— Успокоилась? — все так же нежно спросил её Музыкант, когда всхлипы наконец утихли. — Сплеснула эмоции? Теперь давай все по порядку с того самого момента, как мы с тобой расстались. И никаких комментариев, только факты. Договорились?
Факты? Она растерянно посмотрела на него: факт был только один — тот самый ужасный выстрел в церкви. Если бы Николай Дмитриевич не оттолкнул её тогда…
— Во время отпевания в меня кто-то выстрелил. Пулю получил начальник охраны…
Она зябко передернула плечами и залпом выпила все, что было в её бокале.
— Почему ты решила, что стреляли в тебя? Тебе угрожали? Кому-то выгодно тебя убить? Кстати, к кому все переходит в случае твоей смерти?
— Тому, кому я завещаю, наверное. У меня ведь нет близких родственников.
— При таких деньгах найдутся, не сомневайся. Но завещания ты пока ещё не составила?
— Нет. А зачем? Мне решительно все равно, что будет после моей смерти. А вся эта возня с нотариусами… Хотя Лев Валерианович каждый раз уговаривает меня написать.
— Это ещё кто?
— Ах да, ты же ничего не знаешь. Мой драгоценный супруг организовал мне опекуна. Сделал из меня эдакое переходящее красное знамя — приз победителю…
— Я, кажется, просил тебя пока воздержаться от комментариев. Мне сейчас нужны только факты. Соберись — и давай все с начала, подробно. Кто, откуда, почему, зачем…
— Незадолго до смерти… — начала Императрица, стараясь не сбиваться на эмоции, хотя это было куда труднее, чем просто жаловаться на тяжелую жизнь.
— И вот теперь я оказалась в совершенно идиотском положении, — завершила она свой рассказ, — Лев спит и видит, чтобы я за него замуж вышла. Старый козел!
— Допустим, это ещё ни о чем не говорит. Я тоже, может быть, хочу на тебе жениться. Я же убийства при этом не организую.
— Какого убийства? Моего?!
Музыкант улыбнулся одновременно иронично и печально.
— Детка, у тебя мания величия. Прикинь: кому выгодна твоя смерть? На данный момент — абсолютно никому, хотя бы потому, что делами ты не занимаешься и с криминальным миром связей не имеешь… серьезных. В политику вроде бы тоже не суешься. Остальные убийства происходят либо по пьянке на собственной кухне, либо по дурости в какой-нибудь подворотне. Насколько я понимаю, тебе ни то, ни другое как бы не грозит, хотя к алкоголю ты дышишь явно неровно.
— А можно без издевательств? — взвилась она.
— Можно и без издевательств. Тебя, по-моему, сознательно запугивают, красавица. Никому твоя смерть не нужна и не выгодна… в данный конкретный момент. Можешь считать меня сумасшедшим, но я готов биться об заклад: стреляли не в тебя, стреляли в твоего охранника. И, естественно, попали, потому что этот бедолага думал о том, как защитить тебя. Защищать себя ему в голову не пришло.
— Допустим. Но за что его-то убивать?
— А слишком много знал, — безмятежно сообщил Музыкант. — И с кем-то неудачно этим знанием поделился. Или только намекнул, что — знает. Теперь давай соображать, кому выгодно убрать твоего секьюрити. Только тому, кто хотел бы ещё ближе к тебе подобраться. Мы только что выяснили, что в этом заинтересованы два человека — этот самый твой Лев и… Не догадалась? И я. Причем оба мы банально хотим видеть тебя в своей койке, хоть бы и в качестве законной супруги.
Императрица демонстративно промолчала, с преувеличенным вниманием разглядывая узор на ковре.
— Только не говори, что ты его туда уже запустила! — ахнул Музыкант. — Или…
— Или! — отрезала она, зло сузив глаза. — Хоть какую-то узду на него надеть. А от меня не убудет.
— Это точно. Где эскадрон переночевал, там и полку место сыщется, — философски заметил Музыкант. — А ты не переоцениваешь крепость этой узды, красавица? В принципе, все бабы одинаковые…
— Да? А почему ты тоже ко мне в койку просишься? Если сам говоришь, что никакой разницы нет?
— Уела. Действительно, почему? Загадка. Слушай, у меня гениальная идея. Ты выходишь замуж за меня — молодого и небогатого, а в любовниках у тебя будет богатый старик. Свежо, ново, оригинально.
— Ничего не получится. Папик все предусмотрел. Если выйду замуж за нищего, потеряю все наследство.
— Откуда ты это взяла?
