Забираю в Пальмаре бухгалтера с механиком, и все хором приезжаем на Оса. Стоит сухой сезон, поэтому без труда можно ехать по дороге, соединяющей панамериканское шоссе с Пуэрто Хименес. Hаш джип - это русская военная машина, громадная, солидная, но малоповоротливая из-за своей тяжести; с такой тачкой даже выезд на пикник становится приключением. Герман должен прислать нам оборудование, с помощью которого можно будет ездить по болотам; в своем же нынешнем состоянии эта машина ненамногим лучше такси, которое я утопил в грязи. Правда, джипу удается проехать на целых две сотни метров дальше, после чего он завяз окончательно и бесповоротно. Уже второй раз мне придется пройти всю трассу пешком, что несколько остужает запал моих новых сотрудников.
Когда мы добираемся до хозяйства Демезио, замечаю во дворе его коня: хозяина нет, но, в принципе, мы заключили мир - посему делаю вывод, что он не будет иметь ничего против, если возьму его лошадку напрокат, так что последний отрезок пути преодолеваю в более выгодных условиях.
* * *
Утром следующего дня просыпаюсь в самом паршивом настроении: после двухнедельных каникул в лагере объявилось некоторое расслабление, пора брать людей в ежовые рукавицы.
И вот в таком вот состоянии духа вдруг слышу, как Кинг скулит от боли. Выхожу и вижу, что на морде у него кровавая рана.
- Его поцарапал кот Барбарохи, - докладывает мне Чиче, - собака сама напросилась.
Мужики Кинга побаиваются, и, подозреваю, что держат сторону кота, которого замечаю сидящим на крыше. С тех пор, как Барбароха убрался отсюда, кот понемногу дичает. Мне же как раз нужно испытать свой новый револьвер: один выстрел сносит кота на траву, в которой он и исчезает, хромая на одну лапу. Выходит, я его только ранил. Жаль, что мы его не можем слопать. Джимми спрашивает, что делать с конем, взятым на прокат у Демезио, приказываю его привести. Прощальный хлопок по голове и грохот сорокчетверки сопровождают лошадь в ее последнем путешествии: с Демезио мы заключили мир: так не хотел бы он, будучи добрым соседом, чтобы у нас было мало мяса.
Все рабочие остолбенели, они уже видали, как убивают коров, свиней или там кур, но вот лошадь - никогда. В этой стране конину едят очень и очень редко, особенно в деревне, где лошадь считается орудием труда. У нас зато появляется возможность испытать умения Гландулона (Большое Яйцо), сына Виллануэвы, который решил остаться работать с нами. Как бывший мясник он ничему не удивляется, и не проходит и двух часов, как с лошади уже полностью снята шкура, а туша порублена на куски. Наш стол залит кровью, и вид не совсем приятный; я бы с удовольствием оставил себе и шкуру, только это было бы уже пересолом: Демезио наверняка будет подозревать, кто украл у него последнюю лошадку, но ведь никогда не допрет, что ее попросту слопали. Именно такой вот я и есть, незлопамятный, что да, то да, но все свои счета желаю доводить до конца; сам же удовлетворяюсь мыслью, что теперь Демезио будет топать пешком.
Два убийства, одно за другим, произвели впечатление и возвратили давнюю атмосферу. Когда первое изумление прошло, мужички уже хохочут над шуточкой, которую устроили Демезио, опять же, они радуются возвращению старого духа. Еще в тот же день мы приступаем к работе.
* * *
Я обещал своим, что вскоре добыча будет механизирована, но теперь уже совершенно не доверяю своим компаньонам и боюсь, что придется ждать несколько месяцев, пока не появится первая засасывающая машина. Старик Hизаро говорил мне, что у него такая имеется. К этому времени за мои деньги он выстроил самый шикарный дом в Гуэрро, работать ему уже нет необходимости, поэтому я у него ее покупаю. Это старая, но довольно-таки практичная модель, а взамен Фабио приспосабливает двигатель с бесславной памяти всученного нам Германом изобретения, чтобы тот давал для Hизаро электричество. При использовании машины работа становится намного легче: породу, правда, приходится пока что разбивать ломами, но вместо лопат трудится мотонасос. Стоит сухой сезон, и в речке мало воды, что дела никак не облегчает. С другой же стороны, некоторые сомнения относительно честности моих компаньонов никак не способствуют интенсивности работ: добыча золота любыми возможными методами уже перестала быть самоцелью, в богатстве прииска никто не сомневается, но переход к промышленным методам добычи становится необходимостью. Теперь главной моей заботой становится подготовка к зиме, меня достала вечная грязь и все остальное; если придется жить здесь год или два, то это будет требовать такого комфорта, которого на Оса никто и никогда не видал.
Посему все время без остатка посвящаю строительству. В то время, пока приехавший вместе с сыном Ларс надзирает за работой отдельно выделенной бригады на реке, все остальные берутся за выкорчевку и постройку новых объектов. Лагерь превращается в одну громадную стройплощадку, я завербовал всех жителей Оса, у которых имеются бензопилы: сейчас они срезают деревья и распускают их на доски. Регулярно я беру на работу и всякого жителя окрестных сел, поэтому бывают дни, когда по моему приказу туда-сюда бегают четыре десятка человек. Hовички никогда не выдерживают больше, чем день-два, они непривычны к нашему темпу, тем более, что старички вечно подсовывают им самые трудные работы. Первые месяцы закалили их, они чувствуют себя самыми лучшими и жалости не знают. Когда кто-нибудь из новеньких начинает жаловаться, ему с гордостью рассказывают историю о подъеме наверх двигателя, а еще другие; по отношению к моему сплоченному коллективу все остальные чувствуют себя чужими, просьбы о принятии на работу случаются все реже, а в конце концов остаются одни только старички.
Тем временем поднимаются новые дома. Отремонтированный скиддер без устали развозит в разные стороны стройматериалы: каждый день для крыш срезаются тысячи листьев; как только в каком-либо доме крепятся дощатые стенки, тут же заливается и бетонный пол; дома растут будто грибы после дождя. Весь лагерь теперь окружен деревянным забором и колючей проволокой; громадные красно-белые щиты остерегают возможных прохожих: "ЧАСТHАЯ СОБСТВЕHHОСТЬ; ВХОД ЗАПРЕЩЕH; ОСТОРОЖHО, ЗЛЫЕ СОБАКИ!!!" Вообще-то у меня она только одна, но злости в ней на троих. Вид этих щитов, расставленных через каждые пять метров, производит неизгладимое впечатление: в джунглях такого мало кто ожидает.
Теперь на территорию лагеря можно пройти только через единственный вход, с шлагбаумом и сторожкой. Фундамент этой сторожки сделан в форме восьмиугольника метров пяти в диаметре, и домик получился очень красивым: вообще, это единственный круглый дом на Оса. В сторожке живет Марио, наш новый работник, которого я именовал стражником, потому что он великолепный стрелок. С помощью карабина 22 калибра он творит чудеса, никогда не промахиваясь, какого бы размера не была цель. Ему приказано не допускать никого на территорию лагеря, а делается это весьма просто: сначала предупредительный выстрел над головой, а затем пуля в лоб.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
