Сдумс сначала нахмурился, но потом понял, о чем речь.
– И два кусочка сахара, пожалуйста, – сказал он.
– Спасибо.
– У вас просто чудесный дом, госпожа Торт. Мозг Сдумса работал во всю мощь. Привычка госпожи Торт отвечать на вопрос, когда он еще даже не сформировался в твоей голове, могла выбить из колеи и более активный разум.
– Он умер десять лет назад, – сказала она.
– Э-э… – попытался остановиться Сдумс, но вопрос уже был на подходе к гортани. – Надеюсь, господин Торт в добром здравии?
– Все в порядке, я иногда разговариваю с ним.
– Весьма сожалею.
– Хорошо, как будет угодно.
– Госпожа Торт, видите ли, меня это несколько сбивает с толку… Не могли бы вы… выключить… свое предвидение?…
Она кивнула.
– Прошу прощения, иногда по привычке забываю отключать его. Обычно-то я общаюсь только с Людмиллой и Одним-Человеком-Ведром. Это дух, – пояснила она. – Нет, нет, я просто догадалась, что ты об этом спросишь.
– Да, я слышал, что у медиумов есть духовные проводники, – кивнул Сдумс.
– Он не совсем проводник, скорее дух-разнорабочий, – пожала плечами госпожа Торт. – Терпеть не могу всякие карты, чашки и крутящиеся столики. Это не по мне. А эктоплазма… фу, гадость какая! От нее потом ковры ни в жизнь не отчистишь, даже уксусом. И тащить в дом эту пакость? Нет уж, увольте!
– Подумать только… – вежливо выразился Сдумс.
– И никаких завывающих призраков. Не выношу воя. А эта мышиная возня со сверхъестественным? Сверхъестественное значит неестественное. А я приличная женщина.
– Гм, – осторожно произнес Сдумс. – Но ведь всегда найдутся люди, которые могут полагать, что быть медиумом – это немного… сверхъестественно, ну, вы меня понимаете?…
– Что? Что? В мертвых нет ничего сверхъестественного. Чушь все это, слухи всякие распускают… Каждый из нас рано или поздно умрет.
– Надеюсь, вы правы, госпожа Торт.
– Итак, господин Сдумс, что тебе понадобилось? Придется все рассказать, ведь свое предвидение я выключила.
– Я пытаюсь понять, что происходит, госпожа Торт.
Откуда-то из-под ног донесся глухой удар, а за ним – счастливый крик Шлеппеля.
– Ого! Здесь и крысы есть!
– Ну да, я хотела поговорить с вами, с волшебниками, – чопорно произнесла госпожа Торт. – Но никто даже слушать меня не стал. Я, конечно, знала, что так оно и будет, но все равно должна была попробовать – иначе откуда бы я это знала?
– И с кем вы общались?
– С таким здоровым, в красном платье и с усами, будто он проглотил кота.
– С аркканцлером, – уверенно сказал Сдумс.
– А еще там был совсем огромный и толстый тип, ходит, как утка.
– Правда? Это был декан.
– Меня называли «милашкой», – фыркнула госпожа Торт. – А потом посоветовали проваливать. Не пойму, и с чего это я должна помогать всяким волшебникам, которые называют меня «милашкой» только потому, что я пытаюсь помочь?
– Боюсь, волшебники редко кого слушают, – признался Сдумс. – Лично я почти сто тридцать лет никого не слушал.
– Почему?
– Наверное, чтобы не слышать то, что сам нес. Но, госпожа Торт, что такое происходит? Мне вы можете сказать. Если я и волшебник, то уже мертвый.
– Ну…
– Шлеппель говорит, все это из-за какой-то жизненной силы.
– Видишь ли, жизненные силы накапливаются…
– И что это значит?
– Их стало больше, чем нужно. Как будто, – она рассеянно взмахнула руками, – что-то неодинаковое лежит на чашках весов…
– Нарушение равновесия?
Госпожа Торт, выглядевшая так, словно читала какой-то находящийся далеко текст, кивнула.
– Да, что-то вроде того… Понимаешь, иногда такое случается, и появляются призраки – жизнь уже оставила тело, но никуда не пришла… Зимой это случается реже, потому что жизненные силы утекают и возвращаются только весной… Кое-кто умеет накапливать жизненную силу…
– А еще эта сила может накапливаться в определенных местах, – продолжала госпожа Торт.