— Лев показал мне завещание…
От громкого, заливистого хохота Музыканта Императрица испуганно вздрогнула. А он все хохотал, взахлеб, упоенно, до слез, как будто ему рассказали невероятно смешной анекдот. Императрица никак не могла понять причин такого веселья, но невольно улыбнулась:
— Смех без причины…
Музыкант прекратил смеяться так же внезапно, как и начал. Достал из внутреннего кармана смокинга небольшой патрончик наподобие тех, в которых бывают некоторые импортные лекарства, вытряхнул на ладонь какую-то таблетку и проглотил её. Буквально через несколько секунд его лицо расслабилось, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
— Сердце? — испуганно спросила Императрица. — Приказать врача?
— Ах, сердце, тебе не хочется покоя, — нараспев произнес Музыкант, не открывая глаз. — Успокойся, красавица, все нормально. Это — допинг, для нормального существования. Ты же знаешь, у меня с лекарствами проблем нет. С любыми. Хочешь такую же таблеточку?
— А она от чего?
— От жизни. Да что ты так дергаешься, совсем психованная стала, что ли? Это, между прочим, получше всякой «дури». Голова ясная, нервы — спокойные и тэ дэ и тэ пэ. Мой аптекарь — гений, это точно. Ну, о нем попозже поговорим. Сейчас давай последовательно решать твои проблемы. Еще раз спрашиваю: таблетку дать?
— Давай! — махнула рукой Императрица. — Хуже не будет. Хуже уже просто некуда.
Она проглотила маленькую белую облатку и, бессознательно подражая Музыканту, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Обычного состояния после приема «дури» не было: голова не кружилась, чувства беспричинной радости не возникало, невероятных желаний — тоже. Вообще ничего такого не происходило. Она открыла глаза и недоуменно посмотрела на Музыканта:
— Ну, и что дальше?
— Дальше? Дальше, красавица, нормальная жизнь. Спокойная. Потому что бояться тебе совершенно некого. Это пусть тебя боятся.
— Меня? — не без удивления переспросила Императрица.
И тут же поняла, что он прав. Страх, прочно поселившийся в ней с момента нелепой смерти Попугая, куда-то делся, а на смену ему пришла удивительная ясность мыслей и какая-то внутренняя уравновешенность. Гармония спокойствия. Безукоризненность завершенности размышлений и легкость обоснованных этими размышлениями поступков.
— Льва нужно убрать, — спокойно сказала она, закуривая очередную сигарету. — Просто потому, что он мне надоел.
— Не только поэтому. Прикинь: твой покойный супруг написал завещание. Прекрасно. Но кому нужно это его завещание, если ты и так — его единственная наследница. Абсолютно, кстати, законная. Это там, на вечно загнивающем Западе можно фокусничать с условиями, на которых ты получаешь денежки, до нас эти штучки, слава тебе господи, не дошли и ещё не скоро дойдут. Самое страшное, что может с тобой случится — ты потеряешь часть наследства. Что-то уйдет на взятки, что-то разворуют, что-то объявит свой собственностью государство, на что-то вполне могут претендовать деловые партнеры. Ну и черт с ними! Обеспечь себе нормальные условия для жизни, остальное тебя в упор не должно волновать. Любой суд тебя поддержит. А Лев просто берет тебя на понт и запугивает какими-то мифическими киллерами.
— Похоже на то, — медленно проговорила Императрица. — Я ведь сразу сказала ему, что боюсь Николая Дмитриевича. Начальника охраны, которого застрелили. Знаешь, я сейчас вспомнила: пуля попала точно в середину лба. Словно целились именно в него.
— Слава богу, процесс пошел, — вздохнул Музыкант. — С волками жить — по-волчьи выть, красавица. Что-то с твоим опекуном нужно делать. Я подумаю. А пока…
В этот момент негромко зазвонил внутренний телефон.
— Новое дело! — пожала плечами Императрица. — Что ещё могло случиться?
— Сними трубку — узнаешь, — посоветовал Музыкант.
— Да? Ко мне? Женщина? Какая ещё женщина? Лариса? Авдеева? Не знаю никакой Ларисы, никого не жду. Подождите минуту.
Она прикрыла микрофон рукой и спросила у Музыканта, который делал ей какие-то странные знаки:
— Ну?
— Кажется, я её знаю, — прошептал Музыкант. — Пусть пропустят, может получиться забавно. Кстати, ещё одну проблему решим, заодно, так сказать.
— Пропустите, — приказала Императрица, положила трубку и поднялась с кресла. — Кому я понадобилась? Может, это опять Лев свет Валерианович что-то затеял.
— Нет. Между прочим, если это та самая Лариса, о которой я думаю, так она — твоя лучшая подруга. Во всяком случае, она сама так утверждает.
