себя чувствует любовница? Что за бред? Стоп! Откуда она знает, что я больна?
– Это Майкл тебе рассказал? – натянуто спрашиваю я.
– Нет. Мы не разговариваем. Я не могу выловить его, чтобы подписать бумаги о разводе. Это неправильно, некрасиво. Ты понимаешь?
– Да. – киваю я, словно она может увидеть мой жест. – Я скажу, чтобы он перезвонил тебе.
– И передай, что я не собираюсь претендовать ни на какие отступные при разводе. Я все понимаю, я с самого начала была против раздела имущества. Это все отец. Он был так зол на него, но теперь даже злости не осталось.
– Не знаю, что сказать. – честно призналась я. – Наверно, Майкл обязан заплатить за тот моральный ущерб, что нанес тебе.
– Если он заплатит мне, то кто заплатит твое лечение? – с нотками раздражения спросила Камилла.
– Моральный ущерб настолько …хм… велик?
– Милая, он необъятен. Но дело не в этом. У Майкла больше нет денег. Ты не в курсе?
– Нет.
– Как это похоже на него. – усмехнулась Камилла. – Чувствует себя героем. Идиот. Он отдал все, что имеет Габриэлю Ронски. Просто так, бесплатно.
– Зачем? – недоумевая спросила я, пребывая в шоке от услышанного.
– А ты подумай. Что было такого у Габриэля, чего бы жаждал получить Майкл взамен на все, чем владела его семья?
– Ты имеешь в виду меня? – шепотом спросила я.
– Дошло. – ухмыльнулась Камилла. – Боже, ты бы знала, что тут творится. Все только и обсуждают то, как идиот Гетти променял бизнес на больную девчонку.
– Я не понимаю… Я же не в рабстве была. И не пряталась ни от кого.
–Габриэль устроил тебя анонимно в хоспис. Майкл долго бы искал тебя своими силами, и мог не успеть. Ну, ты понимаешь. Откуда мне все известно? Стив – лучший друг не только Майкла, но и мой. А он в курсе всего.
– А Роман Смирнов? Ты знаешь, что с ним?
– А ничего. Живет себе в Бруклине. Дело против него развалилось не без помощи Гетти.
– Не могу проверить. – оседая на пол, пробормотала я. Камилла на том конце только вздохнула.
– Никто не может. Наверно, стоило ожидать, что мужчина, подобный Майклу Гетти, способен на безумные поступки. Жаль, что я вдохновляла его совсем на иные безумства. Наверно, он никогда меня не любил. – горечь в словах Камиллы вызвала у меня новую волну сочувствия.
– Любил. Он говорил мне. Много раз, – произнесла я в надежде утешить.
– Перед тем, как трахнуть или после? – ледяным тоном спросила Камилла, расценив мою жалость, как оскорбление. – Если ты вылечишься, то не думай, что он сильно изменится. Рано или поздно его гнилая сущность вернется. Лучше готовься к этому сейчас.
– Я тебя поняла. Спасибо за информацию. – сухо ответила я и сбросила вызов. Я не хотела дальнейшей перепалки. И мне нужно понять, что делать с новыми обстоятельствами.
Я пытаюсь понять Майкла и его поступки, но не могу. Благодарность, чувство вины, сожаление и бесспорное уважение боролись во мне. Я злюсь, что он не рассказал сам, но и понимаю, почему Майкл молчит. Я перебрала миллионы причин, по которым Майкл Гетти поступил так, как поступил, но только две остались в конечном итоге. Чувство вины и проснувшаяся совесть способны заставить человека совершить нечто благородное и правильное по его мнению. Но я не питаю иллюзий в отношении того, кем является Майкл Гетти. Таких обиженных и оскорбленных им были десятки. Но только ради меня…. Сердце гулко забилось в груди. Я счастлива и бесконечно несчастна. Я приручила этого хищника, этого дикого зверя. Я одна из сотен других, мечтающих о нем. Конечно, я горда. И мою грудь переполняют чувства. Я влюбилась в него с первого взгляда, но всегда понимала, что мои чувств обречены, я даже собой не могла быть. Но Майкл рассмотрел меня. Он увидел настающую Дашу Гриневу. И если это правда, и он действительно меня любит, то я могу причинить ему самую страшную боль в его жизни. Я могу оставить его. Страшно представить, что способен натворить убитый горем Майкл Гетти. Я просто не имею права подвергать мир такой опасности. Я должна жить. И сделаю все, чтобы снова справится с болезнью.
Услышав звук открывающейся двери, я пулей юркнула в кровать, притворившись спящей. Конечно, мне хотелось обнять его и … просто почувствовать, что он мой в полной мере. Но мне нужно время, чтобы осознать все и принять.
Сквозь прикрытые ресницы я вижу, как он застывает на пороге спальни, глядя на меня. Потом вздыхает тяжело и как-то печально. Берет свой мобильный со столика и ушел в гостиную. Я слышу, как он раздевается и ложится на диван. Мысленно желаю ему спокойной ночи и добрых снов. И впервые за последние месяцы засыпаю сама. Крепко и без сновидений.
* * *
Просыпаюсь рано. С первыми лучами солнца, отдохнувшая, полная сил, счастливая. Привожу себя в порядок, готовлю завтрак и варю кофе. Заглядываю в гостиную, собираясь разбудить любителя поспать, но так и не решаюсь. Наверно, он уснул не так быстро, как я. На красивом и безупречном лице Майкла даже в расслабленном состоянии явственно проглядываются следы усталости. Я хочу вернуться на кухню, чтобы ненароком не разбудить его, но не могу удержаться от соблазна поглазеть на Майкла. Он лежит на спине в раскинувшейся позе. На нем только домашние хлопковые штаны, которые сползли слишком низко, и я судорожно сглотнула, глядя на его идеальный пресс и полоску волос внизу, уходящую за пояс. Мне кажется его плечи стали шире, а бицепсы увеличились, что говорит о том, что стресс он снимает не в клубах со шлюхами, а в спортзале. Кубики пресса просто завораживают, я помню, как хорошо Майкл владеет своим телом, точнее, как хорошо его тело владело мной. Вчера я тоже почувствовала, как меня охватывает волна дикого необузданного желания, когда он снял свою долбанную футболку, словно специально демонстрируя свое потрясающее тело. Поэтому я ляпнула про то, что ему нужно развлечься. На
