специалисты Управления по подслушивающей технике.
Предыдущий день прошел относительно тихо — заняв свою должность, судья Мур вскоре выяснил, что даже коммунисты предпочитают по выходным отдыхать.
— Что-нибудь еще, Томми? — спросил директор ЦРУ, выслушав доклад.
— Плохие известия из Будапешта. Наш резидент в Венгрии Джеймс Шелл был взят с поличным, когда изымал из тайника донесение агента. Подробности пока что неизвестны, но венгерское правительство объявило Шелла персоной нон грата. Его первый заместитель Роберт Тейлор в настоящий момент покинул страну по личным причинам. Так что наше венгерское отделение на время выведено из игры.
— Насколько это серьезно? — подумал судья Мур и сам же мысленно ответил себе: «Особой трагедии в этом нет.»
— Ну, ничего страшного не случилось. В Венгрии полная тишина. Венгерская армия играет в Варшавском договоре второстепенную роль, а внешняя политика Венгрии за исключением отношений с ближайшими соседями является зеркальным отражением внешней политики Москвы. Через резидентуру в Будапеште мы получали определенное количество информации военного характера, однако Пентагон она не слишком интересовала. Венгерская армия ни для кого не представляет угрозы, поскольку ее боевая подготовка оставляет желать лучшего; к тому же, Советы рассматривают Венгрию, как ненадежного союзника, — заключил дежурный офицер.
— Этот Шелл — он что, ротозей? — спросил директор ЦРУ, вспоминая, что один раз встречался с резидентом в Венгрии на общем собрании.
— На самом деле Джимми пользуется очень хорошей репутацией. Как я уже говорил, сэр, пока что у нас нет никаких подробностей. Вероятно, к концу следующей недели Шелл уже будет дома.
— Хорошо. Это все?
— Так точно, сэр.
— О папе римском никаких новых известий?
— Ни одного словечка, сэр, однако нашим людям требуется какое-то время, чтобы потрясти все деревья.
— То же самое говорит и Риттер.
Фоули потребовался почти целый час для того, чтобы составить текст сообщения. Оно должно было получиться кратким, но исчерпывающим, что потребовало от Эда полностью применить свой литературный талант. Закончив, он спустился в кабинет Майка Рассела. Усевшись в углу, Фоули смотрел, как заведующий связью, бурча себе под нос, шифрует текст по одной букве за раз, черт бы ее побрал, добавив к нему чешские фамилии из телефонного справочника, после чего повторно шифрует его шифратором «Страйп». Когда сообщение было зашифровано дважды, оно было пропущено через аппарат защищенной факсимильной связи, который зашифровал его еще раз, но уже не цифровым способом, а аналоговым. Система шифрования, которая использовалась в факсе, была относительно простая, но поскольку противник — предположительно, постоянно следящий за передающей спутниковой антенной на крыше посольства, — не мог знать наперед, информация какого типа, текстовая или графическая, передается в данный сеанс связи, это создавало еще один дополнительный барьер на пути русских дешифровальщиков. Сигнал попал на спутник, находящийся на геостационарной орбите, после чего отразился в несколько разных точек: в Форт-Бельвуар, штат Вирджиния, в Саннивейл, штат Калифорния, и, разумеется, в Форт-Мид, штат Мериленд, куда остальные наземные станции переслали свои подтверждения по защищенным наземным оптоволоконным линиям.