– Но почему она накапливается? – спросил Сдумс.
– Это очень похоже на грозу. Перед грозой в воздухе словно что-то сгущается. Примерно то же самое происходит и сейчас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Да, но почему?
– Как говорит Один-Человек-Ведро, почему-то все живое перестало умирать.
– Что?
– Глупо, правда? По его словам, жизни продолжают заканчиваться, все как и раньше, только потом никто никуда не уходит. Остается болтаться по округе.
– Что? Как призраки?
– Нет, не совсем. Скорее… как лужи. Если сложить вместе много луж, то получится море. Кроме того, призраки имеют чисто человеческое происхождение. Та же капуста не способна породить призрака.
Ветром Сдумс откинулся на спинку кресла. Он представил себе огромное море, которое питается миллионами притоков, представляющих собой закончившиеся жизни недолговечных существ. Давление повышается, жизненная сила начинает выходить из берегов. И заливать все вокруг.
– Как вы думаете, смогу я поговорить с Человеком… – начал было он, но вдруг замолчал.
Внезапно вскочив на ноги, Сдумс склонился над каминной доской госпожи Торт.
– Госпожа Торт, вот эта штука давно у вас? – спросил он, взяв в руку знакомый стеклянный предмет.
– Эта? Только вчера купила. Красивый, правда?
Сдумс потряс шарик. Он был почти таким же, как и те, что лежали под половицей. Снежинки вихрем взлетели вверх и медленно осели на миниатюрную копию Незримого Университета.
Этот шарик… Что-то он напоминает. Ну, здание внутри, само собой, похоже на Университет. Но сама форма предмета почему-то вызывала ассоциации с…
…С завтраком?
– Почему же? Почему? – вполголоса спросил он. – Эти проклятые штуковины валяются сейчас буквально повсюду…
Волшебники бежали по коридору.
– А как именно расправляются с призраками?
– Откуда мне-то знать? Раньше такого вопроса не возникало!
– Я где-то читал, что духа можно… загнать, если я не ошибаюсь.
– Загнать? Куда загнать? Мы что, должны будем гоняться за ними по всему Университету?
– Нет, аркканцлер, так называется процедура по избавлению от всяких зловредных духов и призраков. А потом, когда ты их загонишь, они бесследно пропадают. И за ними не нужно никуда бегать.
– Слава богам. Нам только не хватало носиться по университетским коридорам за какими-то там призраками. Что о нас подумают люди?
Раздался леденящий душу вопль. Он эхом отразился от темных колонн и арок и внезапно стих.
Аркканцлер резко остановился. Волшебники, не успев затормозить, налетели на него.
– Похоже на леденящий душу вопль, – констатировал он и завернул за угол. – За мной!
Загремело что-то металлическое, а потом раздался целый букет ругательств.
Что-то маленькое, с красно-желтыми полосками на теле, сочащимися ядом крошечными клыками и тремя парами крыльев вылетело из-за угла и, завывая, как миниатюрная дисковая пила, пролетело над головой декана.
– Кто-нибудь знает, что это было? – слабым голосом произнес казначей. Существо покружилось над волшебниками и скрылось в темноте под крышей. – Но аркканцлеру стоило бы держать себя в руках. Какой пример он подает?
– Пошли посмотрим, что там с ним случилось, – предложил декан.
– А стоит? – усомнился главный философ. Они заглянули за угол. Аркканцлер сидел на полу и растирал лодыжку.
– Какой идиот оставил здесь это?
– Оставил что? – не понял декан.
– Эту проволочную хреновину на колесах! – рявкнул аркканцлер.
Тут же рядом с ним материализовалось крошечное, похожее на паука лиловое существо и юркнуло в щель. Волшебники тварь не заметили.
– Какую проволочную хреновину на колесиках? – хором переспросили они.
Чудакулли огляделся.
– Готов поклясться… – начал было он, но тут раздался очередной леденящий душу вопль.
Чудакулли поднялся на ноги.
– Вперед, ребята! – заорал он и героически захромал вперед.
– Почему мы должны мчаться на леденящий душу вопль? – пробормотал главный философ. – Это противоречит здравому смыслу.
